Вильмос Корн - Мавр и лондонские грачи

Лаура молча поставила бидон на прилавок.

– Мистер Маркс уже две недели берет в долг, – окрысилась хозяйка на Либкнехта.

Но, когда он на своем ломаном английском языке с милым швабским акцентом описал ужасное положение семьи, хозяйка уже готова была уступить.

– Доктор Маркс прожил здесь более года и всегда платил исправно, – добавил он. – Да, уважаемая, писателю приходится несравненно хуже, чем конторскому служащему или почтовому чиновнику… Те в конце каждой недели приносят домой жалованье, а писатель, журналист – где там! Он должен писать для газет, писать интересно и быстро, очень быстро! – Либкнехт заметил, что толстая торговка с благоговением слушает его, и не преминул рассказать целую историю, закончив ее словами: – Вот как обстоят дела в редакциях. Только и знают торопить да погонять. И каждый день подавай им что-нибудь новенькое, увлекательное. Только и смотрят, как бы сорвать побольше, а заплатить поменьше.

Толстуха сочувственно вздохнула. Должно быть, она была любительницей всяких душещипательных историй. Зачерпнув молока, она налила один литр в бидон. Длинная ли речь Либкнехта или посиневший на морозе носик Лауры разжалобили ее, как бы то ни было, она приписала долг к столбику цифр в своей книге.

– Ладно! В другой раз, значит, заплатят.

Лаура поспешила объяснить:

– Самой мне молочка не надо, но у нас маленькая в колыбельке, не можем же мы ее картошкой кормить!

Тут молочница еще раз пододвинула бидон к себе и наполнила его до краев.

– Приходи завтра опять. Уж буду отпускать вам, пока мисс Демут не поправится, – милостиво изрекла она.

Шагая по улице, Либкнехт весело насвистывал. И не успели они дойти до булочной, как ему пришла в голову хорошая мысль.

– Знаешь что, Лерхен? Пойдем-ка лучше к моему булочнику. Это на Чёрч-стрит. Он всегда рад новому покупателю. Пусть целую неделю посылает вам хлеб на дом. А заплатите потом. Ему одно важно: новый клиент – новая прибыль.

Все сошло как нельзя лучше. На сэкономленные пенни Либкнехт исполнил просьбу Лауры – купил кусочек сала. Радостные и возбужденные, отправились они в обратный путь.

Теперь ветер дул им в лицо и вскоре настегал щеки до синевы. Некоторое время оба спасались, пряча голову в воротник.

На перекрестке они, переходя мостовую, вдруг увидели тележку, запряженную собакой. Бежавшая рядом с псом девочка неожиданно поскользнулась и упала. Вскрикнув, Лаура бросилась к ней и столкнулась лицом к лицу с Джо. Вдвоем они помогли Бекки подняться на ноги.

Вот так встреча! Лаура радостно протянула обоим руки, но Джо стоял, словно окаменев.

– Что с тобой, Джо? Ты меня не узнаешь? – спросила Лаура.

– Узнать-то узнаю… – ответил Джо с расстановкой.

Какой Джо странный! Лаура ничего не могла понять. Она молча глядела, как Джо стряхивал снег с пальто сестры.

– Бекки, это Лаура! – Тут Джо заметил слезы на глазах сестры. – Больно ударилась, да? Садись в тележку. Мы с Каро тебя повезем.

Но попытка Джо утешить сестру только вызвала еще более горькие рыдания. А когда и Либкнехт озабоченно стал расспрашивать о причинах ее слез, Бекки расплакалась навзрыд. Джо совсем растерялся и все только обнимал сестренку. Слезы катились по ее щекам. А она так долго держалась молодцом!

– Мы были… мы были на кладбище. Наша Дороти… – попытался объяснить Джо.

Ласковые слова Либкнехта помогли Клингам прийти в себя, и Джо в конце концов рассказал все по порядку. Они только что похоронили младшую сестренку. Вдвоем с Бекки отвезли гробик на кладбище. Робину не разрешили уйти с работы. А маму отец отвел обратно на фабрику.

Либкнехт впервые видел детей, о которых в доме Марксов не раз заходил разговор. Они стояли перед ним в тоненьких пальтишках, которые нещадно продувал свирепый восточный ветер. У Джо было усталое, изможденное лицо.

Некоторое время они шагали рядом. Джо с нежностью говорил об умершей сестре.

– Сколько лет она мучилась этим кашлем!

– И новая кровать ей не помогла, – грустно добавила Бекки.

И только когда они уже стали прощаться, Джо узнал, что в доме Марксов все больны.

На следующий же день, едва кончилась смена, Джо побежал на Дин-стрит. Дверь открыл Мавр и очень удивился.

– Не могу тебя пригласить, Джо, – сказал он. – У нас все больны. Ты можешь заразиться. А это тебе вовсе ни к чему. Приходи через неделю. К тому времени мы уж как-нибудь выкарабкаемся.

Джо в нерешительности смотрел на Мавра.

– Может, я чем помочь могу? Посуду помою или в магазин сбегаю? Вот что, давайте я угля принесу из подвала.

Глаза его при этом так умоляюще глядели на Мавра, что тот не в силах был отказать.

– Угля… Да, это было бы кстати!

Но когда уголь был принесен, Джо не захотел уходить.

– Позвольте мне сбегать за покупками. Ну, пожалуйста!

Мавр смотрел куда-то поверх головы Джо.

– Нет, нет, мы уже все купили. Я сам ходил. Ступай, дорогой мой. И большое тебе спасибо.

– Но завтра я обязательно опять приду!

Удрученный, Джо спускался по лестнице. На площадке он остановился. Как же так? Все больны? И почему Лаура не вышла? Может, тоже заболела? А почему Мавр не разрешил ему сбегать в магазин за покупками? Джо снова увидел перед собой замкнутое лицо Мавра. И вдруг догадался: «У них денег нет! А я… то есть мы должны ему еще десять шиллингов, которые он тогда не захотел взять у Билли!»

Понурив голову, Джо поплелся домой. Всю дорогу он старался что-нибудь придумать и наконец придумал.

Пошел дождь вперемешку со снегом; и когда Джо добрался до Грачевника, он промок уже насквозь. Внезапно наступившая оттепель превратила все переулки в потоки грязи. Но Джо не выбирал дороги – теперь он со всех ног мчался домой.

Торопливо глотая похлебку, он напрямик спросил Робина:

– Можем мы через месяц вернуть доктору Марксу десять шиллингов? Ну те, за кровать. Ты знаешь.

Робин кивнул:

– Да, конечно. А ты почему спрашиваешь?

– Я только что оттуда. Очень им туго приходится. Все заболели. – И Джо обо всем рассказал брату.

Робин даже побледнел.

– Да, тогда надо бы… надо бы… Нет, сейчас ничего не выйдет. Через несколько дней мы хотим объявить забастовку. Отец ничего не знает об этом. Надеюсь, что бастовать придется недолго. Но… – Робин замолчал. Он хотел сказать, что даже если они одержат победу, то все равно он, Робин, может очутиться на улице. Но, заметив встревоженный взгляд Джо, он решил утешить брата и поспешно добавил: – Нескольких шиллингов прибавки в месяц мы уж наверняка добьемся… должны добиться. Но ведь ты говоришь, у них сейчас совсем нет денег?..

– Я возьму у Билли. В долг, конечно. Это проще всего. А через месяц мы ему вернем. Только Мавру нельзя говорить, откуда деньги. Пусть думает, что это наши. Завтра же я отнесу ему.