Владислав Крапивин - Переулок капитана Лухманова

— Автограф? — шепотом спросил Мир.

— Да… Но про это потом. А сейчас вот, полюбопытствуйте…

Дядюшка Лир перевернул книгу и открыл последний лист. Там было объявление. Во всю страницу:

Дмитрiй Афанасъевичъ

Лухмановъ

Принимаешь заказы

На исполненiе проектовъ, чертежей

и спецификаций

яхтъ, рыбачъихъ и спасателъныхъ судовъ

и всякого рода шлюпокъ.

Производить постройки различныхъ мелкихъ судовъ, делаетъ модели всякого рода судовъ: строевыя, учебныя (для мореходныхъ училищъ) и самыя изящныя въ мелкомъ масштабѣ,

могущия служить украшенiемъ.

Долголетняя практика.

Большая серебряная медаль на Всероссийской выставкѣ спорта въ 1902 г. за проектъ паровой мореходной яхты.

Заказы принимаются какъ непосредственно, такъ и черезъ Управленiе Петровского Торгового порта.

С совершеннымъ почтенiемъ

Д. А. Лухмановъ

Гор. ПЕТРОВСКЪ Дагест. области.

Подгорная улица, д. АСЛАНОВОЙ.

Мир, Мак и Маша перечитали объявление дважды. Потом стали молча смотреть на Дядюшку Лира. Выкладывайте, мол, все, что знаете, не томите загадками. А капитан Лухманов смотрел на всех с фотографии — нахмуренно, однако похоже, что со скрытой хитринкой в глазах.

Константин Петрович повозился в скрипучем кресле и стал объяснять:

— Помните, я вам говорил о книге, которая нашлась в тетушкином сундуке после ее смерти? Это она и есть. Правда, не настоящая, а копия…

— А где настоящая? — дернулся Мак.

— Непостижимым образом исчезла. Я был уже взрослый, семейный, уехал однажды на гастроли, а жена с родней затеяли ремонт, и в суматохе книга пропала. Горевал я отчаянно, даже устроил дома скандал, но криками и упреками горю не поможешь… К счастью, незадолго до моего отъезда Вадику Саранцеву пришла в голову счастливая мысль: сделать фотокопии со всех страниц. Эти снимки он хранил в папке долгие годы, а когда появились на свете ксероксы, перевел фотографии на обычную бумагу. Переплел, сделал книжные экземпляры для всех тэковцев — каждому, когда мы однажды собрались, чтобы вспомнить детство. Грузноватые, большие, с залысинами, но не забывшие наш Лухмановский переулок…

— Какой переулок? — разом переспросили Мак и Маша.

— Такое место, где мы в «тэковские времена» устраивали регаты сосновых корабликов. Это недалеко отсюда, вы там, наверно, бывали не раз, только не знали, что в давние годы оно называлось переулком Капитана Лухманова. У тогдашних пацанов… Могу потом показать… Ну вот, книжки получили все. Тогда каждый еще был жив-здоров и радовался, как пятиклассник, победивший в регате. Потому что в детстве для нас, для тех, кто числился в «Тайном экипаже корабельщиков», эта книжка была талисманом. Одно дело — просто читать рассказы капитана, а другое — знать, что он тоже строил кораблики. Был в душе таким же, как мы. Взрослый морской волк, герой, а все равно будто из нашей компании… Надо сказать, это ощущение помогало нам в трудные минуты…

Мир спросил:

— Константин Петрович, а откуда взялась настоящая книжка у вас? В ТЭКе?

— Чук привез, когда их направили сюда из Севастополя. А как она появилась в их доме там, Чук и сам не знал… Мы потом не раз обсуждали этот вопрос и всегда фантазировали по-разному. Здесь ведь можно придумать десятки историй, так же как с корабликом. Но Чук склонялся к мысли, что ее в суматохе Гражданской войны оставил в городе Шателен. Тот, кому Лухманов эту книгу подарил. При отступлении на кораблях союзников было не до лишних вещей. Бросил где-нибудь книжку в чужой квартире, а потом она болталась по разным людям, по разоренным библиотекам, по книжным лавкам. Наверно, кто-нибудь из родственников Чука купил ее на книжном рынке…

— Растяпа этот Шателен! — решила Маша. — А кто он был? Знакомый капитана? Моряк?

— Что там написано, в подарочных строчках? — насупленно спросил Мир. Похоже, что ему было неловко за Шателена, бросившего книгу.

Константин Петрович повернул титульный лист к ребятам. Строчки были мелкие, очень аккуратные, слегка витиеватые, старомодные. Все сунулись носами, чтобы прочитать, но Дядюшка Лир снова повернул книгу к себе.

— Не удивляйтесь, что без очков, помню наизусть… «Владимиру Андреевичу Шателен в знак глубокого уважения от автора. Двадцать третье августа тысяча девятьсот третьего года…» И был Владимир Андреевич Шателен совсем не растяпа, а блестящий офицер гвардейского экипажа, член свиты великого князя Александра Михайловича… В начале прошлого века он служил управляющим Канцелярией торгового мореплавания. Наверно, немало ездил по разным портам и в Махачкале познакомился с Лухмановым… Но если станете искать это имя в энциклопедиях, то наткнетесь не на него, а на Михаила Андреевича. Это его родной брат. Он в советской стране был знаменит как инженер-энергетик, один из руководителей плана ГОЭЛРО, когда у нас налаживали электрификацию… А про Владимира, царского офицера, конечно, молчали. А он тоже немало сделал в нашей истории. Когда Красная армия в Крыму прижала белых к берегу, среди них была вдовствующая императрица Мария Федоровна, мать императора Николая. И вот Владимир Шателен оказался среди тех, кто изо всех сил помогал ей эвакуироваться за границу. Вся царская семья погибла, а мать благодаря Шателену спаслась… Так что простим Владимиру Андреевичу потерю лухмановской книжки…

Мирослав Рощин, который знал и понимал больше пятиклассников, осторожно спросил:

— Константин Петрович, а капитану потом не повредило знакомство с Шателеном? При советской власти сажали в лагеря по первому подозрению. А тут белогвардеец, офицер свиты…

Дядюшка Лир покивал:

— Законный вопрос. Может быть, повредило именно это. А возможно, разные другие причины… По крайней мере, в тридцать восьмом году, в ту пору, которая называлась «ежовщина», капитана Лухманова «взяли»…

— Я не знал, — пробормотал Мир.

— Про это редко пишут, но факт есть факт… Взяли, несмотря на то что было ему уже за семьдесят, и носил он звание Героя Труда, и знал его весь белый свет… В то же время арестовали сына и дочь, у которой в тюрьме родилась девочка, капитанская внучка. Случилось это в Хабаровске. Сын был красным командиром, выпускником военной академии, специалистом по Японии и, видимо, советским разведчиком. Но кому до этого было дело? «Ах, Япония? Значит, шпион!» Так и сгинул Николай Дмитриевич Лухманов в застенках… А против капитана не смогли найти совсем никаких обвинений. Наверно, поняли, что перегнули палку, через год выпустили. И его, и дочь с внучкой, и ее арестованного мужа, командира-подводника… Тем более что Ежова к тому времени убрали…

— Гады эти следователи… — сквозь зубы сказал Мир.

— Это, голубчик мой, упрощенная оценка! — усмехнулся Дядюшка Лир. — Дело не в том, что гады. Была целая система на основе страха и рабства. Так в ней и жили. Выживали не все. Капитан сумел…