Анне-Катрине Вестли - Аврора из корпуса «Ц» [повести]

— Купим её для Нюсси! Пластинка будет радовать её ещё много-много лет.

В следующей главе вы узнаете, что это была за пластинка.

Когда папа с Авророй вернулись из радиомагазина, папа включил утюг и налил воду в ванную для Авроры, потому что, как он сказал, когда девушка выходит в свет, она должна быть чистенькой и хорошенькой.

Было непривычно купаться посреди дня, но Аврора, чтобы ей было интереснее, взяла с собой в ванну кораблик.

— Вот сюда я кладу мочалку и мыло. А вот массажная щётка для спины. Пока я глажу платье, ты искупаешься. Теперь я побегу, утюг уже нагрелся.

Хотя до очередной кормёжки оставался ещё целый час, Сократ стал заявлять, что он голоден. Папа зашёл к нему, успокоил, и тут кто-то позвонил в дверь. Это был мальчик, продававший тюльпаны. Папа открыл свой кошелёк, посчитал, поговорил сам с собой и сказал:

— Хорошо, спасибо, я возьму один.

Тюльпан был красный, папа поставил его в высокую и узкую вазу. Цветок был такой красивый! Папа заглянул в ванную и показал его Авроре.

— Мама очень обрадуется, — сказала Аврора, — она говорит, что дома с цветами всегда уютнее.

— С цветами — да, — довольно сказал папа.

Он словно кивнул тюльпану и поставил его на стол в гостиной. А потом пошёл гладить, потому что до назначенного праздника оставалось всего полчаса.

— Возьми большое полотенце и как следует вытрись! — крикнул папа. — У тебя осталось не так много времени.

Аврора выбралась из ванны и завернулась в большое полотенце, висевшее на стене.

Тут она услышала папин возглас. Он почти кричал, что случалось очень редко, чемпионом в этой области был Сократ.

— Вот ужас! — кричал папа.

Аврора выбежала из ванной с полотенцем, мантией стелющимся за ней. Её маленькие мокрые ноги оставили за собой дорожку следов.

Она почти столкнулась с папой.

— Авророчка, смотри, что я натворил!

Папа поднял платье за края. Прямо посередине зияла большая дыра.

— Я услышал, как оно зашипело! Утюг оказался слишком горячим.

— Ага, — сказала Аврора.

Она смотрела и смотрела на платье.

— Что нам делать?

— Не знаю. Может, мне не ходить на праздник?

— Нет-нет. Мы что-нибудь придумаем. Сейчас я выключу утюг, чтобы он остыл, а потом погляжу, что от платья осталось. Может, мы зашьём его на том месте, где образовалась дыра?

— Да-а-а, — протянула Аврора.

Она догадывалась, что у них ничего не выйдет, швея из папы была никакая. Он сам признался в этом, когда Аврора попросила его сшить для неё старую чёрную кучерявую собаку, хотя он, конечно, умел пришивать пуговицы и даже в крайнем случае штопать чулки. Но Аврора ничего ему не сказала, у папы было нарисовано на лице такое отчаяние, что лучше было притвориться, будто ничего не случилось.

— Я надену пока что-нибудь другое, — сказала Аврора.

Она надела на себя рубашку, штанишки и юбочку, но вот с белыми колготками никак справиться не могла, ноги у неё по-прежнему были влажными и колготки не налезали на них, поэтому папе пришлось ей немного помочь.

Впрочем, всё это были пустяки, ему всё равно нужно было ждать, пока не остынет утюг. Иначе тот зашипел бы снова.

— Ну вот, — сказал папа, — колготки сидят, дело за туфельками и платьем. А после тебе останется расчесать волосы, потому что сегодня, чтобы быть красивее, ты их распустишь.

— Угу. — Аврора сидела на кухонной табуретке, расчёсывала волосы и смотрела, как папа гладит. Смотреть было интересно, утюг остыл в меру, и везде, где им проводил папа, платье разглаживалось и морщинки исчезали. Материал сиял шёлковыми нитями, показывая все маленькие цветочки, вплетённые в его узор.

Платье было красивое. Аврора почти забыла про дыру спереди и, по мере того как папа гладил, радовалась платью всё больше и больше, и ей не терпелось поскорее его надеть. Она ещё не надевала новое платье после Рождества.

— Вот так, — сказал папа. — Вот так будет хорошо.

Аврора подняла руки вверх, и папа помог ей надеть платье через голову.

Оно легло точно по фигуре и сидело прекрасно, ведь оно же было Аврорино. Девочка бросила взгляд вниз и конечно же увидела дыру, прямо на животе. Белое пятно нижней рубашки на фоне красного-красного платья. Дыра была большая и отовсюду видна.

— Я попробую зашить платье прямо на тебе, — сказал папа, — тогда мы увидим, так ли уж плохи наши дела.

Он полез в шкатулку для шитья и стал искать иголку и нитку.

— Никак не могу найти красную нитку. Как ты думаешь, может, подойдёт чёрная или белая?

— Чёрная, — подсказала Аврора.

Папа взялся за дело. Сначала он постарался вдеть нитку в иголку, потом навязал на конце нитки узелок и начал шить.

— Не уколи меня! — сказала Аврора.

— Ну уж об этом можешь не беспокоиться.

Папа шил очень осторожно, протыкал иглу и затягивал стежки, но, когда закончил, стало понятно, что он будто зашил мешок. На платье выросло что-то вроде хохолка. И все стали бы смотреть на него, а не на само платье, которое и в самом деле было ужасно красивое.

— Да, выглядит неважно, — сказал папа. — Знаешь, как тебе следовало бы одеться? Надеть спереди белый фартук, а на голову — косынку из того же материала. Тогда всё выглядело бы прекрасно. Тогда бы всё выглядело так, словно и должно так выглядеть. Было бы у нас время, мы бы сходили в магазин и купили такой же материал или готовый фартучек, а деньги взяли из рассчитанных на продукты на следующую неделю.

— Ага, и неделю бы не ели, — сказала Аврора.

— Ну, мы могли бы жить намного дешевле. Мы бы ели много овсяной каши и всего прочего, ведь из-за купленной пластинки мы всё равно будем экономить. Но в магазин мы уже не успеем. Так что оставим это.

Папа оглянулся и вдруг замер, уставившись на кухонные занавески. Они были сшиты из белого тонкого материала с рисунком в красный цветочек с оборочками внизу.

— Вот, — сказал папа.

Он сказал это, скорее всего, самому себе. Выскочил из кухни, принёс ножницы и, прежде чем Аврора успела ему что-нибудь сказать, разрезал одну из занавесок ровно посередине. Потом нашёл в шкатулке тесёмку и белую нитку и пришил тесёмку к бывшей занавеске.

— А мне кажется, что ты мастер шить, — похвалила его Аврора.

— Мне сейчас и самому так кажется, — сказал папа. Он примерил фартучек Авроре, кивнул и пробормотал: — А будет хорошо. И нешироко, и довольно коротко.

Снизу занавеску украшали оборочки. А теперь они украшали фартучек. Не так глупо. Потом папа завязал фартучек на Авроре и потянул её в коридор, чтобы она посмотрела на себя в зеркало. Аврора заглянула в него и увидела ужасно красивую девочку в красном шёлковом платьице и изящном лёгком белом фартучке с красными цветочками. Папа снова исчез на кухне, а когда Аврора зашла туда вслед за ним, то увидела, как он ловко вырезает треугольник из куска занавески, который отрезал раньше. Теперь от него почти ничего не осталось, хотя вторая половина занавески была нетронутой и выглядела совсем как обычно.