Владимир Добряков - Одиннадцать бестолковых

— Что с тобой, Окунев? — всполошился математик.

— Виктор Афанасьевич, — сказала с последней парты Елена Аркадьевна, — я прошу отпустить Диму домой. У него очень сильно болит зуб.

— Да-да, конечно, пусть идет, — разрешил Виктор Афанасьевич.

Димка немного обалдел от радости. И едва не выдал себя этим. Вовремя спохватился и вновь страдальчески скривил лицо и даже застонал в третий раз.

— Это все от простуды, — сказал Виктор Афанасьевич. — Остерегайся, Окунев, не простужай, ноги…

Учитель еще что-то сказал ему, но Димка уже не слышал. Схватив портфель, он поспешил к двери.

А спешить надо было. Дневная смена на заводе кончается в четыре часа. Пока доберутся до трамвая, дождутся его, да приедут — ой, как бы не опоздать! Но хорошо, что Елена Аркадьевна все-таки сжалилась над ним и отпустила.

Мишка, как и было условлено, ждал его возле нового магазина «Синтетика». Он чуть не с кулаками набросился на Димку:

— Уже половина четвертого! Где ты пропадал?..

Отношения выясняли по дороге к трамвайной остановке. Им повезло: трамвая ожидали не больше минуты.

Нет, не опоздали. Люди спешили к проходной завода, на смену. А оттуда, из проходной, пока никто не выходил.

— Все в порядке! — удовлетворенно сказал Мишка. — Теперь надо выбрать эту… как ее… точку съемки.

— Может быть, там? — Димка показал на высокий щит с какими-то диаграммами и цифрами, стоявший немного в стороне от проходной.

— Точно! — одобрил Мишка. — Оттуда будет хорошо видно. Пошли.

И правда: часть кирпичной стены, проходная и асфальтированная дорога к ней были как на ладони.

— Сначала общий план дадим, — почему-то зашептал Мишка, хотя рядом с ними никого не было. — Фильмы всегда с общего плана начинаются.

— Давай с общего, — согласился Димка.

— Нет, сначала лучше покажем часы. Правильно! Телевиком снимем. Ух! — Мишка едва не задохнулся от радости. — Представляешь, как в настоящем фильме будет: крупным планом — часы. Потом общий план — со смены идут рабочие. Ну, здорово?

— Конечно! — снова согласился Димка. — Тогда начинай. Вон, ровно четыре часа.

Оператор дрожащими руками достал из портфеля кинокамеру. Затем они сообща определили с помощью экспонометра величину диафрагмы, и Мишка повернул кольцо до нужной отметки. Оставалось только завести пружину. Но это уж легче легкого!

Итак, все готово. Мишка сделал несколько шагов вперед и нацелился камерой на большие круглые часы, висевшие над проходной.

Сердце его билось, как колокол. Вот она, заветная минута! То вхолостую все жужжал, а теперь в аппарате — пленка. Он снимает первый кадр настоящего кинофильма!

От проходной послышались задорные девичьи голоса:

— Глянь-ка, девчонки, кинохроника к нам приехала!

— Эй, режиссер, зачем небо снимаешь? Лучше — нас…

Радостный и смущенный, Мишка вернулся к Димке.

— Слышал — режиссер!

Димка недовольно сказал:

— Надо незаметно снимать. А та встал, будто на выставке. Так меня Серегин отец сразу увидит…

Вскоре из проходной один за другим потянулись люди.

Мишка уже дважды общим планом отснял выходивших рабочих, а Иван Алексеевич все не показывался.

Но вот Димкины пальцы сжали локоть оператора.

— Идет. Вон, в серой кепке. Видишь?

— Вижу, — хрипло выдохнул Мишка и навел кинокамеру на худощавого человека в серой поношенной кепке.

— Отлично, Людмилка! Ровно через двадцать минут у твоего подъезда вырастет стройная фигура молодого шатена в плаще «болонья». Жди, лечу!

Константин Петрович бросил на рычаг трубку телефона и, насвистывая, поспешил к зеркалу.

Только он успел затянуть на шее узенький модный галстук, как в дверь часто и громко застучали.

Конечно, это были соседские мальчишки. Кто же еще может так барабанить!

— Дядя Костя! — выпалил Мишка. — Мы пленку засняли!

— Отлично! — накидывая на плечи пиджак, сказал инженер.

— А вы уходите? Да? — На Константина Петровича смотрели четыре круглых, немигающих, испуганных глаза. Он даже пошутил, грозя пальцем: — Осторожней, ребята, застрелите! — А потом озабоченно добавил: — Понимаю — хотите проявить. Потом, потом…

— Дядя Костя, вы только дайте бачок для проявления. Мы сами все сделаем. Мы и химикаты купили.

Инженер почему-то рассердился:

— Купили! Сами! Думаете, это так просто! Без навыка только напортачите… Ну, до завтра вы можете подождать?

Однако и без слов было ясно, что до завтра, целые сутки, они ждать не могут. Совершенно не могут!

— Но вы понимаете, что меня девушка ждет? Невеста, в конце концов!

Они и этого не понимали. Стояли в дверях, такие жалкие, убитые, молящие.

Константин Петрович взглянул на часы и вдруг прикрикнул:

— Ну, чего там застряли? Проходите!

Он торопливо вернулся в комнату и набрал номер телефона.

— Людочка, это ты?.. — Голос у него был уже совсем другой — виноватый и просительный. — Людочка, я, видимо, немного задержусь… Да. Тут пришли товарищи. У них очень важное дело. Это совсем ненадолго… Нет-нет, билеты в кино не пропадут.

Через минуту все трое, нагруженные широкими литровыми бутылками, бачком и сушильным барабаном, они входили в квартиру близнецов.

— Это что, все артисты? — увидев в комнате столько незнакомых мальчиков и девочек, спросил удивленный инженер.

Впрочем, пускаться в разговоры было некогда. Константин Петрович распорядился, чтобы на газовую плиту поставили побольше воды. Затем принялся объяснять, как разводить химикаты, проявлять в бачке пленку и как сушить ее на барабане.

— Ну, в остальном сами разберетесь. Вон сколько светлых голов! — засмеялся Константин Петрович. — Главное, смотрите в наставление, тут все по минутам расписано. А теперь давайте пленку — заправлю ее в бачок. Самим без тренировки вам не справиться.

Взяв у Мишки черненькую кассету, инженер с улыбкой спросил:

— Что хоть снимали-то, не секрет? Драма или комедия?

Все как-то потупились и не знали, что сказать. Тогда Мишка понял, что на такой вопрос все-таки он должен ответить.

— Это, дядя Костя, не комедия… Вообще, это не художественный фильм…

— Понятно, — стерев с губ улыбку, кивнул инженер. — Документальная съемка. Что ж, быть может, со временем этот ролик встанет рядом с замечательными документальными лентами Романа Кармена! Бегу заправлять пленку!

Ребята, конечно, понимали, что дядя Костя шутит, и все же это было приятно слышать. Валя Зайцева проводила инженера сияющими глазами.

— Какой он хороший и веселый. Немножко на Стриженова похож.

Сабина, потрогав рукой кастрюлю на плите, хотела было заметить, что какое-то сходство, действительно, есть, но ее перебила звеньевая.