Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

— Ну как, посмотрим? — спрашивает Гражина.

— Что?

— Дома ли этот Балис…

— Ночью?

— А если он сейчас к сыну собирается?

— Пошли! — вскакивает Ромка. — Быстрее!

И они побежали. Поселок спал. Спал ветер. Спало море. Луна была так ярка, что казалось, будто тысячи звезд, притушив огоньки, передали свои силы верному спутнику земли. Глубокую тишину нарушали лишь торопливые шаги ребят да ленивое тявканье одинокой собаки. Ромка не преминул заметить, что она, видимо, страдает бессонницей.

…Дом дяди Балиса стоит на отшибе. Сложенный в отличие от большинства кирпичных зданий поселка из толстых бревен, он приземист и мрачен. Вплотную к дому подходят густые заросли орешника. С этой стороны и пришли к нему ребята.

В окнах — темнота. Двери — на запоре.

— Спит. Пьяный ведь, — шепчет Ромка.

— Дома ли? А может, сын прямо у него ночует? Может, он видит нас? — Гражине становится страшно. Ромас тоже поеживается. Что ни говорите, мало приятного встретиться с фашистом, который даже отца родного грозился отправить к покойникам.

Фашист! Это слово звучит для ребят как проклятье, как самое плохое и страшное, что только может быть на земле.

Но что делать? Как поступить?

И Ромка решается. Наказав Гражине спрятаться в кустах, он подползает к самому дому. Здесь прислонен к стене большой таз из оцинкованного железа. В таких хозяйки обычно стирают белье. В руках у Ромки — толстая палка.

И словно взорвалась ночная тишина. Дикий грохот! Вопли: «Пожар!», «Пожар!»

Убегая в кусты, Ромка слышит, как мечется кто-то в доме. Потом двери с треском распахиваются, и на пороге вырастает человек.

— Дядя Балис, — разочарованно шепчет Ромка.

Вациса в доме рыбака не было. А то бы он, как рассудил Ромка, выскочил тоже. Дядя Балис долго стоял в лунном свете. Спьяну он, видимо, не мог сообразить, что подняло его с постели. Потом безобразно выругался и скрылся в доме.

— Давай так. Сейчас — спать. Утром я иду в правление, а ты — сюда. Да пораньше. Чтобы не пропустить, когда он к сыну пойдет.

— Ладно… В городе ты все сделал, что дядя Робертас наказывал?

— Клянусь головой осьминога!

— Расскажи.

— Могу, — и Ромка начинает рассказывать. Говорит он до самого дома Гражины. Та слушает и завидует. На прощанье девочка, словно между прочим, замечает:

— Дядя Робертас меня тоже послать обещался… Когда дело важное объявится.

— Валяй, — снисходительно одобряет Ромас. — Я тогда устрою тебе полный инструктаж. Понимаешь, главное — действовать решительно! Не то целый день просидишь без толку.

Когда Ромка часам к одиннадцати дня добрался, наконец, до дома дяди Балиса, Гражины на месте не оказалось. Мальчик хотел рассердиться, но это ему не удалось. Уж очень много приятного сказал ему в правлении председатель колхоза.

Даже вечно недовольный бухгалтер пробурчал: «Некоторым взрослым не мешает поучиться у этого малыша».

Теперь дядя Робертас велел Ромке хорошенько обмозговать, как лучше принять заводских комсомольцев, сколько автомашин потребуется ударным пионерским отрядам в воскресенье. И доложить завтра на заседании правления колхоза, которое соберется специально для этого…

Но куда все-таки делась Гражина? Мальчик прокричал кукушкой: «Ку-ку-кук! Кук-ку-ку! Ку-ку-кук!» Такой они установили сигнал. Ответа не было. Ромка подошел ближе к дому. И тут все понял. На дверях висел замок. Дядя Балис ушел. А Гражина, конечно, последовала за ним.

«Балда!» — обругал себя Ромка. Нужно было предусмотреть это и договориться об условных знаках. И почему обычно запаздывают важные мысли? У всех или только у него? Мама, например, говорит, что он сперва делает, а потом думает. Сам он считает наоборот. А на деле выходит ни по его, ни по-маминому. Словом, сложная проблема.

Мальчик направился к школе. Напрямик. Через орешник. До чего хорошо продираться сквозь кусты, когда каждая ветка норовит хлестнуть тебя по лицу! А ты смело вступаешь с ними в бой: нападаешь, защищаешься и снова нападаешь. Будто и впрямь вступил в сражение с полчищами врагов. Вот только постепенно сбиваешься с прямого пути и выходишь из кустарника далеко от намеченного места.

На этот раз Ромке удалось выйти прямо к школьному забору. Правда, метров на тридцать левее потайного хода. Но это сущий пустяк. Сейчас он раздвинет доски и… Доски не раздвигались. Гвозди лежали у него в руке, а доски ни с места. В чем дело? Впервые за два года Ромка не мог воспользоваться своим лазом.

О потайном ходе знала одна Гражина. Больше никто. Неужели она рассказала о нем кому-нибудь?

Войдя во двор, Ромка сразу понял, кто забил его лаз. Старшеклассники ремонтировали забор: укрепляли столбы, заменяли сшившие доски новыми, прибивали покрепче старые. Они, конечно, и не помышляли насолить Ромке.

— Ромка пришел! — закричал один из малышей, которые возились на опытном участке.

Начальника штаба сразу спросили, когда будет организован ударный октябрятский отряд для работы на корабельном кладбище. Он попытался уйти от ответа. Но не тут-то было. Октябрята были совершенно уверены, что без них никак нельзя обойтись. И Ромке пришлось дать честное пионерское слово и еще поклясться головой осьминога, что отряд будет создан завтра же.

— Ну и книжку я читал! — с трудом дождавшись паузы, восклицает мальчуган с толстым круглым лицом.

— Интересную?

— «Конек-горбунок»! Читал?

— Нет…

Мальчуган в восторге: сам Ромка не читал, а он читал! А ведь Ромка, по общему мнению, знает все.

— Ромас! — с криком влетает во двор взъерошенный мальчуган лет десяти. — А я тебя повсюду разыскиваю. Гражина сказала: «Найдешь — краб твой». Слушай, — отозвав Ромку в сторону, переходит он на шепот, — велела передать: пошла гулять к маяку с одним знакомым. Я тебе слово в слово! Ха? Говорит, со знакомым, а гуляет одна. Ха!

Ромка быстро прикинул: от школы до маяка километра три. Полчаса ходу на третьей скорости.

— Салют, ребята?

Не объясняя причины своего ухода, Ромка мгновенно исчезает.

…Позади остался развилок, откуда тропинка кратчайшим путем ведет к корабельному кладбищу; закончились заросли орешника. Теперь слева и справа от полевой дорожки тянутся изумрудные полотнища лугов. Ромка бежит так быстро, что ветер свистит в ушах.

«Что же могло привести дядю Балиса на маяк?» — напряженно думает он.

Высокая белая башня маяка с застекленной верандой наверху стоит среди дюн далеко выступающего в море мыса. Мыс этот похож на рог какого-то огромного животного. Потому и назвали его Жуведрос рагас. В нижнем этаже маяка прежде жил смотритель. Из его комнаты витая металлическая лесенка вела в верхнее помещение, где был установлен сильный ацетиленовый фонарь. Каждый вечер смотритель зажигал его. Маяк светил в любую погоду, помогая ориентироваться в море кораблям.