Анне-Катрине Вестли - Аврора из корпуса «Ц» [повести]

— А сейчас я пойду и посплю с часок, — сказал папа, — но не больше, нам ещё понадобится время, чтобы приготовить обед. Как раз это и требуется, когда ты не такой уж сильный, — обед и время, чтобы всё делать не торопясь.

Пока папа спал, Аврора сидела на своей скамеечке в прихожей, прихватив с собой будильник. Папа показал ей на циферблате место, куда должна показывать стрелка в тот момент, когда его надо будет разбудить, вот Аврора и сидела в прихожей, не пропуская никого, кто бы мог его сон нарушить.

Вдруг она услышала шаги в коридоре за дверью и открыла её, чтобы никому не дать времени нажать на кнопку звонка.

То была мама Бритт-Карен.

— Я хотела спросить, как у вас всё прошло. Вам кто-нибудь помогал сегодня или вся работа свалилась на твоего отца?

— У него ещё есть я.

— Я знаю сама, каково это — вернуться домой из больницы, когда совсем нет сил. Как, например, вы справились со стиркой пелёнок? Чан до того тяжёлый!

— А мы подцепляли их палкой, и поднимать чан нужды не было, — сказала Аврора.

— Да уж, усердней вас никого не найти, — сказала мама Бритт-Карен.

Она приветливо улыбнулась Авроре и ушла, а Аврора просидела на скамеечке ещё целый час, прежде чем разбудить папу. Он встал после сна заметно посвежевшим и более сильным.

Сократ, пока папа лежал в больнице, как будто вырос и теперь в обед стал есть настоящую пищу вроде морковного пюре, мясных котлеток, печёночного паштета и других вкусных младенческих блюд.

Сократ и папа вместе осваивали новое меню и трудились на совесть. Но Сократ, ничуть не стесняясь, выплёвывал еду прямо на папу. Как же иначе он мог показать, что новые блюда ему не нравятся? Ещё он, естественно, мог бы плакать или извиваться, как змейка, в руках у папы, но это же было так неудобно. Тогда ты вроде бы как капризничаешь, и, кроме того, когда ты ешь и плачешь одновременно, легко поперхнуться.

Поэтому Сократ считал за лучшее просто выплёвывать еду, как только она попадала ему в рот. Иногда он и в самом деле трудился на совесть и проглатывал несколько ложек — только для того, чтобы папу порадовать. Но всему надо знать меру. И Сократ не успокаивался, пока не получал свою бутылочку. Как они не понимают, что ему хочется именно её, а не мешанины, которая даже не лезет в соску? Иногда после такой кормёжки папе приходилось ложиться и отдыхать, да и Сократ тоже порядочно уставал.

Хорошо ещё, что мама сама покупала продукты и папе не приходилось ходить в магазины.

Но однажды, когда Аврора с папой переодевали Сократа, они вспомнили, что молока у них не осталось.

— Бог ты мой, — сказал папа. — Аврора, загляни в холодильник! Нет ли там ещё молока?

— Нет, папа. Мы же истратили последнее, когда готовили шоколадный пудинг.

— И что на это, как ты думаешь, скажет Сократик? — Папа не сказал это, а прошептал из опасений, что Сократ услышит его, хотя тот ещё лежал в своей кроватке.

— О, он много чего нам скажет. Как раз в это время он обычно выпивает целую бутылочку молока.

— Ты не сходишь за ним в магазин?

— Схожу.

Аврора сразу же согласилась: папа выглядел совсем уж неважно. Она никогда ещё не ходила в магазин одна, но, наверное, с этим справится. В магазине она была много раз, в последнее время вместе с дядей Бранде и до этого, когда папа ещё не болел. Продавщицы в розовых фартуках встречали её приветливо, нужно было только познакомиться с ними.

Единственное, что ей не нравилось, — это идти в магазин: ей не хотелось встречать по дороге тех, кто относился к ней неприветливо, то есть кое-кого из детей. А вот Нюсси никого не боялась. Бритт-Карен немножко боялась, а вот Нюсси — ни капельки. Правда, Нюсси считала походы в магазин скучными. Наверное, когда скучаешь, тебе не страшен никто.

Аврора взяла деньги и авоську и вышла. Теперь она уже так хорошо знала свой дом, что могла бы спуститься по лестнице, зажмурив глаза. Аврора притворялась, будто она поднимается вверх в воздух и медленно опускается вниз. Хорошо, что она живёт на десятом этаже, отсюда летать можно было долго.

И в общем-то хорошо, что она отправилась в магазин одна, совсем как взрослая. Она быстро отошла от дома. Нужно было спешить, молоко следовало принести до того, как Сократ обнаружит, что его бутылочка в холодильнике пуста.

Возле дома почти никого не было, но всё равно кто-то из мальчишек крикнул: «Привет, Аврора!» Другие были настолько поглощены своими заботами, что на разговоры с ней времени не тратили. Теперь Аврора знала в доме многих, так что всё было в порядке, но дальше по дороге в магазин встречались другие мальчики, старше её. Они стояли, разговаривали, дурачились и друг с другом ссорились.

Аврора почувствовала, что она немного боится. Пусть не так уж сильно, но немного боится. И, чем ближе она подходила к мальчикам, тем больше боялась. О чём она перед этим думала? Ах да, о том, что, когда тебе становится скучно, ты уже никого не боишься. Но ей сейчас не скучно ни капельки, наоборот, у неё захватило дух, будто ожгло морозом по коже.

Может, если притвориться Нюсси, у неё всё получится? И Аврора сменила выражение на лице. Она тупо посмотрела вперёд. Как это неинтересно! Ходить в магазины скучно! Когда Аврора проходила мимо мальчишек, она смотрела вперёд безразличным взглядом, и никто даже не подумал с ней заговорить.

Аврора поиграла в Нюсси ещё немного, но потом ей это надоело, да и не было нужды, она встречала лишь взрослых женщин, и никому из них до неё дела не было. Она вошла в магазин, отыскала, где продают молоко, и направилась к кассе, чтобы его оплатить.

— Ага, Аврора, ты сегодня одна? — сказала ей женщина, сидевшая за кассой.

— Да, папа всё ещё не в форме, — сказала Аврора. — Но скоро он выздоровеет совсем.

— А вот это, Авророчка, хорошо! — сказала женщина.

Когда Аврора вышла из магазина, она тут же заметила маленькую девочку, ту самую, которую видела, когда в первый раз была вместе с папой в магазине здесь, в Тириллтопене. Тогда с девочкой был большой чёрный кудрявый пудель.

И теперь она повстречала их снова. Девочка стояла и разговаривала с пуделем. И пудель терпеливо сидел и слушал её. Он был такой старый-престарый, умный и с пышной кудрявой шерстью. Наверное, потому, что в Тириллтопене зимой было очень холодно и хозяева пуделя не хотели, чтобы он мёрз. Вся морда у него заросла шерстью, но всё равно Аврора видела два блестящих глаза.

Она стояла неподалёку и глядела на пуделя и на девочку. Если бы она их знала, она могла бы с ними поговорить. Аврора подходила всё ближе и ближе, а потом вновь остановилась и замерла.