Александр Власов - Бун-Тур

— Ничего! — говорит. — Хорошего пришлют… Он на уроках детективы читать не будет.

— А нам, — сказал я, — ваши детективы ничуть и не мешали! Хотя, конечно, вредные эти книжонки: начитались вы их — вот и уходите от нас в милицию! Только что вы с бородой будете делать? Ее сбрить придется.

— А я уж спрашивал, — говорит Борис Борисович. — Можно и с бородой.

Ничего он смешного не сказал — сами видите. А мы все рассмеялись. И он хохотал — бородкой тряс. И почему смеялись? Наверно, потому, что легко с хорошим человеком, весело — даже в не очень веселые минуты…

А на другой день Клавдия Корнеевна предупредила, что после уроков с нашим отрядом хочет познакомиться новый школьный пионервожатый. Это вместо Галины Аркадьевны. Какой-то он будет? Ничего о нем пока не известно. Знаем только, что это он, а не она.

Сидим после уроков, ждем. Входит в класс Клавдия Корнеевна, а за ней… Бун меня под партой коленом — тр-рах! А чего меня стукать! Я и сам не слепой! Вижу: за Клавдией Корнеевной идет Сеня Петрович — наш бывший отрядный вожатый из пионерлагеря. И ничуть не изменился. Черные очки из верхнего кармана торчат.

— Давайте знакомиться! — говорит. — Зовут меня…

— Сеня Петрович! — подсказал я с парты.

— Данилов! — одернула меня Клавдия Корнеевна.

А Сеня Петрович пригляделся, узнал и меня, и Буна и засиял, хотя нечему вроде радоваться. Мы ему немало нервов подергали. Не нарочно, а так уж получилось — сами знаете.

Подошел он к нам с Буном и говорит:

— Ну, бунтари, здравствуйте! Рад вас видеть!

— Не Бунтари, а Бун-Туры! — поправил я его. — Здравствуйте, Сеня Петрович!

А дальше… Дальше опять плохо. Я предчувствовал и, честное слово, прикусил его — язык свой! А он и сквозь зубы сумел просунуться. Да еще как! Спрашивает:

— Сеня Петрович! Можно вас поздравить?

— С чем?

— Женилась на вас та… забыл, как зовут… или нет?

Клавдия Корнеевна громче обычного произносит:

— Да-нилов!!

А я и сам знаю: сейчас Сеня Петрович нацепит чёрные очки — и лопнуло его ко мне уважение! И прав он будет! Сто тысяч раз прав!

Но он за очками не потянулся и говорит спокойно, озорно даже:

— Нет! Ольга Захаровна не женилась на мне.

— Жаль! — опять проскользнул сквозь зубы мой язык.

— Я на ней женился! — весело закончил Сеня Петрович. — А вы, Клавдия Корнеевна, не сердитесь на Данилова. Он имел право задать этот вопрос. Он помог устроить наше счастье. Я ему очень благодарен… Виноват, что не пригласил тебя на свадьбу! Прости!

Я онемел. А он мне руку протянул. С Буном поздоровался тоже за руку, а потом — со всем классом сразу. И все ему ответили дружно, охотно — приняли, значит, поняли, что жить с ним можно.

Клавдия Корнеевна успокоилась и оставила нас одних. В дверях пальцем мне погрозила. И не за прошлое, а вперед, чтоб не допускал больше безобразия. Я рот двумя руками прикрыл — показал ей, что буду как глухонемой.

Сеня Петрович поинтересовался планами нашей пионерской работы. Мы приуныли — все новенькие вожатые так начинали. Тем более, что плана в нашем отряде как раз и не было. При Борьке Шилове был, а Васька Лобов не успел сочинить.

— Тогда, — говорит Сеня Петрович, — давайте пофантазируем. Высказывайте самые нелепые, смешные, глупые — любые предложения. Мы сообща попытаемся из них вытяжку сделать. Это называется эвристический метод.

Оно всегда так. Глупость, когда не нужно, сама прет, а когда нужно, ее не так легко из себя выдавить. Со смехом — еще хуже. Вдобавок это была первая встреча с новым вожатым. Кому охота с самого начала глупцом показаться? Мы ведь все страшно умные и серьезные, когда не надо.

И повалили предложения одно умней другого. Что ни предложение — шедевр на уровне мирового класса. И я, конечно, подбросил мыслищу ничуть не хуже сократовской. Не отставать же от других!

Когда предложений накопилось столько, что хватило бы на всех пионеров страны, бывших и будущих, Васька Лобов подвел черту.

— Хорошо! — хвалит нас Сеня Петрович. — Очень хорошо!.. Мало только!

Мы ка-ак грохнем! Посмеялись вместе с ним, а он и предлагает:

— Теперь давайте в наши гениальные мысли катализатор впрыснем.

— Сеня Петрович! — спрашиваю я. — Вы — химик?

— Да, — говорит, — аналитик… А катализатор такой — хобби.

Это его страсть — словечки всякие выискивать.

— Думайте, — продолжает он, — над предложениями, которые с чьим-нибудь хобби связаны.

Тяну я руку. Васька Лобов дает мне слово.

— У Буна, — говорю, — есть коллекция жуков. Давайте устроим поход в лес и пополним его коллекцию, а то ему в это лето крупно не повезло с жуками!

Вы думаете, Сеня Петрович на меня через черные очки посмотрел? Ничуть не бывало! Улыбнулся и кивнул головой:

— Идея добрая!

Чувствую, что Бун за штаны меня дергает — предупреждает, чтобы не болтнул лишнего, но я решил до конца выяснить отношения. И словечко одно у меня в голове отыскалось — специально для Сени Петровича, заковыристое, из «Науки и жизни».

— Странно, — говорю. — В лагере Сеня Петрович таким жукофобом был!

Он руками развел и отвечает:

— Ничего похожего. Я жуков тоже люблю. И еще люблю дисциплину. Лагерные правила установлены не мной. А здесь у нас будут наши правила. Не забывайте: я сейчас в школе вроде фельдмаршала пионерского!

Этот ответ очень всем понравился. Сеня Петрович хоть и назвал себя фельдмаршалом, но ничуть не давил своими невидимыми погонами.

Составив гениальнейший план работы, мы расстались с новым старшим пионервожатым полными друзьями.

Точно не помню: «Фантомас» шел тогда или что-то другое из серии бей-стреляй-лови-дави, но все на эту картину ломились. Решили и мы с Буном после школы сходить в кино. Мы, как и раньше, ни одного фильма врозь не смотрели. Нас и Катюша не разлучила. Я им не мешаю, а они мне не надоедают, потому что не шушукаются, секретов не разводят. Просто счастливые оба до невозможности, но это их личное дело.

Договорились, что без пяти четыре Катюша придет к кинотеатру, а мы пошли пораньше, чтобы билеты достать.

После 8 Марта и я, и Бун, и Катюша надолго остались, как дедушка говорил, без резервов главного командования. Вытряс я карманные деньги на много дней вперед. Сидим на полной мели! Но на билеты мы с Буном наскребли медяков. Купили в третьем ряду. Время еще было в запасе. Двинулись по проспекту, потом на нашу улицу свернули, чтобы встретить Катюшу. Посмотрели, как экскаватор землю роет. Траншею там прокладывали для кабеля.

Подошел незнакомый парень и тоже на ковш уставился. На груди у парня на ремешке транзистор. Орет не громко, но противно. И не то чтоб музыка плохая, а не к месту она, не подходит к работяге-экскаватору. Он трясется от натуги, глыбы ворочает, а транзистор хихикает, будто насмехается.