Бобби Пайрон - Мой верный друг Тэм

— Я очень благодарна вам за то, что вы меня подвезли, — сказала я. Потом открыла дверцу, вытащила костыли и повесила рюкзак на плечо.

Я захлопнула дверцу. Мисс Пизли перегнулась через пассажирское сиденье и посмотрела на меня, как будто раздумывая, что еще сказать. Она приоткрыла рот:

— Эбби, ты уверена…

Я помахала рукой.

— Спасибо еще раз, — крикнула я и как можно быстрее направилась к автобусной станции.

Станция была почти пуста. Старик в комбинезоне спал, сидя на скамейке возле автомата с колой. В другом конце зала женщина возилась с капризным ребенком.

Я подошла к кассе. Пожилой кассир оторвался от книги и посмотрел на меня.

— Что вы хотели? — спросил он.

— Мне нужен билет до Эшвилла, что в Северной Каролине, — произнесла я так, как будто покупать билеты было для меня привычным делом.

Он поправил очки и наклонился вперед, чтобы получше меня рассмотреть.

— Что?

Я старалась казаться выше на этих дурацких костылях.

— Да, сэр, мне нужен билет. Я еду к бабушке. Она заболела. — На этот раз ложь слетела с моих губ так же легко, как птичка, покидающая клетку.

Старик наклонился еще ближе и осмотрел зал.

— Кто-нибудь сопровождает вас, юная леди?

— Нет, сэр, — ответила я. Что вовсе не было ложью. — Но мой дедушка встретит автобус в Эшвилле.

Тикали часы. Мы смотрели друг на друга. Наконец кассир вздохнул и сказал:

— С вас сорок долларов шестьдесят центов. Следующий автобус через пятнадцать минут.

Я отсчитала часть из тех денег, которые мы выиграли на чемпионате по аджилити. Я очень надеялась, что на оставшуюся сумму смогу купить билет до Виргинии.

После того как я приобрела билет, я купила в автомате колу. Мама не разрешает мне пить колу. Она говорит, что этот напиток разрушает зубную эмаль. Надеюсь, мама никогда не узнает о моем поступке. Кроме того, моим мозгам нужно было зарядиться, чтобы решить, что делать, когда я доберусь до Виргинии.

Я села на скамейку подальше от капризного ребенка и храпящего деда. Пятнадцать минут. Я буду уже за городом, когда бабушка поймет, что я не приехала домой.

Я сделала глоток колы. Напиток обжег мне горло. Возможно, мама была права.

Я поставила колу на пол и расстегнула рюкзак. Вместо учебников, тетрадей и других школьных принадлежностей я положила в него то, что могло мне понадобиться. Там лежали чистая рубашка, брюки, свисток, фотография Тэма и моя «счастливая» бейсболка, на которой написано «Овчарки супер!». Обед, который дала мне мама в школу, я не съела, он мне тоже пригодится. А еще я положила в рюкзак старую потрепанную книгу «Таинственный сад», которую перечитывала сотни раз, и альбом для рисования.

Я посмотрела на часы. Осталось всего две минуты. Две минуты — и я отправлюсь искать Тэма. Я еще не решила, что буду делать, когда окажусь в Виргинии, но была уверена, что разберусь на месте.

Я положила альбом для рисования на колени и стала изучать карту, которую составила после аварии. Я нарисовала горы и как мы с мамой пели песню, извилистую дорогу, длинные полуденные тени и оленей, которые, как сказали рейнджеры, чаще всего попадают под колеса. Мне было больно, но пришлось нарисовать и Тэма, и визжащие шины с запахом жженой резины, и осколки стекла, и поломанные ветви деревьев, и клетку с Тэмом, вылетевшую из грузовика. У меня в горле стоял ком. Руки вспотели.

— Эбби.

Я подняла глаза. Мое сердце замерло.

Мама.

Я попалась. Я сжалась, приготовившись к маминым нотациям.

Но вместо этого она села рядом со мной и взяла меня за руку. Помолчав, мама сказала:

— Родственник из Виргинии, да?

Я отвернулась. Мне стало понятно, что я никудышная лгунья.

Я думала, мама собирается рассказать мне, как это плохо — обманывать, как безответственно я поступила.

Но вместо этого она вытянула ноги и откинулась на спинку скамейки.

Между нами повисла тишина, натянутая как струна.

Потом подъехал автобус. На табличке большими буквами было написано: «Эшвилл».

Я начала убирать мамины руки. Она меня крепко схватила.

— Нет, Эбби, — сказала она.

Я смотрела, как люди выходят из автобуса.

— Но, мама, я купила билет…

Мама терпеть не могла сорить деньгами.

Она замотала головой.

— Я не могу тебя отпустить.

Мое сердце учащенно забилось, когда я увидела, как водитель помог женщине с ребенком сесть в автобус. Старик собрал свои пакеты, набитые непонятно чем, и засеменил к ожидающему автобусу.

Мама до боли сжала мою руку.

— Мама, пожалуйста ! — воскликнула я. Слезы потекли по моим щекам. — Я должна его найти!

Мама вытерла мои слезы.

— Я понимаю, Эбби. Правда, понимаю. Но нет.

Водитель автобуса убрал ступеньки и запрыгнул на сиденье.

Двери вот-вот должны были закрыться.

Я выдернула руку и вскочила на ноги. Я даже не подумала схватить рюкзак.

Я ковыляла через зал так быстро, как только могла.

— Эбби, стой! — прозвенел мамин голос.

Я замерла на долю секунды, потом начала протискиваться в двери.

— Подождите! — закричала я.

Водитель завел двигатель. Его рука потянулась к кнопке, чтобы закрыть дверь. Он посмотрел на меня, потом на маму.

— Поезжайте, — прозвучал из-за моей спины мамин голос. — Она не едет.

Дверь закрылась.

Я с отчаянием глядела вслед уезжающему автобусу, который мог бы отвезти меня в Виргинию. Если бы не эти идиотские костыли и не этот дурацкий гипс, я бы успела на автобус.

Мама коснулась моего плеча.

— Пора ехать домой, Эбби.

Я шарахнулась от нее, как от огня.

— Хватит! — закричала я. — Хватит указывать мне, что делать!

Мама отпрянула, будто получив пощечину.

— Это ты во всем виновата, — сказала я. — Если бы ты разрешила Тэму сидеть вместе с нами в твоем дурацком грузовике, я бы никогда его не потеряла. Но нет, все, что тебя беспокоило, — это насколько хорошо выглядит твоя машина.

Мама подняла руку, как будто хотела отогнать бешеного пса.

— А теперь, Эбби…

Но меня уже прорвало.

— А потом ты пообещала, что мы вернемся на место аварии, но мы так и не вернулись, и мне приходится ехать одной, потому что вам всем наплевать.

Мама обхватила себя руками.

— Мне не наплевать, Эбби. Я любила Тэма. Но тебя я люблю больше. Я должна делать то, что лучше для тебя. Когда-нибудь ты поймешь.

— Нет, не пойму ! — не унималась я. — Я никогда не пойму. Все, что я понимаю, — это то, что Тэм сейчас где-то ждет меня. А вам наплевать !

Я вся дрожала, как лист на ветру. Я еще никогда не разговаривала так со взрослыми, тем более с мамой. Теперь она отправит меня жить в амбар, к своим драгоценным ламам, а может, заставит идти пешком всю дорогу домой. Мне было все равно. Все, что я сказала, было правдой.