Николай Богданов - Один из первых

При всём желании я не мог ехать дальше — так натёр себе то место, на котором сидел. «Как это будёновцы скакали день и ночь?» — думалось мне.

— Э-э, ты городской и ещё не знаешь, какое это нечистое место! Тут у нас нехорошо!

— Черти, что ль, водятся? — рассердился я.

— Да, водятся.

— Что? Ну уж, это сказки!

— Ну, у вас в городе, может, их уж и нету, их там электричество и трамваи распугали, а у нас темнота! — сказал рассудительно Кузьма, избегая поминать имя чертей.

— А раз так, я тем более отсюда не уеду! Я пионер, нечистой силы не боюсь.

Явись сюда сам чёрт с рогами, я сейчас нипочём не мог вскочить на костлявую спину дядиной клячи. Пусть она хоть немного наестся: глядишь, у неё будут не такие впалые бока.

— Раз пионер за всех отвечает, давайте, ребята, останемся, — заявил Кузьма.

— Оно даже любопытно посмотреть, решится ли против пионера наша нечистая сила, — сказал Парфенька лукавым тоненьким голоском.

Теперь он был в длинной шубе, до пят, но босиком и без шапки.

— Правильно! — согласился и рассудительный Кузьма. — Может, оно и ничего при пионере-то… И наши кони хорошей травы поедят.

— Давай костёр!

— Очерчивай круг, ребята! — лихо скомандовал Кузьма.

Быстро натащили мальчишки сухих прутьев, быстро разожгли огонь, а вокруг провели по земле черту — на всякий случай, от чертей… По их понятиям, это была очень необходимая мера.

Только развели огонь, как вдруг раздался топот.

Все вскочили, насторожились. Из темноты появился гривастый конь, а на нём Маша в бабьей кацавейке и в шерстяном платке, завязанном сзади узлом.

— Что случилось? Дома беда какая? Ты чего это примчалась? — встревожились ребята.

— Нет, ничего. Я к вам, в ночное.

— Да разве девки в ночное ездят! — крикнуло несколько голосов. — Ты что?

— При старом режиме не ездили, а теперь ездят, — ответила Маша. — Верно ведь, пионерчик?

Все звали меня пионером, а она почему-то пионерчиком, и это очень смущало.

Не дожидаясь ответа, уселась поближе к костру.

Наступило неловкое молчание. Первым его нарушил Парфенька. Он вдруг засмеялся и, будто оправдываясь, сказал:

— Ничего, пионер, ты не удивляйся, у нас это бывает. У нас есть и девчонка — за мальчишку и мальчишка — за девчонку. У Маши отец с войны пришёл безногим, а мальчишек в доме нет, вот она и коня пасёт, и верхом здорово ездит, всё поле сама боронит. А у её соседа Ваньки мать больная, а девчонок в доме нету, так он и за стряпуху и за няньку, хлебы месит, ей-богу, и ребятишек нянчит… Не веришь — хоть завтра посмотрим!

И ребята наперебой стали рассказывать про подвиги Ваньки-няньки, «мальчишки — за девчонку», словно стараясь забыть про сидевшую тут же «девчонку — за мальчишку».

Только Кузьма слушал, слушал да вдруг и сказал басом, как мужик:

— Ну, быть беде, коли баба в ночном!

— Вот глупости! — фыркнула Маша. — Никаких мужиков и баб тут нету, есть мальчики и девочки… А беду я от вас отведу!

— Ты что, колдунья?

— Колдунья! — решительно сказала Маша и засмеялась, повернувшись ко мне: — А ты ещё не знал, пионерчик?

Я, признаться, смутился бойкости девчонки. Стоило её разок пригласить в игру, она уж вон куда — в ночное явилась. Подорвёт она мой авторитет!

А Маша, словно угадав мои мысли, придвинулась ещё ближе и зашептала:

— Пионерчик, наше кулачьё хочет тебя осмеять… И знаешь как?

Пришлось придвинуться поближе, чтобы расслышать её шёпот.

В это время прямо над нами раздался страшный хохот.

Я вскочил. Маша тоже.

А хохот перешёл в плач, потом раздалось уханье…

— Да ведь это же филин!

Сколько раз читал я в книгах об этой птице, но слышал её в натуре, как она пугает людей, впервые. Признаться, стало жутко. Пересиливая страх, я сказал:

— Обыкновенная птица.

— Обыкновенная, — недоверчиво отозвался Кузьма. — А ты поди посмотри!

— И посмотрю! — Было досадно, что я немножко струсил. Хотелось тут же показать свою храбрость. — Ну, кто пойдёт со мной?

Молчание.

— Я бы в лес пошёл, — сказал Парфенька, — а в барский парк боюся…

— А почему?

— Да потому. В прошлом годе наши ребята там клад искали. Каменный подвал вскрыли, думали — богатство: золото, серебро, а там барин лежит в гробу. Как есть целый, в сапогах, со шпагой… Тронули его, а он в труху и рассыпался… Вот страху!..

— Ну и что ж? Это был фамильный склеп дворян-помещиков. Только и всего!

— Склеп-то склеп… — пробасил предостерегающе Кузьма.

— Ой и страшно там!.. Даже днём темно. Огромадные каменные деревья такие… Дом без окон. А в деревьях тёмные дупла. Не ходи, пионерчик! — схватила меня за рукав Маша.

Но после этих слов совершенно необходимо было идти.

Я достал электрический фонарик, поиграл светом на лицах ребят и сказал:

— Ну, кто со мной, пошли!

Никто не отозвался, даже Кузьма. Он чем-то был озабочен больше всех и всё прислушивался, как лошади вкусно хрустят траву.

— А я пойду! — заявила вдруг Маша и решительно поднялась.

Среди ребят поднялся возбуждённый ропот: как это так, девчонка идёт, а они трусят? Мальчишки поднялись, подхватив кнуты и уздечки с железными удилами. Иные вооружились горящими головнями из костра…

Повременив, пошёл и Кузьма.

Навстречу нам из старинного барского парка опять раздался хохот и снова перешёл в плач, в громкое уханье. И, хотя я был уверен, что это филин, где-то под сердцем появлялся холодок и ноги плохо двигались.

«Смелей, смелей, — подбадривал я себя. — Пионер — смел!»

Вот и парк. Ого! Какие здесь неохватные старые липы! А дупла в них — как чёрные пропасти… Хорошо, что в руках электрический фонарик. В каком же дупле страшная птица? А что это за «каменные деревья»? Ага, это колонны барского дома.

Вот мелькнула лохматая тень. И словно провалилась в дупло.

— Видали? Видали? — обрадовалась Маша. — Это птица, у неё гнездо есть. Слушайте, слушайте, птенцы пищат!

Ребята, окружив липу с дуплом, прильнули к дереву и стали слушать. Верно, там, где-то внутри дерева, будто слышалось царапанье и писк.

— Ладно, — сказал вдруг Парфенька, — ты, поди, думаешь, одни пионеры храбрые, а лыковские ребята лыком шиты? Выворачивай, ребята, мою шубу, вот я его сейчас достану!

Он слыхал, что оборотной надо брать в вывороченной шубе, тогда они не угадают, что это человек, и не сумеют отомстить колдовством…

Ребята быстро вывернули шубу мехом наверх. Парфенька влез в неё и стал похож на медведя. По-звериному ловко полез по дереву к дуплу. Я светил ему фонариком. Все затаили дыхание.

Парфенька добрался до дупла и отважно засунул туда руку в меховом рукаве.

В дупле что-то застучало, зашипело, защёлкало. Раздался громкий крик. И Парфенька шумно повалился вниз, размахивая громадными чёрными крыльями, которые вдруг выросли у него за спиной. Ребята бросились врассыпную…