Владислав Крапивин - Тень каравеллы. Повести

- Да я понимаю, - прошептал Валька.

- Нельзя так, - уже уверенней повторил Сандро. - Мы же всего пять дней в лагере. - И добавил уже с усмешкой: - Откуда мы знаем, что за человек Валька Бегунов!

- Да, - сказала длинноногая девчонка и склонила набок голову. - Действительно. Какой ты человек?

Валька пожал плечами.

- Обыкновенный человек, - вдруг сказал Генка Соловьёв. - Как все. Мы с ним в одной палате, кровати рядом. Он мне сатурновскую батарейку для фонарика дал.

- Подумаешь, батарейку дал! - сказала девчонка.

- А ещё в тетрадке что- то всё время рисует, - серьёзно добавил Соловьёв.

- Не в тетрадке, а в альбоме, - хмуро поправил Валька. - И не всё время.

- Ну в альбоме, - согласился Генка. - Я один раз хотел посмотреть, а он как двинет подушкой…

Валька глянул на него исподлобья.

- Сам же под руку полез.

- Ага, - сказал Генка.

Длинноногая девчонка прищурилась и потребовала:

- Пусть расскажет биографию.

Это была, конечно, шутка. Но никто, совсем никто почему- то не засмеялся. Все стояли и молчали, будто это было всерьёз.

- Ребята, - сказал Валька, - ну, я… в пятый класс перешёл. Вот…

- Маму и папу слушаешь? - с тонкой улыбкой спросила девчонка и опять наклонила голову.

Сандро быстро обернулся.

- Катерина, - ласково сказал он, - я понял теперь, почему Бревнов бил тебя барабаном.

Потом снова посмотрел на Вальку.

Может быть, он что- то решал?

Может быть, он думал: будет ли плохой человек подниматься до зари, чтобы взглянуть, как барабанщики встречают солнце?

- Сандро, - позвал кто- то за спиной у Вальки. - Мы ведь правда отряд…

- Джаз-оркестр, а не отряд, - сказал Сандро. - Даже сомкнутым строем стоять не умеете.

Тогда все заговорили разом. Об одном и том же:

- Кому он нужен, этот сомкнутый строй!

- В нём локтями не двинешь!

- А ты сам-то его любил, когда был барабанщиком?

- Мы кто? Гвардейцы её величества? При этом неожиданном и непонятном споре они забыли о Вальке и кольцом обступили Сандро.

И вдруг замолчали. Разом. Словно встревоженные чем-то.

Валька услыхал в кустах пёструю разноголосицу птиц.

Барабанщики поворачивались к Вальке. Он стоял на том же месте, мокрый, исцарапанный, с раскисшими тапочками в опущенных руках. Капли падали с тапочек и оставляли на твёрдом песке следы, похожие на крошечные лунные кратеры.

- Однако… - проговорил Сандро.

Валька резко поднял голову. «Я пойду», - хотел сказать он.

Они стояли широким полукольцом - барабанщики-сигналисты, барабанщики отрядов, барабанщики знаменосной группы. Самый маленький, с эмалевой звёздочкой на рубашке, смотрел на Вальку широченными серыми глазами.

- Три человека пусть займутся костром, - сказал Сандро. И негромко спросил у Вальки: - Обещание знаешь?

Валька вздрогнул, вытянулся. Проглотил комок и кивнул.

В половине девятого лагерь выстроился на утреннюю линейку. Председатель совета дружины - неторопливый очкастый Серёга Лавров - остановился перед старшей вожатой.

- Отряды к подъёму флага готовы. Настроение бодрое, - сообщил он. - Происшествий нет. На рассвете сводный отряд барабанщиков принял в пионеры Вальку Бегунова. Рапорт сдан.

Вожатая смотрела на него удивлённо и вопросительно, готовясь что-то сказать. Но Лавров, невозмутимо блестя очками, уже опустил поднятую для салюта руку.

- Не Вальку, а Валю, - сказала вожатая. - Рапорт принят. Вольно.

Валька проснулся от боли. Во сне он прижал щекой палец и стянул с него бинт.

Боль была не такая, как вчера. Она теперь не жгла, а словно разъедала. Валька осторожно коснулся пальца подбородком. Почувствовал влажный лоскуток лопнувшей кожи и поморщился. Он торопливо нащупал на подушке трубочку бинта и, чуть дыша, протолкнул в неё палец. Боль стала успокаиваться, но ещё давала себя знать мягкими затихающими толчками.

Валька передохнул и повернулся на спину.

Окна были тёмными. Сквозь просветы в ледяных узорах Валька видел звёзды. Каждая звезда висела в середине холодного туманного пятнышка.

«Часов семь, - подумал Валька, - или полвосьмого».

Он сосчитал до трёх, сбросил одеяло и прошлёпал к столу. Нащупал кнопку грибка. От неожиданного света окна сделались блестящими и непрозрачными, как чёрная клеёнка. Только по краям зеленовато искрились морозные разводы.

За тонкой стенкой зашевелился отец.

- Валька, ты уже? Спал бы…

Валька взглянул на будильник.

- Скоро восемь. Папа, я на колонку…

Это была его обязанность. Вернее, привычка. Он каждое утро приносил два ведра воды. Правда, наливал их не доверху: вёдра были большущие и, кроме того, тащить их приходилось в растопыренных руках, чтобы ледяная вода не плескала в валенки. Когда Валька добирался до крыльца, руки и плечи у него просто стонали. Но он всё равно любил эти водяные прогулки.

Вальке нравились неяркие зимние рассветы. Снег и небо в это время были очень синими, а дома казались чёрными, и в них светились квадраты разноцветных тёплых окон.

Стараясь не грохнуть вёдрами. Валька выбрался в сени. Синее утро уже просачивалось в щели. Валька вздохнул и закашлялся: резкий холодный воздух оцарапал лёгкие. В сенях вкусно пахло зимой: снегом, смазанными лыжами и мёрзлым выстиранным бельём, которое было развешано под потолком.

Валька отбросил крючок и толкнул дверь. Он увидел сиреневый снег, чёрные ветви над забором, а левее - тёмные громады новых домов. В сумерках казалось, что дома стоят не за дорогой, а прямо перед Валькой. Они сливались с забором. Окна горели редко: было воскресное утро и во многих квартирах ещё спали.

А Вальке спать совсем не хотелось! Он поставил вёдра на крыльцо и двумя пинками сбросил их в снег. Тра-тара-ра! Бах!

Солнце в декабре встаёт совсем не рано. Просто Валька чувствовал: будет хороший денёк.

Над крышами больших домов небо начинало светлеть, и антенны телевизоров прорисовывались в нём чёрными штрихами. Они были похожи на модели планеров, ещё не обтянутые бумагой.

- Только попробуйте улететь! - сказал им Валька. Подхватил вёдра и вышел за калитку.

Колонка находилась в конце квартала. Она торчала у синей снежной дороги и была похожа на озябшего карлика с фантастически длинным носом и в матросском берете с помпоном. Обычно карлик скучал в одиночестве: почти во всех соседних домах был водопровод.

Но сегодня рядом с колонкой Валька увидел закутанного человечка. Малыш повесил на кран ведро и копошился у рычага.

- Андрюшка, - сказал Валька.

Валенки малыша скользнули по выпуклой наледи, которая окружала колонку. Он выпустил рычаг, покачнулся и встал прямо.