Галина Мяздрикова - Окна судеб (сборник)

Пришла моя очередь. Волнуясь, я начала доставать из большой сумки своих «пушистиков».

– Поздравляю вас! Пусть всегда в ваших сердцах будут цветы!

Я вручила первый букетик. Удивление, восторг, радость озарили лица людей, которые наверняка думали:

– Что же нам подарит эта новенькая, эта москвичка?

Женщины, получив подарки, прижимали цветы к груди, хвастались друг другу со словами:

– Это – лучший подарок! Мне подарили цветы!

И тут я поняла, что этим женщинам не дарили цветов. Они выращивали цветы на своих грядках рядом с огурцами и укропом. А я так боялась, что подарок не понравится.

Вскоре после 8 марта у меня – день рождения. Я никому не говорила об этом. Ни гостей, ни поздравлений не ждала. Грустила по дому, по друзьям. Думала, что в воскресенье поеду к маме, там и отпразднуем.

После работы прилегла отдохнуть. Уснула. Слышу стук в дверь. Громко стучат, настойчиво. Открываю. На пороге – коллектив.

– Ты что спишь? У тебя же – День рождения. Поздравляем! Стол раздвигай!

– Спасибо, но у меня ничего нет.

Как-то всё было не правильно. Обычно я обедала в столовой детского дома. Стоило это не дорого, готовили хорошо, да, и в местном магазине купить было нечего. Даже хлеба у меня не осталось совсем, не говоря о вкусностях. Жалко же я смотрелась в этот момент.

– Тарелки у тебя есть? Вилки? Вот и хорошо.

Быстро, но без суеты «девчонки» накрыли на стол. Картошечка горячая с салом, грибочки солёные, огурчики, свой хлеб, пирожки с капустой да капуста квашенная, варенье малиновое, клубничное, смородина в собственном соку…

– Вот это подарок! – у меня слёзы навернулись на глаза.

– Да, да, подарки!

Мне ещё и подарки подарили. Посидели, поболтали, спели песни, поплясали. Душевно провели мы этот весенний вечер. Один раз в жизни я не смогла угостить пришедших ко мне гостей. Теперь я знаю, что гости обязательно придут. И я их непременно угощу.

Вот и сданы экзамены. К вступлению во взрослую жизнь готовились воспитанники детского дома. Мальчишки купили себе белые рубашки на неизвестно как сэкономленные или заработанные деньги. Девушки сшили наряды. Правда, не смотрелись эти наряды праздничными. А белые рубашки смотрелись. Суета, волнение, подготовка выступлений – всё это составные части последнего школьного вечера. Для этих детей – ещё и прощание с детским домом.

Чем провинились ученики выпускного класса, не помню. Но провинность имела место мелкая и незначительная, как мне показалось в то время. Директор школы, может быть, в воспитательных целях, может быть, чтобы не напрягаться с организацией праздника, выпускной вечер отменил.

Мы, молодые учителя, возмущались, не понимали, зачем он так делает, но слушать нас никто не хотел. Собрались у меня в комнате, начали пить чай. Громко обсуждали мы возникшую ситуацию. Мы знали, что дети, услышав о запрете на выпускной, купили в магазине спиртное и ушли в лес. Все выпускники. Был вечер. Майский холодный вечер. Мы переживали за ребят, но, где их искать, не знали. Лес большой. Видимо, директор знал, что делает, и как поступить в подобной ситуации. Стемнело. Вдруг услышали стук в окно. Отодвинули занавеску. За стеклом – Женька, испуганный, нетерпеливый, весь помятый.

– Помогите! Там все умирают. Они – пьяные. Скорей!

Ничего не спрашивая, мы, взяв все оставшиеся продукты с собой вместе со скатертью, налили воды в бутыли и пошли за провожатым в глубь леса.

Женька не мог ничего толком объяснить. Он продирался через кусты и завалы. Мы с трудом поспевали за ним. Раздвинув в очередной раз ветви кустарника, он остановился. Перед нами предстала поляна. На поляне догорал костёр. В темноте, вдали от костра, копошилось что-то живое. Вдруг, выпрыгнув из темноты, худущая мокрая девчонка подбежала к костру и легла в него. Она замёрзла. Вспыхнуть ей помешала совершенно мокрая одежда. Мы бросились вытаскивать нашу Наташку из костра. Её трясло. Она никого не узнавала. Закуски у ребят не было. Только водка. Алкогольное отравление. Завернули в скатерть, дали воды, стали кормить силком. Полегчало.

Коша кричал в кустах, что всех зарежет. В его руках блеснул нож. Взрослые девчонки-учителя растеклись по поляне, оказывая помощь тому ребёнку, у которого во время обучения вызывали наибольшее доверие. Мы не знали, как поступают в таких случаях. Интуитивно нащупывая путь к ликвидации последствий происходящего, я гладила Кошу по косматой голове, говорила замечательные слова о математике и его великом будущем. Парень растаял, рука ослабла, нож потихоньку перетёк в мою руку. Я села на нож. Когда Коша спохватился, ножа, понятное дело, не нашёл. Так и уснул, решая задачу. Он один любил математику.

Других ребят откачивали, отпаивали, откармливали, разнимали дерущихся. Двоих рвало, и смотреть ни на что они не хотели. И, прежде всего, на нас. Бледные, трясущиеся в ознобе, задыхающиеся дети не просили о помощи.

Группа ребят ушла к школе, чтобы взять оружие из кабинета военной подготовки. Взяли. В ход пустить не успели. На директора наткнулись.

Не хватало Васьки. Много неприятностей доставил он всем: и учителям, и воспитанникам, хотя учился хорошо. Светало. Пошли искать последнего пострадавшего.

Выходим к водохранилищу. Тишина. Рассвет. Туман. На бетонном спуске к воде вниз головой лежит Васька, спящий. Первые лучи солнца играют его светлыми кудрявыми волосами. Волна накрывает его голову и откатывается назад. Причём, с каждым разом всё ниже и ниже спускается к воде злополучный упившийся ребёнок. Мы побежали, чтобы успеть выхватить его из объятий мирного водохранилища. Он даже не проснулся.

Один Женька оказался трезвым на своём выпускном вечере. Он накануне напился так, что смотреть не мог на спиртное, когда все пили. Это обстоятельство оказалось спасением для детей.

Семь человек могли реально погибнуть в ту ночь. Скольким предстояло быть порезанными или подстреленными, история умалчивает. Но всё обошлось.

Утром я собрала вещи и уехала, чтобы никогда более не возвращаться сюда. Но в памяти моей с некоторой периодичностью возникают картины того, что происходило в то время, в этом удивительно красивом месте.

Двухколёсное чудо проезжало мимо меня. Мне велосипед не покупали. Один красненький трёхколёсный экземпляр у меня просто увели, когда я забежала домой – взять панамку от солнца, а его, одинокого, оставила ждать у подъезда. Может быть, думали, что я – разиня, недотёпа и велосипед мне не нужен. Попросить не получалось. А я думала, что и так должно быть понятно, как мне не хватает двухколёсного дружка.