Эдуард Пашнев - Цветы из чужого сада

Диез весело бежал впереди. Маринка и Алик хотели сначала побывать в зоопарке, а потом нарвать фиалок и ехать домой, но в зоопарк их не пустили. Контролерша сказала, что с собакой она не может пустить, потому что собаки раздражают льва Голубчика.

Над рощей возвышалась телевизионная вышка, там, рядом с вышкой, где-то был научно-исследовательский институт, где Петька Серебряков и Вовка Жигалкин вместе с Сергей Сергеичем ставили опыты. Но Маринка и Алик ничего об этом не знали: они пришли за цветами.

– Чур, мои фиалки! – сказала Красная шапочка.

– Чур, твои, – согласился Алик и стал рвать цветы для нее.

Диез носился по полянке за белой бабочкой, подкрадывался, когда она садилась, и снова бежал, подпрыгивая, когда она перелетала на другое место. Вдруг он сделал стойку, повернулся на сто восемьдесят градусов и визгливо залаял.

– Ага!

На полянке стоял Лешка. За его спиной, опустив головы, стояли Шурка и Гога. Заячья губа выглядел даже веселым.

– Ага, попались, – повторил он вслед за Лешкой. – Жених и невеста.

Лешка сделал несколько шагов и, зацепившись ногой за обнаженный корень, чуть не упал. Он был пьян. Гога и Шурка остались стоять на месте. Заяц шагнул вслед за Лешкой.

– Тетя Берта вам прислала подарочек, – хохотнул Лешка и полез за пазуху.

Если бы Алик был один, он побежал бы, но рядом с ним стояла Маринка. А Маринка не побежала, потому что Алик не побежал.

Лешка остановился в двух шагах. Маринка попятилась, Алик тоже попятился. Диез сначала тоже попятился, а потом подпрыгнул и с лаем ринулся на Лешку. В следующую секунду, получив в зубы ботинком, пес отлетел в сторону, перекувырнулся и, повизгивая, пополз к Маринке.

– Не смейте бить собаку! – крикнула она и кинулась со сжатыми кулачками к Лешке. Но тот неожиданно, жестом фокусника выхватил из-за пазухи руку, и Маринка остановилась как вкопанная, потому что у Лешки в руке оказался обрез.

В этот момент на поляну с другой стороны вышли возвращающиеся домой Петька Серебряков и Вовка Жигалкин. Они тоже остановились как вкопанные. Вовка с ужасом посмотрел на обрез, сосредоточив на секунду все свое внимание на этом страшном предмете в руке пьяно покачивающегося человека, и невольно повернулся лицом к институту, подумав, что вот бы сюда сейчас Сергей Сергеевича. И в этот момент, сам того не подозревая, Вовка послал сильный телепатический сигнал Виноградову, который тот немедленно принял.

Маринка глянула в большое отверстие обреза и зажмурилась. Лицо Лешки исказила усмешка, пробежавшая судорогой по всему телу, как тогда на речке, когда он купался в ледяной воде. Увидев эту опасную усмешку, Алик тоже зажмурился. Но за секунду до того как зажмуриться, метнулся между Лешкой и Маринкой и почти повис на Лешкиной руке. Раздался выстрел. И все вдруг увидели, как дернулся Алик, а когда Лешка вынул из-под него руку, упал лицом вниз. На спине у мальчишки, быстро увеличиваясь, набухало черное пятно.

– Я не хотел! – крикнул Лешка.

Он с ужасом глядел на увеличивающееся пятно. Потом сделал несколько шагов в сторону и бросился бежать. Но далеко ему уйти не удалось. Виноградов, выскочив из института, почти тотчас же услышал звук выстрела и ринулся на этот звук. Лешка так испугался, что перепутал тропинки и вместо того, чтобы бежать к трамвайной остановке, кинулся в сторону радиогородка. Сергей Сергеевич налетел на него сбоку, сбил с ног, выкрутив руки, отобрал обрез.

«Скорая помощь» и милицейская машина приехали почти одновременно.

– Я не хотел, – кричал Лешка обезумевшим голосом милиционеру. – Я не хотел. Палец свело судорогой, он сам выстрелил. Я не хотел…

Его затолкали в машину, захлопнули дверцу.

Алик был без памяти. Маринка подбежала к шоферу и, умоляюще сложив руки, попросила:

– Везите его к моему папе в седьмую больницу. Мой папа оживил совсем-совсем мертвого человека. Про него в газете писали. Везите его, пожалуйста, к моему папе.

В середине лета вернулся из пионерских лагерей первый поток, и в больницу к Алику пришли сразу десять человек. И Нинка Пономарева пришла, и Шурка, и Гога, и даже Заяц. Заячья губа держался за спинами других ребят, но Алик его все-таки разглядел и сказал:

– Здравствуй, Слава!

Тогда Заяц смущенно вытащил из кармана свою увеличилку и протянул Алику:

– На!

– Зачем?

– Насовсем.

Отдав увеличилку, он застеснялся своего хорошего поступка и выбежал из палаты. Ребята засмеялись.

Потом Шурка и Гога рассказали Алику, что дядя Реактивный, дядя Монах и тетя Берта оказались никакими не дядями и тетями, а жуликами, которые обворовали Уф Фимовну. Лешка про них все рассказал, и их уже поймали. И хотя Алик об этом узнал еще раньше, он сделал вид, что с любопытством слушает, чтобы не огорчать Шурку и Гогу.

Шурка принес большую книжку про муравьев и взял с Алика слово, что он ее прочитает: все равно ему делать нечего. Нинка Пономарева принесла два яблока, просто удивительно, откуда она их берет!

Маринка ни в какой пионерский лагерь не поехала. Она приходила почти каждый день, даже когда Алик лежал без памяти, и приносила цветы. А когда Алик пришел в себя и ему разрешили разговаривать, она подошла и сказала:

– Я же говорила, что ты смелый.

Пришел один раз Аркадий Крокодилыч. Он смешно снял очки и сказал:

– Вот этот «двоечник» и есть герой? Вы не перепутали?

Сестра, к которой он обращался, засмеялась, и Алик тоже засмеялся.

Про Уф Фимовну и говорить нечего, она, как и Аликова мама, вздыхала, качала головой.

Сашка Крачковский, бывший председатель совета отряда пятого «В», приехал из пионерского лагеря на машине и сказал, что он уже договорился с главным врачом, что как только Алика выпишут из больницы, они опять приедут за ним на машине и устроят в пионерлагере сбор, посвященный героическому поступку школьника.

Заявились и друзья-изобретатели. Они оставили Алику карманный приемник, чтобы он слушал передачи «Для тех, кто дома», и, озабоченно наморщив лоб, сказали, что им надо идти, потому что они ужасно занятые люди. Хоть жуликов, которые обворовали Уф Фимовну, и поймали, но ведь есть другие жулики, а поэтому они будут все равно изобретать радиособаку.

На улице, когда они уже далеко отошли от больницы, Петька Серебряков и Вовка Жигалкин вспомнили, что у них в карманах лежат гостинцы, которые посылал Алику Сергей Сергеевич Виноградов. Они огорчились, но потом подумали: не возвращаться же назад, и решили гостинцы съесть.

Петька набил рот «раковыми шейками» и вдруг остановился.

Страшная мысль пронзила его насквозь:

– Вовк, – сказал он, – а что если пока мы будем изобретать радиособаку, ни одного жулика не останется?