Анне-Катрине Вестли - Аврора из корпуса «Ц» [повести]

— Да что же это такое? — воскликнул папа. — Ага, это наверняка руль. А всё остальное? Давайте посмотрим, что здесь написано. Газ, тормоз, передача.

— А, я теперь понимаю, — засмеялась мама. — Мы должны поставить всё это возле ножки твоей кровати, чтобы ты потренировался и привык к разным педалям машины, понимаешь?

— И ещё ты почитаешь учебник по вождению, — сказала Аврора. — И тогда выучишь всё.

— Огромное вам спасибо, — сказал папа. — Передавайте привет дяде Бранде и скажите, что я очень благодарен ему. А всё ли в порядке с Сократиком?

— С Сократиком всё в порядке, — сказала Аврора, — я, правда, побоялась сказать ему, что мы поедем к тебе, и он ничего об этом не знает.

— Ох ты боже мой, — сказал папа.

— Но ты ведь скоро вернёшься домой.

— Я постараюсь изо всех сил.

Когда время посещения вышло, Аврора с мамой ушли, но Аврора на этот раз не огорчалась ничуть, теперь она знала, как чувствует себя папа и на какой кровати он лежит.

Когда они вернулись, их домработница тоже заторопилась домой, но обещала приходить по утрам все дни, пока болеет папа.

Вечером Аврора стояла и смотрела из окна своего корпуса «Ц». Далеко внизу, в городе, зажигались огни, и где-то там лежал папа и вёл свой автомобиль. Он переключал передачу, нажимал на тормоз и газ и прекрасно справлялся с машиной на пути домой, к Авроре. Ей тоже пора было ложиться спать. Или вести машину? Или, может, править четвёркой римских лошадок? Нет, сегодня она поведёт машину, чтобы встретиться где-нибудь на полпути с папой.

— Спокойной тебе ночи! — сказала мама.

— Би-би, — просигналила Аврора и уехала.

Как-то утром мама сказала: — Сегодня я на работу не еду.

— Не едешь? — спросила Аврора. — И дядя Бранде к нам не придёт?

— Нет, не придёт. Да ему и не нужно. Сегодня возвращается папа. Мы с тобой и с Сократиком привезём его сегодня домой.

— Это правда? Правда или ты это выдумала? Но ведь ты ничего этого не знала вчера.

— Нет, не знала. Но, после того как ты легла спать, я позвонила в больницу, и мне сказали, что он может вернуться домой. Мы поедем за ним в одиннадцать, так что времени у нас будет достаточно.

Когда они сели в машину, Аврора сказала:

— Сократик, ты помнишь папу? Папу, который говорит тебе: «Тише, Сократик, тссссссссс, тссссссссс», ты помнишь?

— Пррррррр, — ответил Сократ.

Мама вела машину и вдруг подпрыгнула, дорога была тряская, и не просто в колдобинах, а в выбоинах; машину пошатывало и трясло, когда она попадала в ямки. Мама старалась ехать поосторожнее, но вдруг попала в выбоину, которую не увидела. Машина вся загремела, словно в неё кто-то ударил снизу. Мама повела её дальше, но Авроре показалось, что она слышит звук, которого раньше не было. Что-то будто прицепилось к машине и барабанило снизу. Их ещё раз немного встряхнуло, когда они оказались в городе и поехали по улице со множеством автомобилей, после чего снизу что-то заскрежетало совсем ужасно, а потом будто отвалилось, но всё равно волочилось за ними.

— Ой, что это? — воскликнула мама.

— Что-то отвалилось, — сказала Аврора.

Мама оглянулась по сторонам:

— Вон там заправка. Попробуем до неё добраться.

Они доехали до заправки, но на ней не оказалось никого, кто вызвался бы маме помочь. Двое или трое мужчин занимались там своими делами, и наконец один из них сказал:

— Скорее всего, у вас проблема с глушителем. Заезжайте на яму — и увидите, в чём дело, а у нас сейчас нет времени, мы ремонтируем автобус, который должен выехать отсюда через полчаса. Найдёте там стальную проволоку: попробуйте сами закрепить глушитель.

Мама не думала не гадала, что ей когда-нибудь придётся заняться чем-то, что называется «глушителем», но нужно же было что-то делать. Папа наверняка уже сидит на краю кровати и с нетерпением ждёт их.

— Оставайся-ка ты в машине, Аврора, — сказала мама, когда въехала на две дорожки над ямой.

Она спустилась в неё по узенькой лестнице и заглянула под автомобиль. С него и в самом деле что-то свешивалось и болталось. Как раз это «что-то» ей и требовалось закрепить на трубе, которая высовывалась из машины и называлась «выхлопной трубой».

Мама протянула вверх руки и занялась ремонтом. Она кипела от злости. Рабочие были не очень-то с ней любезны. Могли бы, по крайней мере, взглянуть, правильно ли у неё всё получается. Ох, как бы она хотела оказаться в эту минуту на их заправке в Тириллтопене. Тамошние рабочие были людьми приличными. Они бы помогли ей и сказали бы: ах, какая незадача вышла у вас с глушителем! И надо же, как раз в момент, когда вы поехали, чтобы забрать мужа из больницы! Или что-нибудь в том же роде.

Хорошо, что мама разозлилась, от гнева она стала сильнее и всё-таки приделала эту штуковину, кое-как замотав её проволокой в нужных местах. Потом подала машину назад и поехала. Теперь она старательно объезжала все выбоины и колдобины. Во всяком случае, она ехала к больнице, и, пусть она опоздает, папа всё равно будет ждать её и на кровать обратно не ляжет.

И в самом деле, папа уже переоделся и ждал. Другие больные, что оставались в палате, немного подшучивали над ним, говоря:

— Да нет, жена давно забыла тебя. Она сидит сейчас на работе в своей конторе и думать не думает о своём муже. Ты бы лучше взял такси и не доставлял ей лишних забот.

— Нет, — говорил папа. — Мари не такая. Она приедет и поздравит меня с выпиской из больницы. И она наверняка привезёт с собой обоих детей. Это в её духе.

— Ну что ж, может, она и приедет, но она вряд ли успеет припудрить носик, — сказал один из больных, который подшучивал над папой больше других.

— А она для меня всегда красивая, — мирно сказал папа, — и всегда выглядит приятно и ладно.

Как раз на этих его словах дверь распахнулась, и в комнату на всех парах влетела мама.

Она знала почти всех, кто лежал в палате. Она ведь навещала папу каждый день и каждый раз разговаривала с кем-нибудь из больных. Но в этот день, когда она вошла, все они накрылись одеялами с головой, а папа, словно увидев перед собой привидение, открыл рот, но сказать ничего не мог.

— В чём дело? — спросила мама.

Несколько лиц вынырнули из-под одеял, и мама услышала, как они зашлись смехом так, что чуть не поперхнулись.

— Что у тебя с лицом? — сказал наконец папа.

— С лицом? — переспросила мама. — Не знаю. Я как-то об этом не думала. То есть я думаю, что выгляжу как обычно, только вот…

Тут она вспомнила, чем занималась до этого. Она вынула из сумки маленькое зеркальце и увидела измазанное грязью и маслом лицо.

— Ах! — только и сказала она.

Потом взглянула на трясущиеся и дрожащие от смеха одеяла и громко, во всеуслышание сказала:

— А кто-нибудь из вас, мужчины, подвязывал к выхлопной трубе волочащийся за машиной глушитель?