Николай Наволочкин - Жили-были…

— Не в этом дело, — перебил его геолог в клетчатой рубахе. — Так как, говоришь, тебя зовут? Слава? Ну что же — Слава так Слава. Утверждаем. Ты вот что, подвигайся поближе и закусим. Проголодался, наверно?

Есть Слава хотел давно, но и нельзя было так вот сразу согласиться. Когда он начал отказываться, старший геолог отхватил ножом краюху хлеба, положил на неё кусок колбасы и вложил этот бутербродище в Славкину руку.

И началось пиршество под открытым небом, на чистом воздухе. А вверху чуть-чуть шевелили листьями высокие дубы.

— Ты кем будешь-то? — подсовывая Славке банку с консервами, спросил старший.

Славка ответил, что отец хочет, чтобы он стал космонавтом, а ему, Славке, сегодня понравилось, как работают каменщики, и он, пожалуй, будет строить дома.

— Да брось ты! — сердито сказал геолог в клетчатой рубахе. — Тебя как зовут-то? Да, да, — Слава! Так вот что, друг Славка: давай пять и иди в геологи. Договорились?

Трудно было отказать таким хорошим людям, и Славка согласился: в геологи так в геологи.

Когда он как следует наелся, молчаливый младший геолог открыл баночку с компотом и пододвинул её Славе. Что не сделаешь для хороших людей! Пришлось съесть и компот.

Потом и геологи, и Слава отправились в город.

— Так, значит, живёшь ты в Садовом переулке? Ну, не робей, мы сейчас у кого-нибудь спросим, где у вас такой переулок.

Спросили у милиционера. Милиционер сначала поднял руку к козырьку, а потом сказал, что это не очень далеко: надо дойти до главной улицы, а там повернуть налево. Когда же он узнал, что геологам требуется в порт — совсем в другую сторону, то взялся сам доставить Славку…

Так и проследовал по двору родного дома первоклассник Слава Чужой в сопровождении милиционера.

Именно в это время фотоаппарат «Смена», принадлежавший Пете Азбукину и управляемый старыми ходиками и пружиной от будильника, сделал последний в тот день, тридцать шестой снимок.

У подъезда Славку обступили ребята и наперебой принялись рассказывать, что отец давно его разыскивает. Он уже обежал весь Садовый переулок, обошёл квартиры всех ребят. А сейчас по городу носятся Петя Азбукин, Игорь, братья Спицины, и вообще все старшие ребята ищут его, Славку.

— А к вам приехала девочка, — сказала Луша. — Такая воображуля! Пока сгружали с машины вещи, она нам ни словечка не сказала.

Славка, не обратив внимания на её слова, не простившись с милиционером, запрыгал по лестнице. Он застучал в дверь, и сразу же ему открыл папа.

— Папа! — закричал Славка. — Я нашёл… Я нашёл… — Славка замолчал: он увидел, что в главной их комнате горит свет. Круглый стол покрыт белой скатертью и уставлен всякой едой. А у дивана, повернувшись к нему, стоят незнакомая женщина и длинноногая кудрявая девочка. И ещё Славка заметил, что эта девочка держит в руках его коробку с проволочными головоломками.

Чего-то испугавшись, Слава смотрел на них, всё ещё сжимая в кулаке маленького кенгуру.

— Слава, мальчик мой, где же ты бегал? — устало спросил отец, а потом, повернувшись к женщине и девочке, каким-то необычным голосом сказал: — Вот, Слава, это Анна Фёдоровна и Наташа. Они теперь всегда будут жить с нами. Анна Фёдоровна будет твоей мамой, а Наташа — старшей сестрёнкой…

Игорь сидел на уроке и думал тяжёлую думу. Карандаш, зажатый в его руке, сам чертил печальные рожицы на промокашке — такие же печальные, как и думы хозяина.

С первого класса по пятый, в котором вот уже вторую неделю занимался Игорь, учителя пытались бороться с его привычкой всё время что-нибудь рисовать. Стоило ему задуматься или заслушаться учителя, как рука сама начинала чертить. Ох и трудно приходилось Игорю! Особенно после того, как в классе поставили белые парты. Все ребята обрадовались новым партам: беленькие, чистенькие. Но потом Игорь решил, что при старых, чёрных партах жилось спокойнее. А новую парту чуть задень карандашом или пером — сразу заметно. После уроков дежурный или староста вручат тебе тряпку и прикажут: «Три!» И трёшь, пока опять парта не станет чистой.

С прошлого года Игорь сделался умнее и, чтобы случайно не нарисовать что-нибудь на крышке парты, всегда держал под рукой листок промокашки.

Но сейчас он думал не о недостатках и достоинствах белых парт… Сколько раз пытался Игорь сделать людям что-нибудь хорошее — и ничего не получалось. Начали следить за Иваном Васильевичем — исчез Илюха. На дверях у них замок — ни тётки, ни Илюхи нет. А Иван Васильевич уезжать собирается. Вчера, провожая своего гостя, он сказал ему у калитки: «Завтра и отчаливаем. Всё снаряжение на катере». Завтра — это значит сегодня.

Вчера же попытался Игорь помочь маме. Она всё время твердит: «Чистота, чистота» — и целый день только и делает, что наводит чистоту. Вернулся Игорь с уроков, а мама собирается на рынок. «Иди, — подумал Игорь, — а я сам такую чистоту наведу, что ахнешь. Мы ведь и в школе в этом году будем сами убирать — пятый класс как-никак!»

Едва только мать скрылась за дверью, Игорь поскорее набрал воды, достал тряпку и давай мыть в гостиной. Там и так всё блестело, но Игорь вспомнил мамины слова, что «лишний раз сполоснуть никогда не мешает», и усердно принялся за работу. Когда мама вернулась, она действительно ахнула, и даже слёзы появились у неё на глазах. Но не от радости. «Да кто тебе позволил? Да что ты наделал?! Ужас какой!» — запричитала она и, вытолкав помощника из комнаты, всё заново перемыла…

Из школы Игорь шёл с грустными мыслями и вдруг у калитки услышал залихватский свист. Илюха вернулся!

Оказывается, Илья, человек, свободный от всяких обязанностей, ездил за грибами и неплохо провёл на лоне природы два дня.

— Как на курорте, — сказал он. — А ну, выкладывай новости!

Узнав об отъезде поднадзорного Ивана Васильевича, Илюха обрадовался:

— Вот что, друг мой Игорь. Пока его не будет, мы проведём боевую операцию.

— А это как? — невпопад спросил Игорь.

Илюха хмыкнул и покровительственно похлопал его по плечу:

— Слушай. Пока он ездит, надо осмотреть квартиру и найти какую-нибудь шпионскую штуковину. Оттащим её куда следует — и порядок!

— Это называется вещественным доказательством, — солидно заметил Игорь.

— Ага, это самое…

— Только, Илюха, как же мы туда попадём? Дверь-то на замке. И разве можно лезть в чужую квартиру?

— Чучело, — ласково сказал Илья. — К порядочным людям, как мы с тобой, нельзя. А Иван-то Васильевич — шпион. Соображаешь?

— Всё равно, Илья, нельзя. Кто-нибудь увидит, подумает, что мы воровать лезем…

— Пусть нехорошо, пусть, — наседал Илья. — А то, что шпион живёт неразоблачённый, — это хорошо? Да?