Анатолий Алексин - В стране вечных каникул. Мой брат играет на кларнете. Коля пишет Оле, Оля пишет Коле [сборник]

К этому времени на площадке нашего этажа уже стояли и муж Анны Ильиничны с огромным сундуком, и дочка-десятиклассница с двумя корзинами.

Наша Нелька испуганно выглядывала из-за двери. Я для смеха позвал ее тоже, но она, ничего не говоря, показала на пальцы: пианисты должны беречь свои пальцы и поэтому не должны делать ими ничего такого, что делают все нормальные люди.

Две волейбольные команды сразу превратились в команды носильщиков. Но только не всем, к сожалению, хватило вещей, разгорелся спор, кому нести, а кому нет, и некоторые даже обиделись. Еремкин, как дирижер, размахивал руками и руководил всем этим переселением: вот до чего испугался «детской комнаты»! Но конечно, он о ней ни разу вслух и не вспомнил, а все время делал вид, что заботится об Анне Ильиничне.

Когда мы всё перетащили на первый этаж, он сказал твоей маме:

– Вот видите: у вас было пусто, вещи в Заполярье уехали, а теперь, последние два дня до отъезда, вы как человек поживете – с мебелью.

Мама не возражала. И сразу так получилось, что это лично он, Еремкин, и Анне Ильиничне помог, и маме твоей доставил удовольствие.

Никто, кроме меня с Белкой, не знал, конечно, почему Еремкин так переменился, и про всю историю с детской комнатой никто ничего не знал. Поэтому ребята удивленно шептались: «Мы-то думали, что Еремкин совсем не такой, а он-то, оказывается, во-он какой!..» Еремкин улыбался: ему нравилось казаться хорошим человеком. И я про себя подумал, что он посмотрит-посмотрит, как это приятно, и, может быть, сделается таким на самом деле. Вдруг, а?.. Все может случиться!

А сегодня утром все мы, входя в школьную раздевалку, один за другим повторяли: «Поздравляем вас, Анна Ильинична, с новосельем!..»

Вот и все. Задание твое я выполнил.

Коля

Школьный радиоузел объявил конкурс: кто придумает новую необычную игру? И я предложил: пусть радио каждый день созывает мальчишек и девчонок с одинаковыми именами (ну, например, всех Вань или Екатерин) собираться в определенном месте. Сразу станет ясно, каких имен у нас больше всего, а каких меньше.

Школьному радиоузлу эта игра понравилась. И он предложил в мою честь собрать первыми на площадке, возле пожарного крана, всех Николаев. Но я сказал, что все наши Коли на площадке просто не поместятся, и предложил, чтоб для начала собрать лучше всех Тимофеев.

Радиоузел удивился: «Почему именно Тимофеи? Странно! Это имя не такое уж типичное для нашего времени. Но раз ты придумал эту игру, пойдем тебе навстречу!»

На площадку к пожарному крану примчался только один семиклассник Тимофей, который по два года в одном классе сидит. И еще пришел истопник дядя Тимофей, который перепугался, потому что не понял, зачем его так срочно вызывают к пожарному крану: думал, загорелось что-нибудь.

Это все я просто так сделал, ради интереса. А вообще-то какое мне дело, кого ты там «очень любишь». Это твое дело, а не мое.

Коля

Дорогой Коля! Спасибо тебе за Анну Ильиничну.

Если бы не письма, я бы тебя так никогда и не узнала. Всегда бы думала, что ты мрачный, злой и только с птицами умеешь быть ласковым. А ты, оказывается, выдумщик. Изобретатель! Никто бы, я уверена, не смог так ловко выиграть сражение с Еремкиными.

Теперь я знаю, какой ты! И, вспоминая о людях, которых когда-нибудь не любила, я думаю: «А может быть, и они были уж не такими плохими? Может, я просто не разглядела их как следует, не разобралась?»

Я так и о Вовке Артамонове думаю, которого здесь все просто по фамилии зовут – Артамонов. Он горд, что его очень боятся. И правда боятся, потому что он выше всех в классе и всех сильнее. Его и уважают: за то, что футбольную на матчах «вывозит». Лучший вратарь! Но не любит его никто… Вот я и решила с Артамоновым по душам побеседовать.

– Неужели, – стала я убеждать его, – это очень приятно, когда все боятся? Разве не лучше было бы, если б тебя любили?

А он мне в ответ:

– Если захочу, то полюбят!

– Это как же так?

– Прикажу – и полюбят!

– Как же, – спрашиваю, – ты прикажешь? «Любите меня, а то хуже будет!» – так, да?

Через полмесяца какой-то ответственный футбольный матч – и вот Артамонов сказал мне вчера:

– Хочешь, я тебя со своей парты в два счета выселю?

– Это как же так? – спрашиваю.

– Очень просто! Скажу, что у меня от сидения с тобой рядом нервы портятся, что ты мне мешаешь к матчу готовиться. Что я из-за тебя буду «не в форме». Вот и все! Еще бойкот всей школой объявят, если останешься… Уходи лучше сама. А то хуже будет!

Так что не на всех, Колька, беседы и письма действуют.

Между прочим, мне на миг показалось, что ты с Урала, опередив мой приезд, сумел созвониться с Артамоновым или даже послал ему телеграмму: он тоже, как и ты, называет меня Вороной… Хотя моя фамилия и сама могла накаркать ему это прозвище.

Ты, Коля, очень хорошо выполнил мое задание. И поэтому я хочу снова обратиться к тебе. С еще одной просьбой. Очень большой… Я и раньше, после нашей встречи у холмика во дворе, хотела сказать тебе… Но один человек со мной спорил. Не верил, что ты справишься. А человек этот очень хороший. Вот я и молчала… Теперь же уверена, что лучше тебя никто выполнить это не сможет. Я еще немного должна подумать. Не торопи меня.

Оля

Ничего я не понял. Как мы с тобой можем вместе выиграть спор, если я ни с кем не спорил?

Скорей напиши про свою просьбу. А то я больше терпеть не могу!

Коля

Дорогой Коля!

В этом письме я подробно напишу тебе о своей просьбе…

Но сначала скажу о другом. Знаешь, я вдруг подумала, что твои последние письма на письма совсем не похожи. Если сложить их все вместе, получится целая повесть с продолжением. Или рассказ…

Сейчас, Коля, меня зовут на первый этаж, в рукавичную мастерскую, которую я тут организовала. Это неожиданно получилось… Пришел к нам старший вожатый, шумливый такой паренек (совсем не похожий на Феликса!), и спрашивает:

– А ты, новенькая, что умеешь?..

Ответить нужно было, потому что на меня все уставились, и Артамонов уже стал потихоньку ухмыляться. Тогда я взяла и выпалила:

– Вязать умею!..

Артамонов только этого и ждал:

– Свяжи платок моей бабушке!

Его подпевалы загоготали. А я ответила:

– Зачем платок бабушке? Лучше рукавицы для рыбаков!

Ты, Коля, знаешь наш уральский мороз – сухой, обжигающий. А тут воздух влажный, тяжелый от сырости. И холод не обжигает, а как бы заползает внутрь, и носишь его в себе. Так что рукавицы, я думаю, пригодятся!

Оля

Школа № 3. Шестой класс «В».

Владимиру Артамонову (лично).