Николай Чебаевский - Клад-озеро

Услышав о ночном происшествии у Скопанца и утренней разведке, о догадках ребят, Сергей Петрович не стал откладывать дела в долгий ящик.

— Это нужно проверить, заглянуть под камень, узнать — пещера там или речка! — сказал он, вооружаясь тяжелым ломом.

Камень был крепким, а промороженная глина берега тверда, как гранит. Даже в сильных руках Сергея Петровича лом откалывал от скалы только мелкие кусочки грунта. Казалось, при таких темпах расширить отверстие между камнями, заглянуть под них никогда не удастся.

Но учитель не терял надежды. Он вытирал потный лоб носовым платком, весело ухал и вновь бил и бил увесистым ломом. Осколки грунта, как грецкие орехи, разлетались во все стороны. Иногда Сергею Петровичу удавалось отколоть глыбу и побольше. Ребята оживлялись, с нетерпением заглядывали в выбоину.

— Нелезьте раньше времени! Отлетит осколок в глаз — ремонтировать потом будет трудно.

Через час отверстие заметно расширилось. Но внутри еще ничего не было видно, кроме черной пустоты.

Умаявшийся Сергей Петрович сел на камень, вытер красное, как после бани, лицо, шутливо вздохнул:

— Славная зарядочка!

Пока он отдыхал, Ванюшка решил подолбить камень. Лом мальчик поднял не без труда. Но все же поднатужился, выжал его вверх, а потом смаху опустил его в выбоину, продолбленную Сергеем Петровичем, и… Конец лома попал в каменную щель, большая тяжелая глыба откололась, провалилась куда-то вниз.

Ванюшка пошатнулся, тоже чуть не свалился за ней. Учитель успел схватить его за руку. Хотел пошутить над неловким ударом, но заглянул в яму и воскликнул:

— Смотри-ка, силач какой! Целую глыбу отворотил, давно бы надо было лом взять.

— Я ж случайно… — начал смущенно оправдываться Ванюшка.

Зина заглянула в пролом. Теперь там ясно было видно довольно большое углубление в скале. В этом углублении скопилась лужица. Отдельные струйки воды стекали вниз по камням. Они и звенели, как весенняя капель.

И больше ничего. Дальше сплошная чернота. Откуда же взялась эта лужица? Может, в темноте скрывается подземный ход и вода хлынула вчера из него?

Выломили тальниковый прут подлиннее, проверили — он уходил в глубь берега, нигде не встречая препятствия. Тогда Ванюшка с Ленькой притащили длинную осиновую жердь. Она тоже ушла вся в недра берега.

— Да-а, — сказал Сергей Петрович задумчиво. — Загадочка нам загадана!

Ребята смотрели на учителя с нетерпением. За четыре года учебы они привыкли, что Сергей Петрович на любой неясный вопрос давал им полное объяснение, и теперь тоже ждали этого. Но он, казалось, сам был поставлен в тупик.

— Бывают, ребята, пещеры длиной в несколько километров, — наконец сказал он. — Бывают подземные реки, озера. У нас, на Алтае, они тоже есть. Вполне возможно, что вы и наткнулись на подземную речку. Но, прямо скажу, мне и самому тут многое неясно.

— А что неясно, Сергей Петрович?

— Вы сами уверяете, что рыба с водой выносится…

— Была, была рыба, только сороки да вороны налетели и всю поклевали!

— Ну вот, а в подземных реках и озерах рыба не водится. Остается предположить, что это подземный сток какого-то наземного озера. Но и здесь возникает вопрос: почему в таком случае вода не течет постоянно? Хлынет ненадолго потоком — и опять нет. Сами видите, сейчас одна лужица стоит.

— И ночью всегда появляется, — заметила Зина. — Прибежишь утром кататься, а наледь уже застыла.

— Это тоже очень странно.

— И рыбки почему-то все маленькие, — сказал Ванюшка.

— Видите, сколько этих «почему»? — учитель опять задумался.

Ребята молча ждали, когда он заговорит. Так бывало и на уроке. Остановится Сергей Петрович у доски, примолкнет — и в классе водворяется тишина. Даже самые неуемные озорники становились тогда тише воды ниже травы. Молодой учитель умел держать шалунов в руках. И не ругает, а только посмотрит — сразу притихнут. Так уж с первого класса повелось.

Но строгим Сергей Петрович был только на уроках и тогда, когда на переменах озорники-мальчишки затевали драки или ссоры.

— Во всяком случае, теперь ясно одно: заниматься раскопками зимой нет никакого смысла. Мы сможем углубиться в берег на метр, на два, а пещера, очевидно, идет издалека, от какого-то озера, — продолжал учитель после раздумья. — Однако разгадать эту загадку непременно надо. Что же делать? Думаю, что самый верный пусть — это продолжать наблюдения за пещерой. Надо узнать точно, часто ли вырывается из нее вода, долго ли течет и, главное, всегда ли выносится рыба. Такие наблюдения на многое могут открыть глаза.

Ребятишки вынуждены были согласиться с учителем. Пусть пока Скопанец не раскрыл им своей тайны, они все же узнали о пещере в берегу, о том, что через нее выносятся карпо-карасики. А откуда — это они, в конце концов, тоже разгадают!

Появился в этот день у ребят и новый товарищ, которого хлебом не корми, только подай что-нибудь необыкновенное.

Не успели ребята подняться на Скопанец, как навстречу им с горы сбежал мальчишка в сером драповом пальто, лицо его почти не было видно, так как нижнюю его половину прикрывал воротник с шарфом, а на лбу глубоко сидела меховая шапка. Торчал наружу только остренький нос да посверкивали коричневые глаза.

Но мальчишку узнали сразу.

— Мишка! — удивленно воскликнул Ленька. — Честное слово. Мишка!

Да, это был Мишка Крохин.

Мишка Крохин считался среди кожихинских ребят бывалым человеком. И недаром. Ведь он приехал в Кожино из самой Москвы. Вернее, привезли его с собой отец и мать, когда приехали на Алтай поднимать целину. Но все-таки Мишка мог не без основания говорить:

— Мы новоселы, мы москвичи!

И ничего не возразишь — верно! Особенно любил Мишка похвастаться Дзержинским районом столицы. Сделают ли ребята на школьном дворе цветник, поставят ли у себя в ограде качели — он поглядит критически, усмехнется с чувством превосходства и непременно скажет:

— Это что! Вот у нас в детском парке Дзержинского района…

Никто из кожихинских ребят в Москве не бывал. Что представлял этот парк, конечно, они не знали. Возможно, и на самом деле он являлся гордостью столицы, а может быть, ничего особенного там не имелось. Приходилось верить Мишке на слово.

Мишкин отец работал в колхозе автомехаником, а в Москве был инспектором таксомоторного парка. Что это за должность такая, ребята толком не понимали, но полагали, что начальство большое. Ведь по словам Мишки выходило — Москва наполовину состояла из разных парков: таксомоторных, троллейбусных, автобусных, культуры и отдыха, детских… И уж если отец его был инспектором парка, следовательно, ему хватало всяких проверок.