Бенно Плудра - Остров лебедей

— А когда в детсад? — спрашивает он.

— Около пяти, как всегда, — отвечает мать.

— Хочу дома быть, когда ты здесь, — говорит Сабина.

— Я же уйду. У меня вечерняя смена.

— Тогда я до обеда останусь.

— Ах ты ласточка моя! Вот что — хватит об этом! Тебе джема или меда?

— Хочу дома-а-а!

— Нельзя, ты же знаешь. Джем или мед?

— Ничего не хочу.

— Тогда пей какао.

— И какао не хочу.

— Не хочешь — не надо.

Сабиночка кривит ротик, вот-вот заплачет: зачем же ее, такую крошку, обидели? Стефан говорит:

— В пять за тобой приду. В коридор не буду заходить. На улице подожду. Или на улице, или вообще не приду!

— Оба вы у меня хороши! — говорит мать, прикасаясь ладонью к личику Сабины. И Сабина молча прижимается к ее руке, словно тяжкое горе гнетет ее. Но при этом показывает Стефану язык — быстренько так высунула и спрятала, может быть, она даже не хочет, чтобы он видел, но он увидел и говорит:

— Завтра отрежу. Вот этим ножом!

Сабина хнычет, радуясь, что наконец-то может выплакаться. Стефан стоит, опустив руки, и молчит. Мать качает головой: никак своих детей не может понять! Взяла Сабину на руки, прижала к груди, укачивает.

— Я пошел! Пока, — говорит Стефан.

— Пока, — говорит мать. — Бутерброд взял?

Да. Он взял бутерброд и сыт по горло — с самого утра Сабина заводится!

В лифте он снова вспомнил сон…

Мост был во сне, а потом пропал. И Тассо был, а потом оказалось — это девочка. Аня? Сон оборвался в самом важном месте: девочка ушла. Но Стефану до сих пор кажется, что это была Аня. И сейчас он верит, что это была она, и чувствует, как он рад, что сейчас в классе увидит Аню…

Но он встретил ее раньше — на девятом этаже. Лифт остановился, двери разъехались — и перед ним Аня. Он втиснулся в дальний угол, не отрываясь смотрит на нее и будто видит ее снова во сне. И чувствует боль и тоску…

— Здрасьте, — говорит Аня. — Ты чего такой бледный?

Прислонясь к стенке, поближе к нему, она прижимает к себе сумку и спрашивает:

— Математику сделал?

— Математику? — переспрашивает Стефан и чувствует себя таким идиотом, как будто его спросили, где Канарские острова. Аня спокойно смотрит. Куртка у нее в полоску, белые и синие, юбка — черная, короткая, полусапожки белые. Все это он отметил одним взглядом, но если его спросить — он ничего этого не видел. Стоит в углу, смотрит на нее и слышит, как сердце стучит молоточком.

Аня хочет улыбнуться, улыбается и говорит:

— Ты что, заболел, что ли?

— Я? — удивляется Стефан. — Ты про меня спрашиваешь?

— Бледный ты очень.

— Где это я бледный?

— Вокруг носа ты бледный, — говорит Аня, и Стефану вдруг делается очень жарко. Аня, все еще глядя на него, говорит: — Теперь ты красный.

— Красный?

— Как будто у тебя температура. Может, правда у тебя температура?

— Я бы заметил.

— Тебе не дурно, нет?

Стефан мотает головой — ничего ему не дурно!

— Значит, нет у тебя температуры.

Пока они так говорят, лифт скользит вниз и Стефан следит за быстро скачущими цифрами на матовом стекле. На светлячков похоже. Аня тоже смотрит на табло — они едут молча, никто к ним не подсаживается и так молча доезжают до первого этажа.

Когда они уже вышли через большую вертящуюся дверь на улицу, Аня возьми да скажи:

— Вот тебе уже лучше. Может быть, ты плохо спал? Ну как?

— Не знаю я, — говорит Стефан. — Чего это ты спрашиваешь без конца!

Взглянув на него сбоку, Аня сразу ускоряет шаг, голову держит высоко, волосы подпрыгивают, и каждый, увидев ее, скажет: Аня Ковальски сердится. Она уже на шесть шагов впереди Стефана.

И так всю дорогу до самой школы: Аня на шесть шагов впереди. Стефан и не старается ее догнать. Хотел бы, конечно, но что ей сказать? «Ну и катись!» — думает он.

В классе все болтают, кто с кем, только Аня и Стефан знать не знают друг друга. Когда взгляды их встречаются, Аня смотрит мимо, а то и сквозь него, будто Стефана и нет совсем или он стеклянный. «Ну и катись!» — вновь решает Стефан. Но теперь это настраивает его на грустный лад.

В класс входит фрау Майнерт, как всегда с большой черной сумкой. Маленькая, быстрая, она водружает тяжелую сумку на учительский стол. Ученики с интересом следят: справится ли она с такой тяжелой сумкой?

Рита рапортует учительнице. Отсутствующих и больных нет, весь класс, четырнадцать человек, в сборе. Да, всё еще четырнадцать, за последние дни новеньких не прибавилось. Первый высотный корпус уже весь заселён, второй достраивается, до самого лета они останутся малочисленным классом.

У Риты красивые светлые волосы. Они гладко зачесаны. Когда она рапортует, фрау Майнерт стоит руки по швам, будто старый генерал на картине. Приняв рапорт, она говорит:

— Садитесь. — Порывшись в своей сумке, она достает книжку с черным корешком и яркой обложкой. На обложке — лодка. В ней мальчишка и дяденька. Мальчишка сидит закутанный в красное одеяло.

— Вот он, — говорит фрау Майнерт. — Сальви-5! Кто из вас знает его?

Тоже вопросы задает! Давно когда-то ты эту книжку читал, может, уже целый год с тех пор прошел, разве упомнишь? Хайделинде Вайссиг, та, конечно, помнит.

— Сальви-5, — говорит она, — бедный мальчик. Он живет в Италии, Южной Италии, где почти всегда светит солнце. Это хорошо — там ведь самые бедные живут. Папа у Сальви умер. И Сальви выходил со своим шурином Николо в море. Каждую ночь. Но они все равно бедняки. И тогда Сальви-5 решает идти искать страну счастливых детей.

— Хорошо, достаточно, — говорит фрау Майнерт. — Спасибо. Очень хорошо.

Хайделинде Вайссиг, затаив дыхание, садится.

Стефан смотрит в ее сторону, но делает это, чтобы видеть Аню. Аня как будто только этого и ждет и сразу замечает, что он смотрит на нее. Но теперь, когда Стефан повернулся, она виду не подает, ни одна ресница не дрогнула. «Корова коровой!» — думает Стефан.

Фрау Майнерт говорит:

— Я прочту вам самое начало книги. — Она тут же садится за стол. Голос с первых же слов делается мягким и ласковым: — «Видишь огоньки там далеко внизу?»

Огоньки там далеко внизу — это на море.

…Ночь. Они с Николо вышли в море, лодка старая, но ведь лодка у рыбака Куланке тоже старая, а Куланке всегда говорил: «Если отдам, счастья мне не будет». Может быть, и Николо тоже так думает? Нет, он мечтает о новой лодке, поет песню о рыцаре Орландо, и Сальви, услыхав о счастье рыцаря Орландо, спрашивает Николо: «А где мне счастье найти?»

Сам-то он, Стефан, не хотел уезжать. От бабушки. От Тассо. От рыбака Куланке. Дни и ночи они проводили на реке. И весной на реке, и летом, и осенью, и зимой — вся жизнь на реке! И остров там — вокруг камыши, кустарником зарос. По утрам оттуда лебеди слышны. Нет, Стефан не хотел уезжать, хотел там остаться.