Николай Морозов - Юта

Юта видела, как Таня пошатнулась и, схватившись рукой за голову, опустилась на дорогу, словно присела отдохнуть.

- Не смейте! - яростно закричала Юта.

Таня вздрогнула, затем вскочила, словно от испуга, и медленно, хладнокровно произнесла:

- Что ж вы стоите? Бейте, гады!.. А ты, девчонка! -

Ока повернулась в сторону Юты и сделала шаг к ней. - Какое твоё дело? Мне не нужны заступники!..

- Молчать! - Немец поднял было снова кулак на Таню, но бить не стал, а махнул им в воздухе и прокаркал: - В гестапо!

Юта стояла закусив губу и потупившись: она уже пришла в себя и поняла, почему Таня накричала на неё.

- Вы пошель дальше, - сказал орлиный нос Максиму. - Я иду с этим партизанки. Прошу капитан Хенке дать машина. Обмен на партизанки. Я бистро… Собирай тол! Яик тоже. Клубень будет сказать спасибо. Свой закуска. - Он хохотнул и приказал девушкам: - Ты и ты, за мной!

- Девчонку-то отпусти. - Максим кивнул в сторону Юты. - Она родственница управляющего заводом Воронова.

- Капитан Хенке будет отпускать, - возразил немец…

Когда девушек ввели в кабинет начальника отделения гестапо Хенке, тот разговаривал по телефону. Настроение у капитана, видимо, было отличное: он то и дело разражался весёлым смехом, отстраняя при этом трубку от уха.

Маленькое лицо старого капитана, сплошь покрытое канавками морщин, было тщательно побрито, редкие седые волосы гладко зачёсаны назад. Юте бросилась в глаза манжета Хенке, белоснежная, накрахмаленная, с крупной золотой запонкой. Манжета была такой широкой, что болталась на худенькой волосатой руке капитана, как большой хомут, из озорства накинутый на тощую шею сосунка. Она видела однажды, как ребятишки захомутали сосунка: жеребёнок выглядел нелепо и над ним все смеялись.

Окончив телефонный разговор, Хенке выслушал пространное объяснение орлиного носа. Потом он встал, похлоу пал солдата по плечу и проводил его до двери.

- Ну-с, девочки, долго беседовать мне с вами сегодня некогда. Сами знаете: субботу предвыходной день, - сказал он на чистейшем русском языке. - Поэтому помогите мне разобраться с вами побыстрее. Садитесь, пожалуйста!

Он указал на два стула, стоящие у массивного, обитого зелёным сукном стола, а сам сел напротив, в кресло с высокой спинкой.

- Ну-с… - Капитан посмотрел сначала на Таню, потом на Юту и вдруг залился весёлым смехом. - Нет, вы только подумайте: передо мной партизанки!.. Ну можно ли поверить в это?.. - И он вновь засмеялся.

5^ Хенке было действительно отличное настроение: капитан всего лишь несколько дней назад прибыл из Берлина. Он сам попросился на Восточный фронт: в Берлине праздновали победу за победой, кричали о великом наступлении германских войск, и Хенке, старый штабист, незаслуженно обойдённый фюрером - бог ему судья! - испугался: если не побываешь на фронте, останешься до конца своей жизни незаметным капитаном. В первый день приезда в городок Хенке несколько огорчился: он думал, что поезд довезёт его прямо до Ленинграда… Ох, эти берлинские газетчики, они всегда что-нибудь напутают или приукрасят! Но, собственно, расстраиваться нечего, подумал тогда Хенке, Ленинград вот-вот будет наш. Если не считать этого огорчения, которое сразу же и прошло, то настроение Хенке с первого дня пребывания на русской земле было отличное: он ещё был под впечатлением берлинских праздников по случаю побед. Кроме того, на днях официально объявили о взятии Севастополя и о прорыве обороны Брянского и Юго-западного фронтов. Немецкие части наступают на Воронеж. Хенке слышал, будто это наступление служит прикрытием левого фланга главной ударной группировки. Обход Москвы с востока начался…

Капитан Хенке был в отличном настроении.

Вчера следователь гестапо лейтенант Фогт, мрачный прыщеватый молодой человек, спросил его:

- А вы, господин капитан, неужели совсем не боитесь партизан?

- Каких партизан? - удивился Хенке.

Лейтенант ничего не ответил. Он как-то странно улыбнулся и ушёл.

Чудак этот лейтенант! Набил полный подвал какими-то мальчишками и девчонками, с утра до ночи допрашивает их… Ну, пусть… Ему это нравится.

Он, капитан Хенке, приехал сюда не для того, чтобы воевать с детьми. Этим девчонкам он уделит полчаса. Посмотрит на фогтовских партизанок, чтоб над Фогтом же потом и посмеяться. С ними по-хорошему поговоришь, они и то расплачутся… И Хенке начал говорить по-хорошему.

- Куда ж вы, мои девочки, шли так поздно? - Голос его звучал добродушно, мягко, прямо-таки по-отечески.

Молчание.

- Хм!.. - удивился Хенке, переводя взгляд с Юты на Таню и с Тани на Юту. Девушки не смотрели на него, девушки смотрели на окна, между которыми стоял стол. - Ну, вот ты, - Хенке указал на Юту. - Как тебя звать, куда шла?

- Меня? - Юта смело подняла на капитана большие синие глаза. - Меня звать Ютой. Я шла к подруге в гости.

Хенке подумал: «Это же наивный ребёнок. Зачем было тащить её в гестапо?»

- А как звать эту твою подругу, Юта? Где она живёт?

Юта ответила.

- Ну, а ты сама где живёшь?

Юта снова ответила.

- Видите, как у нас с вами хорошо идёт разговор, - удовлетворённо заметил Хенке и, не меняя мягкого тона, спросил: - Скажи мне, Юта, где вы нашли тол?

Юта недоумённо пожала плечами.

- При чём здесь она? - резко заговорила Таня. - Девчонка меня догнала, когда…

- Значит, тол несла ты? - перебил её Хенке.

- Ну, я, - ответила Таня.

«Эта девчонка, кажется, с гонором», - отметил про себя Хенке.

- Кому же ты его несла?

Молчание.

- Тебе, наверно, кто-нибудь поручил это сделать, обещая награду? Кто? - В голосе Хенке зазвучали металлические нотки.

И снова молчание.

Хенке увидел, как глаза у Тани зло сощурились. Это привело его в раздражение: «Ещё смеет сердиться, дрянная девчонка!» Но он всё-таки опять попытался заговорить с Таней:

- Мне совершенно безразлично, кто тебя посылал с толом и кому ты его несла. Можешь не говорить. Только обидно, что ты мне не доверяешь. Я к тебе, можно сказать, со всей душой, а ты упрямишься. Или боишься, что тебя лишат обещанной награды? Да я тебе дам в десять раз большую!.. Что? Не веришь? Честное слово офицера!.. И сейчас же домой пойдёте.

Таня усмехнулась.

- За конфету, если она будет шоколадная, я, пожалуй, продамся, - чеканя каждое слово, с издёвкой произнесла она.

Хенке мгновенно побагровел и, как-то странно заморгав глазами, вскочил с кресла. Зацепившаяся за край стола пуговица с сухим треском отскочила от тёмного мундира и покатилась к ногам Тани. Подняв пуговицу, Таня хлопнула ею по столу.

- Дрянь! Дрянь! - выкрикнул Хенке и нервно несколько раз нажал кнопку звонка.

На пороге тотчас же появился солдат с автоматом. Капитан что-то приказал ему по-немецки и злобно прошипел, указывая трясущимся пальцем на дверь: