Лев Квин - Палатки в степи

Саня молча отвернулся. Смеется над ним директор!

- Э, да ты мне не веришь!..

Директор подошел к выходу из палатки.

- Валя!.. Напишите приказ. Каком у нас там номер по порядку?..

В вагоне Саня то и дело вытаскивал из портфеля сложенный вчетверо лист бумаги и читал, шевеля губами. Сидевшая рядом с ним старушка с любопытством заглядывала в бумажку, но без очков ничего не могла разобрать.

- Да ты, никак, богу молишься, внучек? - наконец не выдержала она.

- Бога не бывает… Нате, читайте, - гордо произнес Саня.

Старушка взяла бумагу, повертела ее в руках и передала соседу - суворовцу со сверкающей пряжкой на ремне. Тот прочитал вслух:

- «Выписка из приказа номер двадцать шесть по совхозу «Молодежный». Тракториста Александра Петушкова командировать на учебу в четвертый класс двадцать пятой школы Барнаула. Срок возвращения - после окончания десятилетки…»

- Вот! - Саня сиял от счастья.

- Ты тракторист? - удивился суворовец, смерив Саню взглядом, в котором перемешались недоверие, зависть и удивление.

- Ага! - Саня густо покраснел и добавил скороговоркой: - Только я недолго работал. Всего один день… Учиться меня послали…

Ему вдруг так захотелось в школу, что хоть выскакивай из вагона и несись в Барнаул, обгоняя поезд. И чего это паровоз тащится сегодня так медленно, словно не обедал!

Центральный поселок совхоза «Молодежный» раскинулся на лысом пригорке, обожженном солнцем и ветрами. То тут, то там виднелись серые полотняные палатки, похожие на огромных летучих мышей, тракторные вагончики, окрашенные в зеленый цвет. Но вот на одном краю поднялись стены двух сборных домов. Правда, они еще стояли без крыш - на время сева пришлось прервать строительство, - но кто-то уже прибил на них белые дощечки со старательно выведенными буквами: «Ул. Московская». И хотя вся Московская состояла пока что из этих двух недостроенных домов, воображение целинников уже рисовало будущую улицу - длинную, прямую, усаженную липами.

Чуть поодаль вовсю шло строительство большого бревенчатого дома под общежитие. Полуголые, почерневшие под степным солнцем ребята разделывали топорами и пилами здоровенные балки. Здесь пахло смолой и опилками, под ногами шуршала упругая стружка.

Рядом высились аккуратно сложенные штабеля кирпича. Они быстро убывали, словно таяли на солнце. Зато с каждым днем все выше поднимались стены будущего клуба.

А на другом краю поселка, там, куда, гонимые веселым ветром, подкатывались зеленые волны необозримого пшеничного океана, стояло странное сооружение - кособокое, с выпирающими углами, с торчащими во все стороны шестами и досками. Тускло поблескивало маленькое оконце. На двери, сколоченной из нетесаных, кривых досок, красовалась аккуратная табличка с совершенно неожиданной надписью: «Без доклада не входить».

Это был «Замок грез», как его называли в совхозе. Обитали в нем пятеро веселых комсомольцев, приехавших на целину из Москвы. Старшим у них был дядя Вася - высокий парень в военной гимнастерке, бывший сержант-танкист.

Ребята обосновались здесь недавно. Во время весеннего сева все они работали в тракторной бригаде Тараса Семеновича Подопригоры. Кончился сев, и их, как выражался дядя Вася, перебросили на другой фронт - строительство клуба. Они прибыли с полевого стана, кое-как переночевали в душной, переполненной до отказа палатке - на воздухе нельзя было: кругом кишмя кишели гадюки, - а утром с хмурыми лицами и гудящими головами пошли по поселку искать себе другое жилье.

Тут им и попалась эта развалина, - видно, когда-то ее построили пастухи, пригонявшие сюда на лето свои стада. Ребята походили вокруг нее, почесали затылки. Потом намесили глины, раздобыли где-то несколько длинных досок от ящиков. Требовались еще гвозди и стекло. Но достать их в совхозе было делом немыслимым.

- Надо попробовать в селе, - предложил дядя Вася. - Кто пойдет?

- Конечно, Рогачков! - в один голос ответили все.

Миша Рогачков, бывший инструктор райкома комсомола, и в самом деле отлично подходил для такой ответственной миссии. Он отличался редкостным красноречием. Маленький, невзрачный, Миша моментально преображался, едва только начинал ораторствовать. Голос у него был уверенный, густой, черные цыганские глаза с длинными ресницами вдохновенно поблескивали. Самые несговорчивые люди не могли устоять перед Мишиным красноречием…

Миша вернулся из села с гвоздями и стеклом. Осторожно опустив стекло на землю и положив на него сверток с гвоздями, он сделал руками жест, означавший «Внимание!» и, словно фокусник, вытащил из-под пиджака небольшую табличку, строго запрещающую входить без доклад?..

Ребята заулыбались.

- Где ты се стащил? - удивленно спросил дядя Вася.

- Стащил? - обиженно фыркнул Миша. - Ее мне вручил сам товарищ Смык. Ах да, вы ведь еще не знаете, кто это! Товарищ Семен Яковлевич Смык - председатель сельпо. Ясно? Мы с ним очень хорошо поговорили. Понимающий товарищ. Он мне выписал гвозди и стекло - за наличный расчет, конечно. А потом я увидел на его двери эту табличку и стал доказывать ему, какая это нужная штука, что без нее нам в новом совхозе никак не обойтись… Он подумал, подумал, пожевал губами, снял ее с двери и подарил мне! Ох, и умора была, ребята! Я ему, конечно, все это в шутку, а он принял всерьез. Честное слово! Расчувствовался… Я, говорит, сам в молодости чуть было на Дальний Восток не поехал. Для новоселов ничего не пожалею. Хотел мне еще чернильницу здоровенную из пластмассы вручить. Еле-еле уговорил его, что в другой раз за ней зайду.

И тут Миша захохотал. Смех у него был особого рода. Он смеялся так звонко, так заразительно, рассыпая целый каскад переливчатых трелей разных оттенков, что никто из стоявших возле него не мог удержаться от того, чтобы тоже не засмеяться.

К вечеру жилище было готово, вплоть до микроскопической форточки. Ее соорудил сам дядя Вася -для уюта. Ребята обошли свое детище со всех сторон и кисло заулыбались, избегая смотреть друг другу в глаза.

- Архитектура! Замок грез! - поморщился дядя Вася и под одобрительные взгляды своих друзей привесил к покосившейся двери бюрократическую табличку: «Без доклада не входить».

Решили завтра же все переделать заново, но ничего не вышло: на строительство клуба привезли кирпич, и пришлось браться за работу - дорог был каждый час. А потом привыкли к своему кособокому «замку». В конце концов, здесь хоть было не душно, да и спать приходилось н? на полу, а на просторных нарах. Ну, а внешний вид - это дело вкуса. Женя Попов, например, пожив в «Замке грез» несколько дней, заявил, что он его не променяет ни на какой дом с колоннами. И, сверкнув белками своих быстрых глаз, он с задором посмотрел на друзей: не хочет ли кто поспорить?