Владимир Добряков - Не родись красивой…

— Анют, жизнь-то какая. Фантасты бы не придумали. К осени сапоги надо покупать — чуть не месячная зарплата. Кое-что из одежды, о косметике я уж не говорю. Да и ты растёшь, взрослеешь. Сапоги ещё весной были тесны…

— Мамочка, не проблема, обойдусь. — И я опять с загадочным видом сказала: — Лучше отгадай кроссворд. Слово из трех букв: откуда, по-твоему, тётя Клава взяла деньги, чтобы сделать модную причёску?

— Если Леонида Васильевича заподозрить, то он пока не муж.

— Холодно. — Я покачала головой.

— Не в «Поле чудес» же выиграла.

— Это и вовсе Южный полюс. Там сейчас зима.

— Не мучай, не знаю.

— Вот эти буквы: Ю, Р, А. Поняла? Юрка. Он финансирует свою маму.

Я рассказывала с удовольствием. Мама даже утюг сняла с газовой горелки. Потом она села и закачала головой:

— Ничего уже не понимаю. Весь белый свет перевернулся. Ведь совсем недавно отнесла Клаве ботинки для Юры. Она была благодарна…

Свои коричневые сапожки на маленьком каблучке, с застёжками-молниями я надела на тонкие чулки. Перед этим подстригла ногти. Всё было бесполезно, большой палец упирался в твёрдый носок. Особенно в правом сапоге. Всего-то и прошлась по комнате, боль — хоть плачь!

Тут и раздался телефонный звонок. Я машинально взглянула в окно — небо, как и вчера, серое, солнца нет. И всё-таки звонит? Я поспешила в переднюю, от волнения даже не ощущая боли. А голос не Серёжи. Но кто же? Бог мой, Митьку не узнала!

— Привет! Как жизнь здесь у вас в городе? А я три дня был на участке. Вот где малина! То есть малина ещё не поспела. Зато клубника!

— Мама уже покупала, — вспомнила я.

— Не знаю, какая там на базаре, а нашу — на всемирную выставку можно! Эх, не порвалась бы жилка — послал бы сейчас подарочек.

— И так задарил, спасибо. На лимоне веточка появилась.

— Да ну! — так искренне обрадовался Митя, словно по лотерее выиграл. — С листочками?

— Совсем махонькие.

— Через полгода посмотришь!

— Помню: лимонище с футбольный мяч!.. Мить, извини, у меня чайник на плите.

В кухне действительно на чайнике позвякивала крышка.

К телефону я только что бежала, забыв про сапоги, пройти же на кухню было невозможно. Чёртов палец! Я сняла сапоги, выключила газ. Едва успела налить чаю и взять в холодильнике половинку плавленого сырка, как у двери раздался звонок. Митя? Да, он. И, конечно, с дарами — двухлитровая банка красной клубники. Отказываться было бесполезно. Да и язык не повернулся бы. От одного вида ягод дух захватывало.

Не только обо мне подумал Митя — и о лимонном кустике позаботился: выложил из кармана два пузырька. В одном — размешенная древесная зола, в другом — крапивный настой. Накормив кустик, внимательно рассмотрел новый росток.

— Скелетная веточка. Эта вымахает, не успеешь оглянуться.

— Неужели всё-таки настоящие лимоны вырастут?

— С футбольный мяч не гарантирую, а с твой кулак… Ну-ка, сожми кулак… Точно, такие будут! Только не ленись ухаживать. Удобрять, почаще опрыскивать, солнце само собой.

— Ты до сих пор не объяснил, как у тебя солнечная установка действует.

— Главная установка — здесь. — Митька не без гордости постучал себя пальцем по крутому лбу. — А не разгласишь идею? Может, Нобелевскую премию за неё схлопочу. А механика такая…

Из его объяснений я лишь поняла, что в сложном повороте зеркала участвуют пружина, рычаг и банка, из которой вода по трубочке вытекает в кастрюлю.

— Ты прямо инженер настоящий, — с уважением сказала я.

— А не можешь, Митя, придумать, как вот этому большому пальцу (я скинула шлёпанец и показала на палец), как бы ему расширить площадь? Не желает он жить в сапоге. Злость берёт, так бы и обрезала его вместе с ногтем.

— Бедный. Даже покраснел, — сказал кандидат на Нобелевскую премию. — Нет, отрезать жалко. Очень хороший палец.

— Говоришь, тесно ему? Дай-ка гляну на сапог…

Всё обследовал Митя. Снаружи. Рукой ощупал и внутри. Наконец сделал такое заключение:

— Сапог надо растянуть. Туда, где палец, вставим округлую деревянную чурочку, а вторую — у каблука. Потом вбиваем постепенно клин.

— Митенька, ты гений!

А мысль изобретателя уже бежала дальше: не налить ли внутрь сапога горячей воды или напустить из чайника пару?..

От горячей воды и пара я категорически отказалась. А растяжка с помощью клина показалась убедительной.

— Завтра будет готово, — пообещал «инженер». Он спрятал сапог в сумку, положил туда и пустую банку из-под клубники. — Ещё редиски принесу. Такой ты не видела. Американская. Белая и длинная, как морковка.

Я покраснела и сказала сердито:

— Давай уж тогда протяни между балконами питательную трубку. Будешь суп мне лить, компот, яблочный сок. Молоко. Бурёнушки у вас нет?

— Корову купить бы здорово, — улыбнулся Митя и сказал: — Ну, чего ты обиделась? Мы этой американкой большущую грядку засадили. Носить не переносить. Это же не с базара. Как вот сейчас не догадался? И правда, была бы жилка — в одну минуту приехала бы по почте… А ну, покажи на балконе перила. Может, острое железо перетёрло леску? Отчего-то ведь лопнула. Просто так ничего не бывает.

Мы вышли на балкон. В том месте перил, где недавно была перехлёстнута капроновая леска, ничего особенного не обнаружилось — ни гвоздя, ни железа. Правда, сантиметрах в тридцати белела царапина. И похоже, недавняя, свежая. Но это в другом месте. А леска была вот здесь, даже след остался — тёрлась по коричневой краске.

— Кажется, всё-таки ворона оборвала, — сказал Митя.

Я была согласна, он же лучше понимает.

Я сегодня вконец издёргала Звонарёва. Только до обеда несколько раз звонила ему. Первый раз поблагодарила за солнышко. Глаза открыла — зайчик на стене сияет, прозрачный кулёк с зелёными листочками сияет. Скорей и побежала звонить.

— Это не мне спасибо, — скромно ответил Митя. — Это сам Господь Бог распорядился. Зачем, думает, Центральная Россия под облаками страдает? Надо их солнышком порадовать. Подул посильней ветром и все облака разогнал.

— Значит, ты, Митенька, Божий помощник. Лимон вместе со мной говорит тебе спасибо.

— Не поглядела сейчас на росток? Должен увеличиться.

— Погляжу. А как мой сапожок себя чувствует?

— Да вот всё думает, как бы твоему бедному пальчику помочь.

— Тогда ещё раз спасибо.

Зелёную телефонную трубку я даже погладила. Сколько приятного мне рассказала!

Но через час, после того, как сходила в магазин, занесла продукты дедушке Леонтию и немножко посидела у него, я быстренько поднялась к себе и снова позвонила «инженеру»:

— Митя, скорей вынимай клин. И погляди, сапог не порвался?

— Да почему? — встревожился тот.

— Потому что нельзя. Надо по-другому растягивать. Мокрой бумагой набить. И ещё стеариновой свечой на то место накапать. А ты скорей — чурку, клин! Сапог не испортился?