Николай Олейников - Боевые дни [Рассказы, очерки и приключения]

Прохор Тыля был начальником всех скаутов города Крижека.

— Мы расправимся с этими красными ошейниками так же, как и в прошлом году, — сказал Прохор Тыля слушавшим его скаутам. — Мы должны…

Он не докончил. Дверь с шумом распахнулась, и в комнату вбежал скаут.

В правой руке он держал голубой листок.

Скаут положил листок перед Прохором Тылей и сказал:

— Вот.

— Что это? — спросил удивлённый начальник скаутов.

— Это объявление пионеры расклеивают по всему городу, — ответил скаут. — В нём написано, что завтра вечером в старом цирке, что на Башенной улице, будет устроен митинг.

— Какой митинг?

— Пионерский. По случаю Международной Детской Недели.

— А-а, это очень хорошо, — улыбнулся Прохор Тыля.

— Надо заявить полиции, чтобы она запретила, — крикнул кто-то из задних рядов.

— Ничего подобного, — остановил его Прохор Тыля. — Ничего подобного!

Наоборот, я буду просить полицию, чтобы она не мешалась. Я хочу драться. — И он продолжал: — Бояться нам нечего. Нас двести пятьдесят человек, а пионеров всего только семьдесят. Пусть они соберутся в цирке, а мы запрячемся туда и покажем им детскую неделю. Как в прошлом году.

Весь цирк был оклеен голубыми бумажками.

Шагов за пятьсот от цирка раскинулся большой тенистый сад. Там с самого полудня расположились скауты.

Когда стемнело, в сад явился сам Прохор Тыля.

— Ну, как? — спросил он.

— Да пока ещё никто не пришёл.

— Должно быть, ещё рано, — сказал Прохор Тыля. — А во сколько часов назначен митинг?

Маленький курчавый скаут достал из кармана голубую бумажку и перечитал чуть ли не в десятый раз.

— Тут ничего не сказано насчёт времени, — удивлённо сказал он.

Прошло полчаса. Потом ещё полчаса. Потом ещё полчаса. Было уже совсем темно. На дереве закричала сова.

— Странно, очень странно, — сказал Прохор Тыля. — Неужели никого нет?

Вдруг в цирке заиграла музыка.

«Должно быть, скоро начнётся», — подумал Прохор.

И приказал послать в цирк разведчиков.

Полицейский Адольф Холупка проходил мимо сада и напевал про себя старинную песню:

Вдруг ему почудились какие-то странные шорохи, осторожный разговор.

«Это в саду», — подумал Адольф Холупка и мигом взобрался на забор.

По саду бесшумно двигались какие-то тени.

— Эй, кто тут? — закричал полицейский и электрическим фонариком осветил ближнее дерево. Под деревом стоял его друг и приятель Прохор Тыля.

Адольф Холупка спрыгнул в сад и спросил:

— Господин Тыля, что вы здесь делаете?

— Ничего особенного, — ответил Тыля, — поджидаю пионеров. Они тут митинг должны устраивать.

— Постойте, постойте, — сказал Холупка, — да ведь у них уже был сегодня один митинг.

— Когда? — закричал начальник скаутов, хватая полицейского за рукав.

— Да, наверное, уже часа три прошло, как пионеры разошлись. Вы ведь сами прислали вчера нам записочку, чтобы мы не запрещали пионерам устраивать праздник. Да, кстати, — сказал Адольф, доставая из бокового кармана вчетверо сложенный листок. — Когда пионеры расходились, они подарили мне вот это. Посмотрите-ка!

При свете фонаря Прохор Тыля прочёл:

— «Долой розги и карцеры в школе! Долой попов! Не смейте мучить детей на фабриках и заводах!»

Дальше он и читать не стал. Но полицейский настойчиво протягивал ему листок:

— Возьмите, возьмите, это ваш. Они подарили мне два листка. Один для меня, а другой для вас.

— Как для меня? — с воплем спросил Прохор.

— Так, очень просто. Подходят ко мне и говорят: вот, мол, этот листочек вам, а этот передайте Прохору Тыле. Он сейчас, наверное, около цирка гуляет.

Полицейский вздохнул и продолжал дальше:

— Да, говорят, передайте, мол, ему привет и спросите, как ему понравилась музыка.

— А, так это всё было подстроено, значит, — закричал начальник скаутов, — значит, они всё пронюхали и нарочно музыкантов своих подослали? Ну так мы этих музыкантов проучим!

Он выхватил из кармана серебряный свисток и засвистел сбор.

— Тише, тише, — остановил его Адольф Холупка. — Вы с музыкантами-то не очень. Это не кто-нибудь, а наши полицейские из музыкального полицейского кружка.

— Я ничего не понимаю, — простонал Прохор.

— Да тут и понимать нечего. Сегодня утром к нам приходят пионеры и предлагают нашим музыкантам: «Вот вы, — говорят, — репетицию будете сегодня устраивать, так давайте поменяемся помещениями». Ну, а наши, ясно, обрадовались. У музыкантов помещение было сырое, неудобное, ну а в цирке-то просторно и никто не мешает. Потом, когда пионеры ушли, наш капельмейстер всё смеялся и говорил: «Обдурили детишек».

— Обдурили, — мрачно согласился начальник скаутов города Крижека.

Господин Окс выпил шесть кружек пива и съел одиннадцать раков. Пальцы у него стали солёными и мокрыми.

— Эй! — крикнул господин Окс. — Дайте мне что-нибудь — руки вытереть.

Хозяин пивной принёс ему вчерашнюю газету.

Господин Окс вытер газетой руки и хотел бросить её в плевательницу.

Вдруг он увидел на первой странице три слова:

БЕЖАЛ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК.

Господин Окс сейчас же положил газету на стол, бережно расправил её и стал читать.

Вот что было написано в газете:

Уже полтора года в берлинской тюрьме «МОАБИТ» сидел известный коммунист — писатель Отто Браун.

Вчера к нему пришла невеста Ольга Бенарио.

Они сидели в приёмной и разговаривали. Жандармы охраняли их.

Вдруг в приёмную ворвались семь коммунистов с револьверами. «Руки вверх!» — закричали коммунисты. Жандармы подняли руки. После оказалось, что у коммунистов были незаряженные револьверы.

Отто Браун, его невеста Ольга Бенарио и нападавшие спокойно вышли из тюрьмы, сели в автомобиль и уехали.

Господин Окс прочитал заметку и начал смотреть картинки. В газете были напечатаны портреты преступников.

Отто Браун — с большим лбом, в очках, бритый. Ольга Бенарио — стриженая, худенькая, в кожаной тужурке.

Господин Окс свернул газету и положил её в карман.

Потом достал записную книжку и крупными буквами написал:

ПОЙМАТЬ ОТТО БРАУНА.

В кино шла картина «Ночной экспресс» с участием Гарри Пиля.