Герман Матвеев - Новый директор

Ирина Дементьевна ежедневно видела и всё глубже понимала, чего добивается Константин Семенович от педагогов. Видела она и результаты такой «демократической системы», как выразилась Ксения Федоровна в разговоре с ней. Случай с мастером спорта лишний раз подтверждал непримиримость нового директора к «ежовым рукавицам».

— Я знаю учителей, — проговорил он, наложив резолюцию и отодвигая заявление.

— Значит, я всё-таки была права, когда сказала, что их надо гнать из школы?

— Нет.

— Но ведь вы только что это проделали!

— Да, но у нас нет ни времени, ни средств, чтобы перевести ее в «нашу веру». Я не считаю ее безнадежной, но звания и успехи, как мне кажется, очень ее испортили.

— А Лизунову вы тоже не считаете безнадежной?

— Если бы она была помоложе…

— И поумней, — подсказала завуч.

— Да, и поумней, — вынужден был согласиться Константин Семенович.

— Тогда она не была бы Лизуновой, — сказала Ирина Дементьевна и расхохоталась.

Засмеялся и директор. Откинувшись в кресле, он погрозил ей пальцем:

— Вы упорно хотите мне доказать, что есть люди безнадежные, с которыми не стоит и возиться. Ничего не выйдет, Ирина Дементьевна. Есть плохие воспитатели, а безнадежных людей нет, если конечно они психически нормальны. Не спорю, что сила привычки — великая сила, но привычки дело наживное. Поставить людей в другие условия — и привычки начнут меняться вместе с поступками.

Ирина Дементьевна слушала с интересом, но глаза при этом блестели насмешливо. Однако это не смущало Константина Семеновича. Слишком он был убежден в своей правоте.

— Не уклоняйтесь, пожалуйста, — остановила она директора. — Мы говорим об учителях. В какие условия вы можете их поставить, чтобы они изменили свои привычки и убеждения? Я допускаю, что они на словах будут соглашаться, а на деле поступать по-старому. И как вы об этом узнаете?

— Дело не во мне. Дело в общешкольном коллективе. Ученики сами скажут учителю, если он будет действовать вразрез с общим стилем.

— Где? Как? Когда?

— На комсомольском собрании.

— Вы хотите разрешить комсомольцам критиковать учителей!? — с удивлением спросила Ирина Дементьевна, но сейчас же на ее губах заиграла многозначительная улыбка. — Ну, знаете ли! У них и без того авторитет не очень высок… Вряд ли они будут в восторге.

— Почему? Всё равно же ученики между собой критикуют.

— Ну мало ли что между собой!

— А вы подумайте… В каком положении оказывается учитель, когда его критикуют между собой ученики? Они ему такое припишут! А он даже защищаться не может. Не лучше ли сказать всё честно и прямо в глаза на собрании? Затем… почему комсомольцам на предприятиях можно критиковать своих руководителей, а школьникам нет? Что это за исключение?

— А знаете что… — горячо сказала Ирина Дементьевна. — Я согласна, Константин Семенович. Считаться с мелкими обидами, с мещанским самолюбием… Да ну их к черту в конце концов. В самом деле! Учительница невзлюбит мальчишку, травит его, а он не смей пикнуть!.. Критика еще никому не вредила. Но сделать это надо осторожно, постепенно. От случая к случаю.

— Безусловно! — удовлетворенно проговорил Константин Семенович и неторопливо спросил: — Скажите, пожалуйста, когда вы наказываете ученика, что вы при этом чувствуете?

— Ну, это смотря по тому, какого ученика, за что и как наказывать! — ответила завуч. — Конечно, никакого удовольствия я при этом не испытываю. Я правильно поняла ваш вопрос? Могу добавить, что действительно некоторые учителя любят наказывать. Есть и такие.

— Мне всегда казалось, что учителей необходимо освободить от унизительного права и обязанности наказывать детей. Учитель должен воспитывать словами. Сделать замечание, упрекнуть, остановить…

— О-о! — с веселым удивлением протянула Ирина Дементьевна. — Это что-то совсем новое.

— Часто, очень часто наказывают не того, кого следует, и наказанный оказывается героем. Бывает, что этим правом злоупотребляют, и дети привыкают к наказаниям.

— Я согласна, Константин Семенович. Напрасно вы меня убеждаете. Но что делать? Как быть с дисциплиной?

— Сами дети должны следить за дисциплиной. Они сами будут наказывать нарушителей. И можете быть спокойны: наказание будет всегда справедливым и действенным.

— Вы имеете в виду школьный патруль?

— Да. В самое ближайшее время на педагогическом совете мы решим этот вопрос. Учителя, родители, служащие и, наконец, сами школьники, в случае необходимости, будут обращаться с заявлениями в школьный патруль… Нет. Вероятно, к тому времени уже будет суд школьной чести. При суде будут организованы следственный и оперативный отделы — для расследования поступающих заявлений и жалоб. Будет прокуратура и защитники. Всё как в жизни…

— Что ж… для детей это интересная игра.

— Пускай игра! Взрослые тоже играют, как говорил Макаренко. Но через эту игру мы свяжем школу с жизнью, укрепим дисциплину и постепенно создадим для учителей условия… Условия, о которых мы начали говорить вначале.

— Браво! Квадратура круга решена! — с удовольствием проговорила Ирина Дементьевна. — Все мои сомнения растаяли, как туман. И знаете, Константин Семенович, очень интересно так работать! С перспективой!

Приближалось начало учебного года. Романтика новизны давно уже кончилась, и школа начинала дышать ровно, ритмично. К девяти утра собирались и, хотя всё строилось на добровольных началах, боялись опоздать. В час обедали, а расходились по-разному: кто в пять, кто в семь, а то и в девять вечера. Бригадиры сами устраивали «перекур», то есть затевали для отдыха игры. Среди зачинателей, или старожилов, как в шутку называли себя посещавшие школу с первых дней, складывались отношения взаимной заинтересованности. Старшие не смотрели на младших как на каких-то козявок, снующих под ногами, а младшие уже не боялись получить ни за что ни про что подзатыльник и часто обращались к старшим за советом или просто за физической помощью. Благодаря школьному патрулю устанавливался строгий порядок и намечался определенный стиль в работе. О традициях говорить было еще рано, но ростки их пробивались везде. У юннатов, у художников, на фабрике-кухне, среди маляров… Появлялись и общешкольные законы. Так, например, уже считалось, что дежурному школьного патруля подчиняются беспрекословно, несмотря на его возраст. С легкой руки Константина Семеновича и Архипыча среди детей появились такие понятия, как «честь школы, класса, бригады», «Умный доказывает делом, дурак — силой» и многое другое, приобретшее образный смысл и убежденность. Большую роль играли и учителя-макаренковцы. Уход по собственному желанию Эльвиры Петровны, о чем сообщил на стадионе сам Константин Семенович, произвел глубокое впечатление не только на школьников, но и на учителей.