Эдуард Пашнев - Цветы из чужого сада

Алик внезапно сел на кровати, быстро пригладил рукой волосы и стал одеваться. Затем тихонько, чтобы не разбудить маму, прошел в сени, взял удочку для маскировки, вроде идет ловить рыбу, и выскользнул на улицу.

Река блестела спокойная, умиротворенная. Издалека даже не было видно, что она течет. Баржа черным утюгом лежала на берегу. Алик бежал по тропинке, зябко съежившись, прижимая к боку удочку. Около баржи остановился и посмотрел по сторонам. Нигде никого не было. Бросив удочку на землю, вскарабкался по рулю наверх. Остановился… Где искать Лешкин наган? Конечно, в домике, на корме. Домик был маленький, с двумя крошечными оконцами, в которых давно не осталось ни одного стекла. Алик потрогал дверь. Она висела на одной петле. Пришлось ее приподнять и потянуть на себя. Но дверь все равно до конца не открылась, она зацепилась концом за неровную палубу. Алик толкнул ее ногой и чуть не упал. Он хотел повернуться лицом к домику, но вдруг почувствовал, как кто-то приподнял его за воротник. Алик рванулся, замахал беспомощно в воздухе руками и ногами и шлепнулся на пол домика.

С большого ящика, занимавшего половину помещения, на мальчишку смотрела Рыжая Берта. А за спиной у Алика стоял Лешка. Он обошел мальчишку, сел на краешек ящика:

– Ну? Что ты здесь делаешь?

– Ничего.

– Зачем пришел?..

– Подожди, – сказала Берта. – Алик, подойди сюда. Зачем ты пришел?

– Рыбу ловить.

– Ну, вот видишь, – повернулась Берта к Лешке, – человек пришел ловить рыбу.

Она зевнула, принялась закалывать волосы. Но Лешка даже не обратил внимания на слова Берты. Схватив мальчишку за шиворот, он заволок его за домик и притянул к себе:

– А может, не рыбу?

– Что?

– Я знаю что. Смотри!

– Я пришел рыбу ловить. Вон моя удочка.

Берта заколола волосы и вышла из домика.

– Кучерявенький! – позвала она, – Ты не знаешь, у вас в переулке никто не сдает комнаты?

– Не знаю.

– Узнай. Потом мне скажешь.

Она потянулась, потрепала Алика по щеке. Лешка стоял сзади нее, хмуро глядел на Алика.

– Пойду, – сказала Берта.

– А ночевать где будешь эту ночь? – спросил Лешка.

– К Зинке поеду.

– А к матери не поедешь?

– Там, откуда меня хоть раз выгнали, я больше никогда не появляюсь, – она слезла с баржи, помахала рукой. – До свиданья, Кучерявенький!

Лешка зевнул. Ему хотелось проучить как следует Алика, но еще больше хотелось спать. Он дал мальчишке подзатыльник и пошел в домик:

– Смотри, если соврал, я все равно узнаю.

– Я пришел ловить рыбу.

Лешка сел на ящик, потянулся, еще раз зевнул. Поскреб рукой в волосах, в пальцы ему попалась соломинка. Он посмотрел на нее и выбросил.

– Иди, лови! А я спать буду. Дверь закрой, куда пошел?

Алик вернулся, закрыл дверь. Потом уныло поплелся к тому месту, где бросил удочку. Берта миновала луг и теперь быстро шла по дороге в сторону школы.

Звонок! Пятый «В» с шумом ринулся в коридор, и через несколько минут в классе остались четверо: Гога, Шурка, Заяц и Алик. Гога долго пытался застегнуть второй замок у своего портфеля, хотя знал, что он не застегивается. Шурка сидел перед раскрытой книгой. Он вот-вот должен был догнать коварного помощника мистера Свенка. Алик искал стиральную резинку, которая куда-то закатилась. А Заяц просто ждал, когда все будут готовы.

Мальчишки уныло плелись по берегу. Им предстояло бросить дома портфели, поесть и идти к Лешке.

– Гля! – вдруг остановился Гога.

Это слово всегда выражало у него высшую форму удивления. Старая баржа покачивалась на воде. По ней бегали два человека с шестами, отталкивались, помогая катеру отбуксировать ее на середину реки.

Синенький катерок развернулся и сначала медленно, а потом все быстрее поволок баржу вниз по течению.

– Сто чертей на сундук мертвеца! – радостно крикнул Гога.

– Ий-хо-хо! И бутылка рому, – подхватили ребята.

И Алик тоже подхватил. Он крикнул «ий-хо-хо» громче всех, потому что баржа увозила сердце Кащея Бессмертного.

– Лешкин обрез уплыл, – сказал Гога.

Все засмеялись, а Шурка подбросил портфель, из которого посыпались книжки.

– Буду весь день читать, – заявил он.

– А я пойду сегодня ловить рыбу, – обрадовался Гога.

– А я… – сказал Заяц и замолчал. Он не знал, что он будет делать.

– Сто чертей на сундук мертвеца!

– Ий-xo-xo! И бутылка рому!

Ребята побежали домой. Алик тоже сначала побежал, а потом остановился. Он хотел наверняка убедиться, что обрез уплывает в такую даль, из которой Лешка его уже не достанет.

Синенький катерок резво бежал впереди громоздкой баржи и увозил ее все дальше и дальше. Алик по крутой боковой лесенке, выложенной из неровных булыжников, прямо с берега поднялся на мост. Здесь он облокотился на перила и простоял до тех пор, пока баржа не превратилась в маленькую черную точку, а потом и вовсе не скрылась за поворотом. Алик перегнулся через перила и выпустил из рук щепку. И когда щепка достигла воды, бросился домой.

Дома пробыл недолго. Схватил альбом с рисунками и снова оказался на улице. «Пойду к Маринке в гости», – решил он.

И Алик пошел. Он шагал широко, подражая военному, который впереди Алика печатал шаг. Мимо со звоном проносились трамваи. Вдруг с трамвая, который мчался навстречу военному и навстречу Алику, спрыгнул на полном ходу какой-то парень, и прежде чем его увидеть, Алик догадался, что это Лешка.

– Куда идешь?

– В гости, – ответил Алик и показал альбом.

– А ребята где?

– Нету, все ушли рыбу ловить.

– Та-ак, – протянул Лешка. – Пойдем, позовешь всех в баржу, я хочу с ними поговорить последний раз и кое-что показать им и тебе тоже, Кучерявенький.

И тут, как тогда в классе, Алика подхватило. Он сложил три пальца лягушкой и, присев, сказал:

– Фигу.

– Что?

– Фигу, фигу!

– А ну, подойди ближе!

Он хотел схватить Алика своими длинными руками, но Алик отскочил, бросил на землю альбом и поднял обеими руками здоровый булыжник.

– Брось камень, – приказал Лешка.

– Не брошу.

– Брось, кому говорят!

Лешка двинулся на Алика. Он не думал, что маменькин сынок бросит в него огромный камень. Где там бросить, когда мальчишка еле держал его обеими руками. Лешка только был очень удивлен. Он медленно приблизился к Алику и медленно, давая возможность мальчишке опомниться и положить камень на место, размахнулся:

– Сейчас дам!..

Но дать не успел. Алик обрушил камень ему на ногу, а сам отскочил в сторону. Лешка подпрыгнул и весь скорчился от боли:

– Ах ты, гад.

Прихрамывая, он кинулся за мальчишкой, но Алик увернулся и спрятался за стволом дерева. Лешка подобрал альбом, потер ушибленную ногу. Какая-то сердобольная женщина остановилась, потрогала камень ногой, посочувствовала Лешке: