Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

— Слушай! — сдавленно прошептал Ромка.

В эту минуту их уши превратились в звукоуловители. И не зря. Откуда-то, словно из-под парохода, до ребят донеслись голоса. Но разобрать слова было невозможно. Они сливались, путались друг с другом.

Так продолжалось недолго. Потом на пароходе забухали шаги. Не одного человека, а двух! Вот они остановились над головами ребят. И глухой голос, голос человека, которого старый рыбак называл Вацисом, произнес:

— Подвел ты меня, старый. Подвел.

— Да, я же говорил тебе, — залебезил дядя Балис.

— Что говорил? Что? Испугался, торопился от меня избавиться — вот и указал на первую попавшуюся посудину. А на ней только и плавать, что к утопленникам на дно морское.

— Не знал… Богом клянусь… Трюм у «Звездочки» показался мне сухим… Старость, — бормотал рыбак.

— Хватит тебе соловьем разливаться!

— Зато устроился ты, Вацис, надежно.

— И на том спасибо. Только не за тем я сюда из Сибири ехал! Понял?

— Как тут не понять… Все понял.

— На завтра мне жратвы хватит. А послезавтра не приходи. В город махну. Может, кого из старых дружков встречу…

— Ты бы, Вацис, поосторожней, — снова залебезил дядя Балис. — Еще узнают…

— Ишь какой заботливый! Так я о себе еще больше забочусь! Шагай. Жду через пару деньков. В это время!

— Приду, непременно приду…

Заскрипела, закачалась доска. Рыбак сошел с парохода. Прошел немного берегом, затем резко свернул в сторону. Гражина хотела сразу идти следом. Но Ромка молча удержал ее. Они двинулись с места только после того, как на пароходе забухали и смолкли где-то в глубине шаги.

Следующий день был до отказа заполнен хлопотами. Но за всеми делами Ромка ни на минуту не мог забыть, что предстоит им завтра с Гражиной. Завтра они пойдут на корабельное кладбище и проникнут в берлогу, в которой скрывается человек с глухим голосом. Пойдут и проникнут… Завтра самое удобное время: Вацис сказал рыбаку, что уедет в город…

Ромка проводил заседание штаба, а сам думал о Вацисе с корабельного кладбища. Ребята спорили, как лучше организовать работу на судах, а Ромке представлялась палуба парохода, по которой крадутся они с Гражиной. Даже на заседании в правлении колхоза Ромка думал о завтрашнем дне.

Только бы не спугнуть их. Ведь в следующее воскресенье на кладбище соберется много народу. Значит, тайна должна быть раскрыта в самые ближайшие дни.

Дело, конечно, серьезное. И опасное. Но стоящие дела, по глубокому убеждению Ромки, всегда бывают опасными. Такими, что трус сразу от них отказывается. Ромка, в сущности, еще очень мало знает о человеке с корабельного кладбища, но не сомневается, что это страшный человек. И не только для него и Гражины, а для всех. Вон сколько лет скрывался.

Интересно, для чего потребовался Вацису катер? Отремонтировать и куда-то плыть? Но куда? Рядом — граница. Значит?.. Хорошо, что просчитались они с дядей Балисом. Молодчина «Звездочка»!

В особо трудных случаях жизни Ромас сзывает на совет своих любимых героев. И они незримо приходят к нему. Павка Корчагин и Марите Мельникайте, летчики-испытатели братья Коккинаки и французский ученый Жак Пикар [7] 23 января 1960 года Жак Пикар на батискафе «Триест» достиг дна Марианской впадины. Глубина ее — 10 919 метров. , знаменитый Тимур и капитан Немо… Чем сложнее задачу решает Ромка, тем больше замечательных людей собирает он.

Как поступили бы они завтра?

Ромка не сомневается, что Павел Корчагин сказал бы ему: «Мы, братишка, своими руками контру стреляли!» А Тимур бы скомандовал: «Хватит болтать! Действуй, и точка!» С этой минуты сомнения покинули Ромкину голову. Он повеселел и охотно согласился сопровождать дядю Робертаса к смотрителю корабельного кладбища. С председателем колхоза отправилась целая толпа ребятишек. Всю дорогу они пытались представить, как встретит их дядя Юозас. Сошлись на одном: быть большому скандалу.

Потом запели песню. Точнее, запел дядя Робертас, а ребята подхватили. Вот уж не думали они, что у председателя колхоза такой приятный голос. Но вот показался дом-корабль, и дядя Робертас снова превратился в председателя колхоза.

— Ждите меня здесь, — остановил он ребят на поляне. — Пойду разведаю, что и как.

— И я, — шагнул к нему Ромка, считая это своим неотъемлемым правом.

— И я, — присоединился Пятрас. Как-никак, а он целый день замещал начальника штаба.

— Нет! — сказал, словно отрезал, председатель колхоза. — Все остаются здесь.

Ромка завидует взрослым, которые умеют говорить так решительно и властно. Тогда и возразить нечего. А вот у него, к примеру, голос совсем не командирский. Даже наоборот. Мама говорит — «петушиный». Он спрашивал Гражину. Так она тоже не смогла сказать о его голосе ничего хорошего. Но и не критиковала. Это самое плохое.

Ромка давно приметил, что есть люди, о которых другие просто не вспоминают. Ни хорошо, ни плохо. Будто и не живут они на свете. И в Жуведре такие есть. На собраниях о них — ни слова, хотя они непременно сидят в зале. Наверное, потому, что о них действительно сказать нечего. Работники они средние. Книжки и те читают не для души, а чтоб не стыдно было, если разговор зайдет. Мечтать они не умеют. Ромка, конечно, не такой, И пусть лучше его всю жизнь ругают, чем обходят молчанием…

— Представляю, какая у них там схватка! — Пятрасу надоело ждать, и он поднялся с травы.

— Дядя Робертас все равно победит! — убежденно откликнулся Витукас.

— А если смотритель не подчинится? — засомневался кто-то.

— Ромка бумагу привез!

— Не бумагу, а приказ, — уточнил начальник штаба. — По всей морской форме и с печатью.

— Круглой?

— С якорем!

— Ребята! Сюда! — донесся голос дяди Робертаса.

Ребята гурьбой повалили к домику смотрителя. Дядя Юозас стоял на пороге своего корабля-дома с неизменной сигарой в зубах.

— Прошу всех в рубку! — пригласил он.

Эти слова вызвали общий восторг. Еще бы! Большинству ребят казалось несбыточной мечтой побывать в чудо-доме. Лишь Ромка да еще двое-трое счастливчиков удостаивались этой чести. А теперь, пожалуйста, — заходи!

На второй этаж, точнее — в рубку, вела не лестница, а металлический корабельный трап с густой паутиной веревок и блоков по бокам. Когда все поднялись наверх, дядя Юозас захлопнул крышку люка. Потом прошел к штурвалу, установленному, как это и положено, в центре рубки. Взялся за отполированные ручки и стал поворачивать. Под ногами что-то сильно заскрипело.

— Трап поднят, — сообщил ребятам смотритель. — Корабль выходит в открытое море.

Гости чуть не поотвертели себе шеи. У них пропала всякая неприязнь к дяде Юозасу. Действительно, если он смог придумать и соорудить такое, значит стоящий человек, с воображением.