Мария Бершадская - Семь с половиной крокодильских улыбок

Оказывается, мечтать о чём-то бывает приятнее, чем вспоминать, как оно было на самом деле. Я так много ревела, что мои косички совсем отсырели. Папа с мамой по очереди утешали меня, а потом решили, что я уже сплю, и ушли.

Ветка лежала и пыхтела у меня под боком. Я знаю, она тоже не могла уснуть.

Мама повесила моё промокшее платье на балкон.

Наверное, ему тоже было одиноко – там, в темноте, на ветру.

Я встала и на цыпочках прошла через комнату. Открыла балконную дверь.

Сняла сырое холодное платье и повесила его на стул. И мне стало чуточку легче.

– ЗдраВстВуйте, МаРгаРита Р-РоманоВна!

Всё утро я репетировала перед зеркалом. Говорила громко и чётко, как нас учили вчера на первом уроке. Ветка решила, что это какая-то новая игра, и лаяла не переставая. Наконец с кухни примчалась Аня в пижаме и сказала нам замолчать, а то в холодильнике молоко скиснет.

Вообще-то она сказала другое слово. Оно тоже начинается на «за», а третья буква «т». Папа говорит, что оно грубое. Поэтому я не буду вам его повторять.

– Здравствуйте, Маргарита Ломановна…

Я выговорила это громко и чётко. На весь класс.

Ну и ну.

Мальчишки у окна захихикали, но я решила не обращать на это никакого внимания.

Зато учительница мне улыбнулась и ответила:

– Доброе утро, Женя.

Моя парта – самая последняя, в первом ряду у стены. Её сделали специально для меня.

Я наклонилась и незаметно её понюхала.

Мне нравится запах новых вещей, он какой-то особенный.

Моя парта пахла лесом, честное слово! Наверное, совсем недавно она была деревом.

Я думала, мы сразу станем учиться. Но Маргарита Романовна сказала нам рисовать палочки – целых три строчки!

Печатные буквы у меня хорошо получаются, но я бы хотела писать так же красиво и непонятно, как папа.

Я выводила палочки – одну за другой, медленно-медленно. Вот так:

Но потом я подумала: всё можно сделать гораздо быстрее.

Например, так:

Я нарисовала последнюю палочку и подняла руку.

– Маргарита Романовна, я уже написала.

– Что написала?

– Палочки написала! Можно я теперь буквы буду писать?

Но Маргарита Романовна не разрешила мне писать буквы. И даже не подарила жёлтый квадратик с надписью «Молодец», который дают вместо оценок. Она сказала, что лучше ничего не выдумывать, а делать то, что задали. А потом добавила:

– Чтоб чему-то научиться, нужно долго потрудиться.

Мальчишка с последней парты повернулся и показал мне язык.

Вчера он весь день хвастался. И фамилия у него не какая-нибудь, а королевская – Королёв. И велосипед у него не простой, а какой-то «горник».

– Я точно знал, что меня на последнюю парту посадят. Выше меня никого не будет, – заливался Королёв.

И тут все посмотрели на меня. И засмеялись. А он разозлился.

– А она не считается. Может, она вообще инопланетянка.

Вот интересно, если я не считаюсь, зачем этот Королёв ко мне повернулся?

Сидит и показывает мне свой дурацкий язык – уже во второй раз.

Мы вышли на улицу. На стадионе ещё не высохли цифры и линии, нарисованные белой краской. Поэтому Маргарита Романовна отвела нас на небольшую площадку рядом со школой. Сначала мы делали приседания и наклоны. Но потом из открытого окна так запахло жареной колбасой, что у всех забурчало в животе. Мы всё время принюхивались, а мальчишки стали высоко прыгать. Они говорили, что так им достанется весь колбасный запах из школьной столовой. А девчонкам придётся нюхать только компот.

Наконец Маргарита Романовна сказала:

– Ладно, раз вы такие голодные, я научу вас одной игре. Она называется «горячая картошка».

Все игроки становятся в круг и перебрасывают друг другу мяч.

Если кто-то мяч не отбил, он садится на корточки в центр круга («котёл»).

Мяч можно не отбивать, а ловить в две руки и быстро (чтобы не обжечься картошкой!) перекидывать следующему игроку.

Чтобы выручить того, кто сидит в котле, нужно попасть по нему мячом.

Тогда он снова вернётся в игру.

Мы стали в круг. Рыжеволосый Митя Есимчик осторожно бросил мяч Маргарите Романовне, она перекинула мяч Королёву…

– Горячая картошка против инопланетян! – завопил Королёв и пульнул мяч в мою сторону.

Я совсем не хотела оказаться в «котле» в самом начале игры. Хоть что-то в этот день должно получиться! Поэтому я отбила мяч изо всех сил.

Конечно, никто не мог поймать его на такой высоте.

Мяч просвистел над головами и… влетел в открытое окно.

Если бы я была футболистом, а школьное окно – воротами, болельщики аплодировали бы мне стоя и кричали на весь стадион:

– Го-о-о-ол!

Но вместо этого из окна школьной кухни раздался вопль:

– Су-у-у-уп!

А Есимчик заорал на всю улицу:

– Ура! Супа не будет!

Маргарита Романовна не сказала ни слова. Даже не повернулась ко мне. Наверное, после того как я утопила классный журнал, она не ждала от меня ничего хорошего.

Теперь можно даже не надеяться, что когда-нибудь у меня будет жёлтый квадратик с надписью «Молодец»…

Я обрадовалась: вот, наконец, сейчас будет интересно! Может, нам расскажут про динозавров или про извержения вулканов?

Но Маргарита Романовна достала из шкафа мятую тетрадку.

– Что это? – спросила она.

– Тетрадка, – пискнула девочка с первой парты.

– Это не просто тетрадка. Это бумага. Бумагу делают из целлюлозы, а целлюлозу получают из самых разных деревьев: ели, сосны, берёзы… Колокольцев, отвернись от окна. – Маргарита Романовна хлопнула тетрадкой о стол. – Каждый день вы держите в руках журналы и книги…