Мони Нильсон - Цацики и вселенная

— Ну, давай же! — возбужденно заорал Хесус. — Врежь ему!

Кристер облизнулся.

— Я больше так не буду, — просипел он. — Я обещаю.

— И еще, — добавил Мортен. — Смени прическу. Тебе не идет.

И только Мортен отпустил Кристера, как из-за угла вынырнула дежурная учительница.

— Ага, Мортен, — резко сказала она. — Уже и школу сменил, а все тянет сюда. Не можешь без разборок, хулиган?

— Мне просто надо было поговорить с Кристером, — ответил Мортен. — Правда, Кристер?

Кристер кивнул.

— А вы что здесь делаете? — дежурная обвела третий «А» недовольным взглядом. — Придется мне написать докладную директору.

— Мы тоже хотели поговорить с Кристером, — сказал Цацики. — К тому же Мортен не хулиган. Наоборот, он — ангел, который помогает слабым.

— Да что ты несешь, — отозвался Мортен и покраснел.

— А что, ты правда похож на ангела, — настаивал Цацики. — Мой брат — ангел.

— Ну-ка уходите отсюда, — сказала дежурная. — Скоро звонок.

— Пока, Мортен! — крикнул Цацики.

Мортен поднял руку и, не оборачиваясь, небрежно помахал Цацики.

После перемены на урок математики пришел директор и сказал, что хочет поговорить с Цацики.

Фрёкен побледнела.

— Что-то случилось?

Казалось, она боится отправлять Цацики к директору одного.

— Нет-нет, — ответил директор. — Это ненадолго.

— Ну что ж, если это так необходимо, — сказала фрёкен, поджав губы.

Цацики медленно закрыл учебник по математике. Дыхание перехватило. В чем он виноват? Еще никого из его одноклассников не вызывали к директору. Все молча смотрели на него. Пер Хаммар поднял руку.

— Да? — спросила фрёкен.

— Я МОГ)’ пойти с ним.

Цацики благодарно улыбнулся. Вот так поступают настоящие друзья.

— Это ни к чему, — сказал директор. — Цацики скоро вернется в класс.

— Но зачем вы его забираете? — не мог успокоиться Пер Хаммар.

— Мы просто немного поговорим, — ответил директор. — Не волнуйся.

Он положил руку Цацики на плечо и провел его через канцелярию в свой кабинет. «Вот так наверняка чувствовали себя американские заключенные, — подумал Цацики. — Когда их вели к электрическому стулу».

Последний раз Цацики заходил сюда в первом классе, когда Мамаша поругалась с предыдущим директором.

— Садись, — любезно предложил директор, указав на стул.

Цацики сел на самый краешек. Сердце его колотилось так громко, что ему пришлось прижать ладони к груди.

— Можно я позвоню своему адвокату? — пропищал он.

Так всегда говорили в кино.

— Адвокат тебе не понадобится, — засмеялся директор. — Я не собираюсь ни в чем тебя обвинять. Мы просто немного за тебя беспокоимся.

Он пристально посмотрел на Цацики. Цацики тоже смотрел на него не мигая и чуть не окосел — Мамаша научила его, что надо всегда смотреть людям в глаза, если хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез.

— Я слышал от дежурной учительницы, что ты дружишь с Мортеном, — сказал директор.

— Да, — ответил Цацики.

— Мы волнуемся, — продолжил директор. — Нам кажется, что он для тебя — не самая подходящая компания.

Цацики молча смотрел на директора. И это все? Ради этого он его вызывал? Он откинулся на спинку стула.

— Понимаешь, попав в дурную компанию, легко оступиться, — говорил директор. — А ты хороший парень, Цацики. Поэтому мы беспокоимся. Неизвестно, что можно ждать от такого человека, как Мортен.

— Мортен — тоже хороший парень, — еле выдавил из себя Цацики.

— Я понимаю, что тебе бы хотелось так думать, — возразил директор. — Ты еще слишком мал, в твоем возрасте мальчики обычно стремятся подражать старшим приятелям. И ничего не стоит впасть в заблуждение.

— Я не впадаю в заблуждение, — ответил Цацики. Он точно не знал, что значит это выражение, но звучало оно неприятно. — Мортен очень добрый. Как ангел. К тому же он мне почти что брат, а разве запрещено любить своего брата?

— Мортен? Ангел? — засмеялся директор.

— Да, а что в этом странного?

Цацики не на шутку рассердился. Как можно плохо думать о человеке только потому, что он раньше был трудным подростком!

— Спокойно, спокойно, — сказал директор. — Не будем горячиться.

— Он же не виноват, что его отец пьет, — продолжил Цацики. — Кстати говоря, он больше не пьет, а Мортен уже давно не ввязывается в драки. А дежурная учительница — настоящая ябеда.

— Она просто доложила мне, что произошло, это ее обязанность, — устало заметил директор. — Думаю, мне все же стоит позвонить твоей маме.

— Позвоните, позвоните, если мне не верите, — сказал Цацики. — Я могу идти?

— Да, до свидания, — сказал директор и протянул руку. — Всегда лучше до конца разобраться в происходящем. Тебе так не кажется?

Цацики так не казалось. Он считал, что это чудовищная глупость. Он бы мог рассказать учителям, с кем нужно разобраться. Со Сверре и Кристером, например, и с кражей мяча. Но он не был ябедой, да и к тому же они сами с этим разобрались.

Он и его брат-ангел.

После долгих споров Цацики и Пер Хаммар все-таки придумали название для своей рок-группы. Пер Хаммар понял наконец, что Цацики должен иногда надевать свой фрак — не пылиться же ему в шкафу. Через неделю им предстояло дать свой первый настоящий концерт в актовом зале. Вся школа будет их слушать. А они еще даже не репетировали.

Вообще-то Цацики не хотел участвовать, но Пер Хаммар заявил их, пока Цацики болел.

Выступали ученики всех классов. Номер каждый придумывал себе сам. Кто-то ставил спектакль, кто-то танцевал, кто-то играл на музыкальном инструменте или делал вид, что поет под какую-нибудь песню, иногда целый класс пел хором.

В этом году ученики третьего «А» собирались спеть несколько песен и прочесть стихи, которые они сами написали. Виктор и Хассан подготовили сценку про Роя и Рогера по мотивам телесериала «Автосервис», и, в довершение всего, должна была выступить группа «Фрак-рок».

Только сначала им надо было порепетировать.

— Что будем играть? — спросил Цацики и выдал короткое нервное соло на барабанах.

Цацики записался в класс ударных инструментов. Дома у него стояла ударная установка, и он кое-что уже умел. Они с Мамашей часто играли вместе. Это нравилось ему больше, чем занятия в музыкальной школе, потому что там приходилось учить нотную грамоту. Правда, недавно он разучил там одну крутую сольную партию.

Пер Хаммар воткнул провод в Мамашины усилители и повернул регулятор громкости на своей новенькой блестящей электрогитаре.