Михаил Самарский - Двенадцать прикосновений к горизонту

– Ничего смешного. Так и дедушка говорил, и папа, и Димка. У нас все так говорят. И никто не смеётся.

– Ну я-то впервые слышу, вот и рассмеялся. Ладно, проехали. Не злись на меня. Может, я туплю. Не каждый же день меня грабят.

– Да, – согласилась Таня, – это нервы. Бабушка говорит, что от нервов человек не ведает, что творит.

Интересно, кто-нибудь и когда-нибудь внесёт вот такие истории в учебник обществознания? Я слушал девочку, а сердце моё колотилось так, что я боялся, как бы оно не выпрыгнуло наружу.

– Слушай, а в школу вы ходите? – вдруг вспомнил я.

– Я скоро пойду в первый класс, а Димка бросил школу. Говорит, как мать или отец выйдет, пойдёт доучиваться. Он пять классов закончил. А ты учишься?

– Да, – кивнул я. – Но сейчас ведь каникулы.

– В каком классе?

– В седьмом.

– Школа хорошая? – Танька задавала вопросы так, будто я общался со своей одноклассницей. Если бы не её малый рост и детский голос, можно было бы подумать, что рядом со мной сидит девчонка лет двенадцати-тринадцати.

– Хорошая, – ответил я и спросил: – А ты хочешь учиться?

– Хочу, – вздохнула девчонка. – Я бы могла уже и в этом году пойти в школу, но Димка сказал, что рано. Хочешь сладенького? На! – Она протянула мне конфету.

– Спасибо, – ответил я и выставил руку, но вдруг, резко отдёрнув, спросил: – А у тебя-то ещё осталось?

– Нет, – закачала головой Танька, – у меня одна.

– Так нельзя, – сказал я, отстраняя её руку, – я не возьму. Сама скушай.

– Ты что, не любишь конфеты? – удивилась она.

– Люблю, но я не могу взять последнюю…

– Это не последняя, – рассмеялась девочка.

– Как? – удивился я. – Ты же сама сказала, что у тебя всего одна конфета.

– Одна, – согласилась Таня, – но она не последняя.

– Так не бывает, – возразил я. – Если конфета одна, то она и есть последняя.

– Бывает, бывает, – она вскочила с коробки и приблизила своё лицо ко мне почти вплотную, – сегодня Димка купит мне торт и много-много конфет.

У Таньки своя теория о последней конфете.

– Ну, это когда будет, – улыбнулся я.

– Как когда? Сегодня. Он обещал. Димка сегодня купит себе крутые сигареты, а мне – торт и конфеты.

– Он курит? – спросил я.

– Да, – кивнула девочка, – но хочет бросить. Он сказал, что на Новый год покурит сигареты с ментолом и бросит. А ты что, не куришь?

– Не-а.

– И не курил? – Танька так и стояла напротив меня, я чувствовал на своём лице её дыхание.

– Ну, если честно, пробовал как-то, – признался я. – Но мне не понравилось.

– Я тоже пробовала, и мне тоже не понравилось. Мне даже плохо было. Димка, когда узнал, что я курила, поколотил меня.

– Сильно? – спросил я.

– Да нет, – улыбнулась девочка, – он сильно не бьёт. Но я притворяюсь, что мне больно. Он потом меня жалеет. Только ты ему не говори, а то обидится ещё.

А я думал, что это только я такой хитрый, когда притворяюсь, как мне страшно от маминых угроз. Танька вон мелкая какая, а тоже поняла, что своих воспитателей нужно жалеть.

– Хорошо, не скажу, – пообещал я.

– А ты, когда вырастешь, кем пойдёшь работать? – неожиданно спросила она.

– Я ещё не знаю, – соврал я. Почему соврал? По правде говоря, в этой обстановке мне было как-то неловко рассуждать о моей будущей профессии.

– Такой большой и не знаешь? – удивилась девочка. – Ты что?

– А ты кем будешь работать? – спросил я.

– Я буду Димке помогать.

– А он кем хочет стать? – спросил я.

– Водителем мусоровоза, – не задумываясь ни на мгновение, ответила Танька. – Видел такие большие машины?

– Видел. А как ты ему будешь помогать? – усмехнулся я.

– Я буду проверять, чтобы он ничего полезного на свалку не увёз, – ответила Таня. – Понимаешь?

– Что ты имеешь в виду? – удивился я. – Что за полезное?

– Ты чего? Так сильно замёрз? – Она погладила меня по голове.

– Угу, – честно признался я.

– Я вижу, что ты совсем перестал соображать, – сделала вывод моя маленькая собеседница. Ничего себе она мне комплимент отпустила. Фактически обозвала тупицей.

– Это ещё почему? – нахмурил я брови.

– Я же тебе объяснила, что Димка делает скульптуры и что ему нужны разные вещи для его работ. Понял?

– А-а-а! – рассмеялся я. – Теперь понял. Да, – согласился я, – точно, торможу немного. Слушай, а куда Дима пошёл?

– Домой, наверное, – пожала плечами Таня. – Тебя же нужно одеть, обуть. Чтобы не замёрз, да и вообще… Посмотри на себя. Ты же как бомжик какой-то.

Танька, указывая на моё странное одеяние, сама ни на минуту не сомневалась в своей одежде, словно сама она была одета в бутике.

– Что-то долго его нет, – заволновался я.

– Не переживай, – успокоила меня девочка, – придёт. А у тебя здесь невеста живёт? – неожиданно сменила она тему.

– Да, – кивнул я.

– Ты её любишь?

Я вспомнил карапуза Юрку с его мечтой о грузовике и троллейбусе. Теперь я понимаю, почему взрослые иногда от меня прятались, когда я был дошкольником. Да, я вопросов задавал не меньше.

– Люблю, – говорю.

– А она тебя? – не унималась Танька. – Любит?

– Наверное, – пожал я плечами.

– Не верь ты ей, – ошарашила меня девчушка. – Такой большой, а веришь в любовь. Не верь, я тебе говорю.

– Это ещё почему? – вытаращил я глаза.

– Потому что любви нет, – вздохнула она.

– Кто это тебе такое сказал? – опешил я.

– Димка, – ответила Таня и добавила: – Он точно знает.

– Он, может, пошутил, – сказал я.

– Нет, не пошутил, – возразила Танька. – У него тоже была невеста, но она его обманула. Говорила, что любит его, а потом стала дружить с другим пацаном.

– Ну, и такое бывает, – говорю, – может, разонравился.

– Ничего не разонравился, – Таня отошла от меня и снова села на ящик, – просто Людке нужен богатый жених, а Димка бедный. Вот она и стала дружить с другим пацаном. Так и бабушка сказала. А бабушка у нас всё знает. Она очень умная. Если бы она водку не пила, мы бы тоже были богатыми.

– А с чего она взяла, что новый пацан богач?

– Да это все знают. Его папа вот на такой машине. – Танька вскочила и, подняв руки вверх, встала на цыпочки.

– Ну, машина, – говорю я, – это ещё не богатство.

– Как это? – удивилась Танька. – Все богачи ездят на машинах.

– Ой, Танюха, всё это глупости…

– Ничего не глупости, – настаивала Таня. – Слушай, а почему ты так смешно говоришь?

– В каком смысле? – опешил я.

– Ты так говоришь, как будто чем-то подавился.

Вот это новость. Никогда не думал, что ребёнок упрекнёт меня в неправильной речи. Но тут выяснилось, что Танька имела виду. Оказывается, как нам в Москве смешно слышать «г», произносимое ростовчанами как «х», точно так же в Ростове людям режет ухо наше московское звонкое «г». Девочка тут же продекламировала на эту тему стихотворение: