Пауль Маар - Господин Белло и волшебный элексир

Но когда юная исполнительница начала играть соло, господин Белло довольно громко запел. В унисон со скрипкой. Я толкнул его локтем в бок, но это не помогло. Наоборот, он стал подпевать ещё громче. Правда, назвать это пением было нельзя, скорее, то было повизгивание и тихое завывание, перешедшее в продолжительный вой, словно волки выли на луну. Соседи с двух сторон зашикали: «Тс-с-с», — а сзади потребовали тишины. Но господину Бело всё было нипочём. Он был так очарован музыкой, что выл всё громче.

— Быстро, господин Белло! Мы уходим! — решил я.

Когда мы пробирались к выходу, к нам подбежал капельдинер и зашипел:

— Это неслыханно! Немедленно покиньте зал! И без шума!

— Да-да, конечно! Мы уже уходим, — прошептал я в ответ, схватил господина Белло за руку и выскочил на улицу.

— Какая красивая музыка! — мечтательно произнёс господин Белло. — Очень, очень красивая.

Судя по всему, он ничуть не расстроился, что нас выставили из зала. Он шагал рядом со мной и распевал во всё горло.

Когда мы вернулись домой, было, конечно, не десять и не половина одиннадцатого, как рассчитывал отец. Башенные часы пробили девять, когда я позвонил в дверь. У меня, конечно, был ключ, но я хотел известить папу, что мы пришли раньше.

Папа открыл дверь и спросил:

— Разве концерт уже кончился?

— Для нас — да, — ответил я.

В сущности, я собирался пройти с господином Белло в свою комнату. Но тот заглянул в гостиную и словно прирос к полу, выдохнув «Ох-х-х-х».

Стол был сервирован лучше некуда. Папа даже украсил его цветами и зажёг свечи.

— Господин Белло знает эту женщину! — бросил через плечо господин Белло и запросто вошёл в гостиную.

Фрау Лихтблау, в красивом цветастом платье, с недоумением смотрела на незнакомого человека.

Господин Белло направился прямо к гостье, протянул ей руку, как его учили, и сказал:

— До-о-брый день, очень приятно.

Когда фрау Лихтблау, ошеломлённая его внезапным появлением, подала ему руку, господин Белло заявил:

— Ты мне нравишься! Один раз ты погладила Господина Белло!

Штернхайм очень обрадовался, когда около восьми часов вечера фрау Лихтблау позвонила в дверь и преподнесла хозяину свой подарок — цветок в горшке. И вот они сели за празднично накрытый стол, в центре которого стояла тарелка с закуской.

— Вы действительно не пожалели сил. Это большая редкость: не часто встретишь мужчину, который разбирается в домашнем хозяйстве, — сказала фрау Лихтблау.

— Я просто открыл правильную страницу в поваренной книге, — пошутил Штернхайм.

Фрау Лихтблау подняла бокал.

— Предлагаю тост за поваренную книгу.

Штернхайм тоже поднял бокал, и они чокнулись.

— Кстати, где ваш сын? — спросила фрау Лихтблау и поставила бокал на место.

— Макс? — поднял брови Штернхайм. — Ах, он так хотел пойти на концерт!

— Замечательно! Любовь к музыке и пению он, очевидно, унаследовал от вас. А где Белло, ваш милый пёсик?

— Он тоже на концерте, — сказал Штернхайм и спохватился: — То есть он прогуливается возле концертного зала.

В этот момент в дверь позвонили.

«Кто бы это мог быть так поздно? — подумал Штернхайм. — Фрау Кнапп вряд ли придёт в девятом часу».

Он подошёл к двери и открыл её. Перед ним стояли Макс и господин Белло. Штернхайм удивился.

— Разве концерт уже кончился? — спросил он.

— Для нас — да, — ответил Макс.

Он схватил господина Белло за руку и хотел пройти вместе с ним в детскую. Однако господин Белло заглянул в гостиную и обнаружил там фрау Лихтблау. Он выдохнул «Ох-х-х» и замер. Затем, воскликнув: «Господин Белло знает эту женщину!» — он как ни в чём не бывало вошёл в комнату.

Фрау Лихтблау с изумлением глядела на него. Она ведь понятия не имела, кто этот незнакомый мужчина, утверждающий, что знает её. Она его в глаза никогда не видела, в этом она была твёрдо уверена.

Господин Белло подошёл к ней, протянул руку и вежливо сказал:

— До-о-брый день, очень приятно.

— Добрый вечер, — ответила фрау Лихтблау, пожимая ему руку.

— Ты мне нравишься! Один раз ты погладила Господина Белло! — сказал незнакомец.

Штернхайм втиснулся между господином Белло и фрау Лихтблау и пробормотал:

— Разрешите представить: это… это, как уже было сказано, господин Белло. Наш родственник… дальний родственник… так сказать, кузен третьей степени по дедовской линии. Из Южного Тироля. Он временно живёт с нами.

— Ах вот оно что! — вздохнула фрау Лихтблау.

Штернхайм повернулся к господину Белло и строго произнёс:

— Ты устал и хочешь пойти спать, верно?

— Нет, нет, Господин Белло совсем не устал.

А поскольку он продолжал стоять возле стола, фрау Лихтблау показалось невежливым не предложить ему сесть, и она сказала:

— Не желаете ли составить нам компанию?

И хотя Штернхайм энергично покачал головой, господин Белло уселся на стул рядом с фрау Лихтблау и крикнул:

— Макс, ты не сядешь рядом с папой Штернхаймом?

Макс тоже вошёл в комнату и уселся напротив господина Белло.

— Папа Штернхайм? — удивилась фрау Лихтблау.

— Ах, он говорит так потому… потому, что Макс тоже иногда так меня называет. Это кажется ему забавным.

— Ах вот как, — пробормотала гостья и обратилась к господину Белло: — Никак не могу вспомнить, когда я вас погладила.

— После уроков. Вместе с Максом, — с готовностью ответил господин Белло. — Ты погладила Господина Белло по голове.

Фрау Лихтблау была сбита с толку.

— Кажется, вы меня с кем-то путаете.

Штернхайм поспешил вмешаться:

— Извините его, пожалуйста, за то, что он обращается к вам на «ты». Я ведь уже упомянул, что он родом из Южного Тироля, где все обращаются друг к другу на «ты». Наверху — высокие горы, внизу — узкие глубокие долины, поэтому люди там ближе друг к другу.

— Ах вот как, — в третий раз протянула фрау Лихтблау. — Понимаю.

Господин Белло, не сводивший с неё преданного взгляда, вдруг воскликнул:

— У Господина Белло есть кое-что для тебя! Очень-очень хорошее есть у меня для тебя! Сейчас принесу — только для тебя!

С этими словами он выбежал из комнаты.

Штернхайм наклонился к фрау Лихтблау, предварительно убедившись, что господина Белло действительно нет рядом, и спросил вполголоса:

— Наверное, он произвёл на вас странное впечатление?

— Да уж, иначе не скажешь, — прошептала она в ответ.

— Пожалуйста, простите его, — продолжал Штернхайм. — Его постигла ужасная судьба. Представьте себе: родители бросили ребёнка, то есть его, на произвол судьбы. И он вырос среди собак. В пещере, в горах. И в двадцатилетнем возрасте впервые увидел человека. Его там называют Каспар Хаузер из Южного Тироля. Ну разве не жуткая история?