Владимир Добряков - Одиннадцать бестолковых

Нет, девочки ничего не имели против Зайцевой. Наоборот, даже почувствовали вдруг угрызения совести. Ну, конечно, она переживает. Как же они об этом не подумали? Любая из них переживала бы на ее месте.

У мальчишек сердца оказались пожестче. Во всяком случае, Андрюшка продолжал хмуриться, Борька с отчужденным видом собирал со стола карикатуры и статьи, засовывал их в конверт.

И на ее смущенное «здравствуйте» Профессор ответил лишь холодным кивком головы.

Но не прошло и десяти минут, как все переменилось. Тот же Борька, забыв о своем командирском положении, во все глаза смотрел на Зайцеву. Смотрел так, будто никогда в жизни до этого ее не видел. Валя-первая предлагала интереснейший план. В каком-то журнале она прочитала о том, как борются с пьянством в столице Мексики. Стоит там только появиться на улице пьяному, как специальная группа кинооператоров начинает снимать его на пленку. Все снимают — как он идет и шатается из стороны в сторону, пристает к прохожим или валяется под забором. А потом его вызывают в полицию и прокручивают этот фильм. И человеку, оказывается, до того стыдно смотреть на свои безобразия, что он искренне обещает больше не пить вина. А если обещание все-таки не сдержит, то фильм показывают его семье, родным и знакомым. Если и на этот раз не действует, то начинают демонстрировать в кинотеатрах, и тогда над ним смеется весь город.

Ловко придумано! Действительно, задумаешься, прежде чем нальешь рюмку.

Вот Валя Зайцева и предлагала снять на кинопленку Серегиного отца.

— Я только что была в универмаге, — сказала она, — и прочитала руководство к кинокамере «Спорт». Вполне приличная камера. Написано, что обеспечивает очень четкое изображение, скорость съемки шестнадцать кадров в секунду. Работает от обыкновенной батарейки для карманного фонарика. Стоит двадцать рублей.

С этими словами Валя Зайцева достала из кармана зеленый кошелечек и без всякого сожаления выложила на стол восемь блестящих серебряных рублей.

— С нового года копила. А зачем — сама не знаю. Тут почти на половину камеры хватит. И пленка в универмаге продается. Я взяла одну. Как раз для этого аппарата.

Из того же кармана Валя вытащила желтого цвета коробочку с красной полосой.

— Видите, тут как раз и написано: «Кинопленка. Обратимая. Два на восемь». Специальным ножичком на две половины разрезается. Мне продавщица так объяснила.

Все молчали, удивленные. Вот это да! А еще не хотели пускать ее! Андрюшка осторожно, будто какую-то драгоценность, взял бумажную коробочку и медленно, по складам, прочитал:

— Изо-пан-хром. Негорючая. Ух ты!

Валин план поражал новизной, размахом и смелостью. А сколько в нем таинственного! Ожидания, выслеживания, незаметные съемки…

Серега в волнении закусил губы. Он вдруг впервые так глубоко ощутил ребячью дружбу. Прибежали чуть свет, забыли об играх, гулянье, секциях, а Зайцева даже такую кучу денег не пожалела… Интересно, что бы отец почувствовал, когда увидел бы себя, пьяного, в кино? Лицо красное. Лохматый, шатается. Особенно, в день получки… Неужели ему не стало бы стыдно? А еще лучше на работе у него показать, в заводском клубе. Вдруг и правда бросил бы пить? И маму не стал бы тогда мучить. Она бы так обрадовалась! А то все глаза выплакала из-за него.

— У меня есть четыре рубля, — тихо произнес Серега.

И тогда сразу заговорили и Борька, и Димка, и Андрюшка, и девочки. А Валя-толстенькая чуть не захлопала от радости в ладоши. Лишь хозяева квартиры, Мишка и Лешка, о чем-то шептались между собой.

И наконец Мишка вскочил из-за стола. Громко, чтобы все слышали, воскликнул:

— Ребята! Деньги нам, может, и не понадобятся. Мы с Лешкой попробуем уговорить нашего соседа дядю Костю — поснимать его аппаратом. Все равно без дела лежит.

— Он позволит! — убежденно тряхнул круглой вихрастой головой Лешка. — Дядя Костя добрый. А камера у него — класс! «Экран-3». С телевичком! Ну, вроде как бинокль, чтобы издали снимать. И все принадлежности у него есть.

Сузив глаза, Серега с горькой усмешкой сказал:

— Завтра получка у отца. Уж такого дня ни за что не пропустит. Вот бы снять его после работы….

— Эх, дяди Кости нет! — сокрушенно вздохнул Лешка. — Только вечером придет. А то бы сейчас попросили.

Вахтера будто подменили. Еще издали увидев делегатов, он предупредительно распахнул дверь, захватанную масляными руками, и показал в улыбке прокуренные зубы.

А какой-то час назад он и смотреть не хотел в их сторону. «Без пропусков никого пущать не велено! Освободите, молодежь, проходную!» Еле-еле удалось упросить его, чтобы позволил им позвонить к директору. Вместо директора трубку взяла какая-то женщина. Она опросила, по какому делу они пришли, а Борька не растерялся и ответил, что дело очень и очень важное и без самого директора никто решить его не может. И тогда, после паузы, в трубке раздался густой бас директора. Борька и объяснить-то не успел толком. Лишь сказал, что они пионеры, пришли из-за своего товарища, отец его работает здесь на заводе… Тут бас директора оборвал его и велел передать трубку вахтеру.

После этого строгий страж сразу подобрел. А сейчас, когда они возвращались от директора, он распахнул перед ними дверь.

— Все обсказали Пал Семенычу? Помог?

— Спасибо, товарищ сторож! — радостно засмеялась Валя Галкина. — Директор у вас просто замечательный!

Что верно, то верно! Директор и в кабинет их пригласил, и усадил в мягкие кресла, и выслушал все очень внимательно, кое-что даже записал на листочке. А самое главное, он пообещал, что на заводе обязательно примут меры. И сказал, что они молодцы, поступают как настоящие пионеры. Так, мол, и надо бороться со всяким злом — никогда не проходить мимо.

Делегаты возвращались довольные. Колесо раскрутилось вовсю — не остановишь! Теперь на заводе Серегиного отца крепко возьмут за бока. Раз директор обещал, то слово сдержит. Сам, наверно, отругает да на собрании жару дадут. А как же! Он думал, так это ему сойдет. Не выйдет! Сейчас бить детей никому не позволяется. Вот и придется ему задуматься. Хочешь не хочешь, а придется. А если им посчастливится сегодня заснять его на кинопленку — совсем здорово будет. Удалось ли только Мишке и Лешке достать кинокамеру?

А в это время в штаб-квартире у братьев-близнецов царило не меньшее оживление, чем на киностудии имени Горького. Шла генеральная репетиция сегодняшней съемки. Пьяного изображал Димка. Разлохматив волосы и кривя рот, он то ходил по комнате, шатаясь во все стороны, то садился на стул и что-то мычал себе под нос. А Мишка, стоя на одном колене, целился в него новенькой черной кинокамерой с тремя глазастыми объективами.