Николай Чебаевский - Клад-озеро

Было, в общем, за что ценить Мишкиного отца. Да и сам Мишка легко завоевал ребячье уважение.

Появился он в Кожино в конце мая. Погода как раз установилась жаркая, и ребятишки, соскучившись за зиму по воде, целыми днями не вылезали из мелководного озера, что лежало за фермой и раньше других водоемов прогревалось солнышком.

Пришел на озеро и Мишка. Постоял, посмотрел, как плавают кожинцы, потом забрел и сам. Пригоршнями плескал себе воду на грудь и, как показалось ребятишкам, нерешительно улыбался.

— Плавать не умеешь? — поинтересовался Ванюшка. — Если хочешь, научим.

— А если я вас поучу? — сузил глаза Мишка.

Он небрежно рассек воду плечом и поплыл. Плавал он здорово! А главное, по-особому. Никто из кожихинских так не умел.

— Это кроль! Это вот брасс! А это уже баттерфляй!.. — сообщал Мишка, прежде чем показать новый способ.

Поважничав для начала, добившись признания, он принялся обучать всех желающих. И, естественно, вскоре оказался самым выдающимся из всех мальчишек.

Слава Мишки держалась почти все лето. Пошатнулась она немного из-за капусты. Да, да, из-за обыкновенной белокочанки!

Невдалеке от села с весны стали строить гудронированное шоссе. И колхоз, учитывая, что через год можно будет легко доставлять овощи в город, решил освоить луговые земли под огород, особенно под капусту.

С Грибовской селекционной станции, из-под Москвы, выписали разные сорта капусты для опытов на урожайность. Небольшой опытный участок дали по просьбе Сергея Петровича и начальной школе.

Прослышав о том, что капуста прислана из Московской области, что грибовская белокочанка может вырасти по пуду весом и что за хороший ее урожай могут юннатов послать на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку, Мишка загорелся желанием и тут опередить всех. Он тоже попросил себе участочек и принялся кудесничать.

После высадки рассады он поливал свою «подшефную» больше других. Рассада быстро прижилась, стала дружно выкидывать сочные листья. Обрадовавшись, что его участочек выглядит лучше соседних. Мишка еще больше старался. Когда ребята стали удобрять капусту, он вылил под каждый корешок не по кружке, как все, а по целому ведру навозной жижи.

И Мишкина капуста начала расти не по дням, а по часам. Мальчик ходил гоголем. Он был уверен, что победа уже близка.

После окучивания, полив и подкормки прекратили. Огород уже не требовал к себе прежнего внимания, и ребята стали заглядывать на него реже. Мишка не был на участке почти месяц. А когда пришел — ахнул изумленно.

Все превзошло его ожидания. Кочаны были ростом чуть пониже самого Мишки. Листья — каждый шириной с заслонку от русской печки.

— Во-о, глядите! — торжествующе сказал Мишка Зине, которая выпалывала на своем участке сорняки. — Моей никакие сорняки нестрашны: она выше их!

— Папа говорит, что пустой колос всегда голову вверх задирает, — наставительно заметила девочка. — А у твоей капусты головы совсем нет.

Мишка почувствовал себя немного обескураженно. Посмотрел на капусту внимательно, но ничего подозрительного не увидел. Вынужден был, несмотря на пренебрежение к девочке, спросить:

— Как это — головы нет? Листья вон какие громадные, что еще надо?

— Вилок-то на твоей капусте совсем не завивается.

— Ну и пусть!

Зина громко захохотала.

— Уморил, ох уморил! Вилок не вьется, а он пудовые кочаны ждет! Побьет твой лопух морозом — делу конец!

Мишка побагровел. Его рекордную, гигантскую капусту называли лопухом — это было уже слишком! Мальчик сжал кулаки. Наверное, Зине пришлось бы спасаться бегством. Но тут в школьный огород как раз завернул председатель. Его интересовало, как школьники выполняют поручение правления.

— Гм-м… — сказал Василий Павлович озадаченно, остановившись перед капустой Мишки. — Пальма это что ли?

Конечно, сравнение с пальмой было менее оскорбительно, чем с лопухом. Но мальчик все же насторожился: серьезно говорит председатель или подсмеивается.

— Да-а… — продолжал Василий Павлович. — Не думал, что на наших огородах могут расти такие чудеса.

Чудеса? Значит, он не смеется, а одобряет Мишкино растение?

Мальчик уже горделиво посмотрел на капусту. Верно, она смахивала на пальму. Ребристая кочерыжка напоминала ствол, а раскинутые листья — крону.

Оказалась сбитой с толку и Зина.

— Это Мишкина капуста, — сказала она смущенно. — Только тянется почему-то вверх, а вилка нет… Наверное, земля переудобрена…

— Вилка нет? И не надо. Зато кочерыжка будет метра полтора длины, — усмехнулся председатель. — Ведь ты любишь капустные кочерыжки?

— Люблю, — приглушенно ответил Миша.

— Вот и обеспечился теперь кочерыжками на всю зиму.

Миша покраснел, как переспелый помидор. Зине стало жалко его, и она сказала:

— Он же, папа, думал, как лучше… Он ведь москвич, за овощами не научился еще ухаживать…

— А-а, — произнес председатель. — Это не сынок ли Петра Ивановича Крохина? Отец — мастер на все руки. Да и сынок, слыхал вот от дочки, заметным растет человеком. Голову носит высоко… Вроде вот этой самой капусты…

И Василий Павлович, распрощавшись, ушел. А Зина с Мишкой остались озадаченные. Особенно недоумевал Мишка: «Что бы такое значили слова председателя? Голову носит высоко, как эта капуста… Но у капусты головы-то, Зинка говорит, как раз и нет. Одна кочерыжка да листья, как лопухи… Вытянулись бестолку, даже не узнаешь сразу, что это такое — ни капуста, ни пальма… Интересно, чем же он похож на нее?»

После этой неудачи на огороде Мишка немного поубавил спесь, реже стал напоминать, что он москвич. Утешало то, что рекордного урожая ни у кого не вышло, на выставку никто не поехал, но его непререкаемый авторитет среди ребят пошатнулся. Одни братья Рябовы готовы были слушать его по-прежнему, и с ними он подружился еще крепче.

Но и этой дружбе суждено было кончиться ссорой.

В конце октября у Мишки заболела в Москве одинокая бабушка. Мать вынуждена была выехать к ней. Сына она побоялась оставить в деревне с отцом, решила взять с собой.

Мишка не преминул похвастаться, что опять едет в Москву. Однако мальчишки и девчонки не позавидовали ему. Наоборот, они заподозрили его с матерью в бегстве с целины.

— Известно, сначала уедет мать, а потом и отца перетянет, — презрительно объявил Ванюшка.

— Значит, ты думаешь — мы дезертиры? — подступил к нему Мишка.

— Ясное дело! — язвительно вставил Ленька.

— Хороши дезертиры — отец уже два года здесь проработал!

— Отец-то проработал, а вы лето проболтались и обратно. И отца за собой, ясно, сманите…

— Ах, так! А я еще друзьями вас считал! — Мишка яростно потряс кулаком.

Но Ванюшка и один был сильнее его, а тут еще рядом стоял Ленька, поэтому он не стал драться. Разошлись, полные презрения друг к другу.