Клеопатра Гайлит - Крылья

— На свою мать иди жалуйся — сварливо перебила Жесю панина мать — она тебя тоже не шибко милует!

— И пожалуюсь. Я уж сказала ей. Стыдно это — детей колошматить.

Панин отец взглянул из-за газеты на нее, потом на жену и печально опустил голову:

— Зря он ушел.

— Не он зря ушел, а вы его зря били. Он теперь, небось, в беспризорниках…

И боясь расплакаться, Жеська кубарем скатилась по лестнице. А в комнате уже не выдержала и разревелась.

— Ну? Завела музыку! — гаркнула, было, мать.

Жеська оскалила зубы, как маленький звереныш, и, глядя на мать колючими глазами, бросила:

— Завела, да! А тебе говорю: если ты меня еще хоть пальцем тронешь, — я мало того, что уйду от тебя, а еще и в партийный комитет заявлю на тебя. Не смеешь больше бить меня! Не смеешь!

Мать, привыкшая к молчаливой покорности девочки, оторопело опустила руки.

Дорога ныряет о холма на холм. По дороге ныряют один за другим грузовики из города к аэродрому. На аэродроме они вытряхивают живой груз — шумную, крикливую, галдящую кучу ребят — одну за другой. Это — омичи, новосибирцы, томичи, сталинцы, боготольцы. Моделисты и гости.

Моделисты высоко над головами держат модели — боятся, как бы любопытные гости не смяли драгоценных их нош.

Гости похожи на грачат: раскрытые рты, широкие глаза, беспокойные, крылья — руки и ноги. И сколько же около них шуму и гаму!

— Моделисты, вперед! Равняйсь!

Юноша инструктор выравнивает ряды. 20 лучших юасов, отбивая шаг, выравниваются в линейку.

Вправо от линейки присели на хвосты, задрав вверх морды с пропеллерами, зеленые чудовищные кузнечики — самолеты.

Оттуда идет небольшая группа людей.

— Здравствуйте, товарищи моделисты!

— Здрас…с…те!

Четко, совсем, как большие, по-военному отвечают моделисты. И уже совсем не как военные начинают переговариваться как только председатель краевого совета Осоавиахима начинает речь.

— Васька, глянь, сколько ромбов. Кто это?

— Небось — самый главный командир.

— Эх ты, не знаешь: это же — командующий округом.

— Ну-у?! А у Ворошилова сколько ромбов?

— Десять, — выпаливает сбоку Вовка.

Ребята фыркают: ну, и знаток!

Инструктор, обеспокоенный движением в линейке, подходит и, стараясь незаметно ткнуть хвостом модели в живот буйному подчиненному, шипит:

— Тихо!

Жеся свирепо смотрит на соседа, делает страшные глаза и тоже шипит:

— Тихо!

А сама незаметно больно ударяет его носком туфли по щиколотке.

— Ой! — неожиданно громко вскрикивает тот и приседает, но Жеська быстро оглядывается в сторону и — носом к носу встречается с Костей. Тот смотрит на нее прямо и укоризненно.

— Что уставился? — сердится девочка.

— А еще кричала, что ни одной модели не осталось. Вон сколько натащили.

— А тебе мало, что мы извиняться приходили, да? Небось, тогда на линейке обещал придти помочь, — а сам даже не показался. Без вас обошлись.

— У нас у самих много работа было. Кружок большой стал.

— Зато у вас целых три инструктора, да шефы, а у нас один Кешка.

— Не ври. У нас Толька один и остался, да и того скоро Осоавиахим заберет.

— А ты?

— Урра! Ур-ра! Ур-ра!

Жеся не заметила, как кончилась речь и ребятам скомандовали на старт.

Зареяли, запорхали легкокрылые модели. Взвились белоснежные коробчатые змеи, засверкали ослепительно на голубом небе. Помчалась через головы ребят, глухо поварчивая, изящнейшая фюзеляжная модель Толи, заныряла кешина двухпропеллерная модель-утка.

Отмеряют метры инструктора, называют цифры.

Ого! Толина модель летает уже на 200 метров! А кешкина утка взлетела над ребятами, потом повернула в сторону, к соснам, что столпились у дороги, вильнула вверх и уселась прямо на ветку.

Визг и хохот повисли над аэродромом.

Жеся сунула свою модель Косте и со всех ног кинулась вслед за Кешкой к соснам.

— Лови за хвост! — весело крикнул вслед ребятам человек с ромбами и распорядился, чтобы отрядили красноармейцев с аэродрома — помочь снять модель с дерева.

Состязания моделей продолжались. Следя за полетами своих созданий, ребята забывали захлопывать рты и привставали с мест, словно их приподнимала сила, когда чья-либо модель плавно садилась у окраины аэродрома и инструктора бегом отмеряли расстояние.

За судейским столом шел серьезный разговор.

— Это же совершенно изумительная работа, — восхищался высокий военный, — из ребят выйдет толк.

— А вот взгляните на эту модель: ее конструкция настолько оригинальна, что мы послали копию ее и чертежи центральной лаборатории.

— А где сам конструктор?

— Вероятно — здесь. Желтов! Товарищ Желтов! Ребята где Желтов?

— Наверное, тоже убежал за уткой. Придет — покажем. Обратите внимание вот еще на эту модель-птицу. Это тоже совершенно оригинальная конструкция.

Пока взрослые гости внимательно и с восторгом рассматривали модели и еще раз подсчитывали — кто же взял первенство — между Жесей и Костей произошел короткий разговор. Когда она вернулась от сосен вместе с Кешкой, снявшим-таки свою беглянку с дерева, Костя побежал к ней навстречу:

— Паньку Желтова судьи спрашивают!

— Ну? Зачем?

— Модель, говорят, интересная.

— А разве ее принесли?

— Ага. Что сказать?

— А то и сказать, что есть, — решительно взмахнула кудрями Жеся и смело подошла к военным.

— Товарищи!

Военные оглянулись. Председатель крайосоавиахима взглянул на девочку, протянул ей руку:

— Здравствуй, Жеся. Ты что?

— Здесь спрашивали Паню Желтова…

— Да. Давай его сюда. Он из вашей школы?

— Из нашей. Только его нет. Ребята принесли только его модель.

— А сам он где?

— Не знаем. Он, товарищи, ушел из дома. Его, товарищи, здорово били дома. И надо это кончить. Потому что он пионер и нельзя, чтобы он пропадал. И мы даже не знаем, где он сейчас. И еще просим — нельзя ли красноармейцам сказать, чтобы его отыскали?

Взволнованная речь Жеси произвела на гостей большое впечатление. Ее подробно расспросили — как и что, все записали и обещали найти мальчугана.

А когда закончились состязания и ребята гурьбой направились к машинам, осоавиахимовец лукаво спросил Жесю:

— А все-таки — кто ж это вам модель-то… искалечил?

Жеся по привычке тряхнула кудрями.

— Все-таки я думаю, что это чеховцы. Они побоялись, что мы возьмем первое место и подослали кого-нибудь. У них ведь и в прошлом году своим же ребятам кто-то модель испортил.

— А я думаю, что зря вы все-таки тогда драку затеяли.

— Да ведь мы потом извиняться к ним в школу ходили. На линейке потом и извинялись. Мне же и пришлось идти. Стыдно было, да ничего не попишешь.

Распрощались у машин. Гости уехали. Моделистам разрешили остаться на аэродроме и посмотреть полеты машин. Тесной кучкой уселись ребята на согретой весенним солнышком земле.