Михаил Фарутин - Четвёртый Харитон

Чуть впереди дота, левее, плакучая в два обхвата берёза. Её ствол от самой земли и по грудь человека в наплывах залеченных ран и расщепин. Старая берёста продольными трещинами обнажила тоже в продольных трещинах грубый толстый коричневый пробковый слой коры. А выше и ствол, и могучие сучья в беловатой берёсте, местами тронутой то кольцами, то отдельными пятнами, будто чернью по серебру. От самой вершины все ярусы раскидистой кроны опустили к долу тонкие, длинные, бронзовые, густо покрытые зелёной листвой ветви. От неуловимого ли дуновения ветра, от дыхания ли теплом земли чуть колышутся ветви-плети и шепчутся между собой.

Но почему так притихли молодые деревья?

Почему не колышутся травы?

Почему замерли цветы?

Почему стихли птичьи голоса?

«Воин! Обнажи голову! — слышит внутренний голос Харитон. — Здесь был бой! Слушай!»

«Здесь был бой! — зашумели листвой молодые деревья. Воин! Обнажи голову! Слушай!»

«Здесь был бой! — заколыхались волнами травы. — Воин! Обнажи голову! Слушай!»

«Здесь был бой! — закачали головками цветы. — Воин! Обнажи голову! Слушай!»

«Здесь был бой!» — прощебетали птицы.

«Воин! Обнажи голову! Слушай!..»

На безымянной высоте, держа коня в поводу, с обнажённой головой стоит Четвёртый Харитон. То он глянет на амбразуру, то на поляну, которая и сейчас вся будто на ладони перед этой страшной пастью, когда-то жившего, кровожадного чудовища — дота…

…Осеннее небо сплошь закрыто тучами. Дождевые облака спустились до самой земли. Холодный дождь идёт не переставая третьи сутки подряд. Мочит землю, мочит солдат.

Справа, слева, впереди и сзади рвутся снаряды и мины. Беспрерывно строчат пулемёты. Над головой, за облаками ревут моторы самолётов. И тоже стрельба. Где-то вдали ухают бомбы.

Идёт бой.

На земле и над землёй идёт бой.

Справа и слева идёт бой.

А с высоты из амбразуры дота раскалённый пулемёт свинцовым смертоносным дождём поливает поляну, поливает солдат третьей роты. Роты, которой приказано овладеть безымянной высотой. Овладеть высотой к 12.00. Не позднее, ни одним часом.

Так требует приказ.

Так требует бой.

В который раз поднимает командир солдат в атаку.

В который раз захлебнулась атака…

Безжалостный пулемёт прижимает солдат к земле, не даёт поднять головы… А многие уже не подымут её никогда…

Пал командир роты.

Пал заменивший его политрук.

А высоту надо взять к 12.00. Не позднее ни одним часом.

Так требует приказ.

Так требует бой.

Ещё бросок… и реже строй…

По жухлой, примятой к земле дождями траве, между кочек, на правом фланге роты ползёт солдат. В левой руке автомат, в правой граната. Пот ли, дождь ли вместе с потом и кровью заливают лицо, слепят глаза. Солдат ползёт… Всё ближе, ближе к доту…

«Лишь бы до берёзы… Лишь бы до берёзы…» — шепчет солдат.

Бросок…

И ствол берёзы укрыл солдата, сколько мог.

Но дот — он видел этот миг.

Пулемётный огонь обрушился на ствол берёзы, что укрыла солдата. Расщепал дерево распалённый свинец. Изрешетил. Но что такое?

У амбразуры дота взрыв.

Столб земли, камня и щебня взметнулся ввысь.

Дот замолчал.

Рота поднялась в очередную атаку.

Но ожил дот.

И опять захлебнулась атака.

Новый взрыв у амбразуры дота.

Это солдат из-за простреленной, расщеплённой берёзы метнул вторую гранату в фашистское отродье.

Дот замолчал и снова ожил…

Мгновение…

Из-за берёзы в несколько прыжков или рывков делает солдат бросок и грудью закрывает страшную пасть амбразуры, грудью закрывает раскалённый ствол пулемёта, сеющего смерть.

Дот замолчал… И молчит поныне…

«Солдат! Великое звание!» — вспомнил Харитон слова пастуха… И, ведя коня в поводу в полном молчании, обошёл поляну, не наступив ни на один цветок, не потревожив ни одного деревца.

Приграничная полоса.

Движение ледников и ледниковых вод, как нигде в этом краю нашей земли, разрушая горные породы, оставили после себя моренные холмы из обломков горных пород, перемешанных с песком и глиной, гряды, гранитные скалы и каменные скаты. Озёра и Озерки. Реки и быстрые торопливые речки и ручьи с бесчисленными и громадными валунами. Местами непроходимые болота.

И всё это — моренные холмы, и гряды, и гранитные скалы, и даже каменные скаты покрыты вечнозелёным шатром вековых сосен с золочёными стволами и угрюмыми, обросшими лишайниками, косматыми елями. А в низинах, ближе к воде, заросли березняка, ольшаника и ивняка.

На высоких местах в сосняке земля покрыта белым жёстким мхом. В жаркую погоду мох с хрустом крошится под ногой человека. В грибную пору из мха вылезают целыми мостами темноголовые боровики и манят к себе людей.

Около стволов тёмно-зелёный с крупными ягодами брусничник. Что кисть — то и горсть ягод.

В еловом лесу, где место пониже, посырее, — трава пырей, папоротник, да куда более буйный и более ягодный брусничник. Да рыжий-рыжий, с тёмно-зелёными волнами по шляпке ароматный рыжик.

По краям болот в сиреневом цвету с одуряющим запахом разросся багульник. Болота покрыты толстым слоем мягкого бело-розового мха, усыпанного в осеннюю пору бордовой клюквой, летом — янтарной, пахнущей молодым вином, ягодой морошкой.

В таких лесах раздолье глухарям, тетеревам да рябчикам, и белке неплохая житуха.

Грибов вдоволь, не ленись запасать на зиму. Голодная не будешь.

Второй день пробирается Харитон по не виданным им местам. Ледниковый период не оставил таких следов после себя в вологодской земле.

— Какая красота! — восхищается Харитон, глядя на отвесную, будто полированную гранитную скалу…

— А это чудо какое-то! — удивляется парень, остановив коня, не спуская глаз с могучей сосны, что уцепилась и растёт не одну сотню лет на каменном скате — на камне растёт…

Соболь со злобным рыком бросился в заросли папоротника. Харитон обнажил шашку. Приграничная полоса — не шутки.

— Отзовите собаку и спрячьте своё оружие! — услышал Харитон властный голос, прежде чем увидел идущих к нему двух пограничников с автоматами на груди.

— Предъявите документы! — приказал один из пограничников с сержантскими погонами на гимнастёрке.

«Старший пограннаряда», — подумал Харитон.

— Побыстрее, — торопит сержант, еле сдерживая улыбку на загорелом молодом лице, глядя на Харитона. — Ваша фамилия? — спрашивает сержант.

— Харитонов. — «Написано, чего спрашивать?» — удивляется Харитон.

— Звать?

— Харитон.

— Отчество?

— Харитонович.

— Куда следуете?

— В Н-ский погранотряд, — справившись с волнением и более не удивляясь, отвечает Харитон, решив, что так требует служба.