Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

— Уехал чуть свет в командировку, и до сих пор нет.

Значит, правда! Ромку послали в командировку! Вот что значит быть начальником штаба. Только выбрали, и сразу в командировку.

— Дядя Робертас, пошлите в следующий раз меня. Я точно-преточно вернусь. Честное пионерское!

Председатель колхоза зачем-то внимательно посмотрел на Гражину. Ответил не сразу:

— Будет у тебя важное дело, как у Ромки, обязательно пошлю. Договорились?

— А у него важное?

— Очень! — серьезно ответил дядя Робертас. — Траулер сейчас — это все равно, что колонна танков во время войны. Представляешь?

Они подошли к рыбной базе. Возле нее на высоких стойках сушились сети. Рядов двадцать, а то и больше. Несколько женщин осматривали ажурные полотна, стараясь не пропустить разрывов нитей. В руках у каждой — металлическая игла-челнок. Несколько быстрых движений, и дырки в сети словно и не бывало. А сетевязальщица переходит к следующему участку.

Дядя Робертас скрылся в широких дверях приземистого здания, где размещаются холодильник, разделочный, коптильный и засолочный цехи. Девочка пошла к причалам. Судов в затоне было мало. Все на промысле. А Гражина любила, когда на базе ключом била жизнь. Рокот двигателей, плеск воды, разрезаемой носами судов, веселая перебранка рыбаков с работницами базы, пронзительные выкрики весовщиков: «Сорок пять!», «Тридцать два!», «Тридцать девять!»

И рыба, рыба, рыба! Чем больше ее, тем громче гомон над затоном; рыбаки тогда лихо подводят лодки к причалам. Но случаются неблагоприятные ветры, случаются неожиданные повороты течений, и рыба не идет в сети. В такие дни неуютно на причалах, скучно и в поселке. Так бывало на Черном море, точно так же — на Балтийском.

В прямом как стрела канале, соединяющем реку с затоном, появилась лодка. Упрямо расталкивая крутыми боками воду, она быстро приближалась к причалу, на котором стояла Гражина.

— Принимай, хозяюшка! — прокричал один из рыбаков.

— Воздух или какой другой товар? — подражая работницам базы, откликнулась Гражина.

— Воздух глотай сама, а мы — народ балтийский, к рыбе с детства приучены!

— Кому рыба, а кому и хвост рыбий, — не сдавалась девочка.

Отвечать нужно быстро и метко. А запнулся, замолол языком непонятное — впредь помалкивай, разуму у умных набирайся.

— Хоть он и хвост, а все от рыбы!

— Хвосты ловили, а про головы забыли, — поддержал Гражину хор женских голосов. Работницы базы готовили ящики, чтобы побыстрее разгрузить первую лодку. Ведь за нею движется целая флотилия!

Словесный поединок закончился в тот самый момент, когда с берега увидели, что лодка полнехонька живого серебра.

— С богатым уловом! — прокричала вместе со всеми Гражина.

На этот раз море щедро вознаградило рыбаков. Лодки мчались прямо на причалы. Казалось, еще мгновенье, и они врежутся в промасленные сваи. В это самое мгновение рыбаки давали двигателям обратный ход, круто перекладывали рули. И суда, словно вкопанные, застывали у причалов.

Отец девочки вернулся тоже с богатым уловом…

Спать Гражина собралась поздно. Затемно пришли с отцом с рыбной базы. Пока ужинали, часы пробили полночь.

Спала Гражина в большой комнате. Рядом с письменным столом, который после шестого класса перешел в ее владение.

Диван стоял у самого окна. С приходом тепла Гражина не закрывала его ни днем ни ночью. Она пыталась делать это и зимою. Но мама подняла скандал. Отец поддержал ее. Пришлось смириться.

Едва девочка прикрыла глаза, как на простыню шлепнулся какой-то комок. Гражина подскочила и изо всех сил смахнула его на пол. Комок был мягким и податливым. Точь-в-точь летучая мышь. Бр-р-р!

— Чего ты там воюешь? — сонно окликнула из соседней комнаты мать.

Девочка промолчала. Не в ее характере признаться, что она изрядно струсила. Но тут на диван упал второй комок. Еще более увесистый, чем первый. Гражину вихрем сорвало с постели. Крепко прижав простыню, словно она могла защитить ее от неведомых существ, прыгавших в окно, девочка на всякий случай отошла за шкаф.

Прислушалась. Под окном, под ее окном кто-то возился. Бот карабкается по камням… Дотянулся до подоконника… В черном проеме появилась голова… К счастью, она заговорила Ромкиным голосом:

— Соня-засоня. Бросал, бросал землю — чуть руку не вывернул. Нашел я его! Клянусь головой осьминога!

— «Звездочку»?

— Нет. Человека с кладбища. Того самого, за которым ночью гонялся. Тайна раскрыта. Ура!

— Подожди минутку.

Ромка присаживается на бревно у дома. После встречи в автобусе сон как рукой сняло. Правда, ноют ноги, но Ромка старается не обращать на них внимания. Весь во власти разноречивых предположений, он готов не спать и не есть неделю кряду.

— Говори! — Гражина бесшумно выбралась через окно.

— Так вот: один из двух, что были на кладбище, — дядя Балис! Голос у него тонкий.

— Дядя Балис? Не припомню что-то…

— Да знаешь ты его. Угрюмый такой, всегда в резиновых сапогах ходит. Еще он с отцом Марите Мачулайтите в море работает.

— Молчальник?

— Вот-вот, — Ромка торопится выложить главное. — Сына он прячет!

— Зачем?

— Фашист. Наших расстреливал, — мрачнеет Ромка. — С гестаповцами сбежал…

Ромка выкладывает Гражине все, что знает о дяде Балисе, рассказывает о встрече в автобусе.

— А сына ты видел?

— Это ж второй незнакомец с корабельного кладбища! Клянусь головой осьминога!

— Бабушка еще надвое сказала…

— Перестань, — досадливо отмахивается мальчик. — Помнишь, он вспоминал о штурмфюрере Фальке?

— Ну, помню.

— Так это же фашистский начальник. Потом дядя Ба-лис спрашивал у сына, как решился он в наших местах появиться. Это два! Да я тебе целых сто примет найду!

— А почему он отцу угрожал?

— Голова — два уха! — презрительно тянет Ромка. — Фашист он! Понятно?!

— Ничего мне не понятно! И не кричи на меня! Скажи лучше, как зовут сына дяди Балиса? А?

— Как зовут?.. — пытается вспомнить Ромка. Но по его лицу видно, что это совершенно безнадежно.

— Эх, ты!

— Чего тебе от меня надо? Чтобы я целых два года помнил какое-то имя? Да? Клянусь головой осьминога, может, мама тогда и не говорила мне…

— Может, может, — поддразнивает Гражина, — никакого толка от твоего «может».

— Знаю! Знаю! — подскакивает вдруг мальчик. — Вацис! Вот как его зовут!

— Вспомнил?

— Чего тут вспоминать: так его дядя Балис на кладбище называл.

Это было не очень убедительно, но Гражина больше не спорит. Сын это дяди Балиса или не сын — все равно тайна корабельного кладбища приоткрылась. Конечно, предстояло узнать еще многое, но теперь они на правильном пути, теперь была уверенность, что тайна будет раскрыта.

— Узнаем, где он прячется, — и к пограничникам! — планирует Ромка. — Берите фашиста, судите его! Об этом, может, даже в газетах напишут… Пусть узнают все, что Ромас Дайлидонис умеет не только клады искать…