Дэн Смит - Тайна брата

Моя тайна раскрыта. Как с этим жить? Все знают, что я натворил. Что Стефан попал в беду из-за меня. Мне страшно, вдруг я ненароком выдал что-то и в этот раз, вдруг это из-за меня у Вольфа появился повод заявиться к нам домой. А ведь листовку принес домой я. Выброси я ее, и Стефан был бы сейчас дома.

Спустя некоторое время в замке щелкает ключ, и входная дверь распахивается, впуская домой поток холодного воздуха.

Мы с бабушкой выбегаем в коридор. Там стоит мама. Не в силах удержаться, бросаюсь к ней и обнимаю.

Кожа у нее бледная, на голове намотана целая простыня бинтов. Мама похожа на раненого солдата. С лица кровь отмыли, но на руках остались ржавые пятна. Ночнушка спереди — одна большая черная корка. Едва ли удастся ее отстирать.

Мама тоже обнимает меня. Так и стоим.

— Отпусти маму, пока она снова не упала, — просит Ба.

Усадив маму, дед рассказывает, как по дороге из больницы они заехали в штаб гестапо. Он хотел сперва завести маму домой, но та настаивала.

— Естественно, я настаивала. Мне надо знать, где мой сын. Заодно пусть все видят, как обошелся со мной этот человек.

— Он там, в штабе? — спрашиваю, отгоняя прочь мысли о герре Финкеле и папе Лизы. Вспоминаю здание штаба, и мне делается дурно. Я боюсь за брата.

— Там, — говорит дед.

— Точно?

— Куда уж точнее. Правда, увидеть его нам не дали. Говорить с нами никто не стал, но при нас туда приволокли еще двоих, мальчика и девочку.

— Знаешь их? — спрашиваю у деда, переживая, что сцапали Яну.

— Да я их толком не разглядел, — отвечает он.

— Откуда они узнали? — гитлерюгендовцы точно не могли опознать нас. Было слишком темно. — Как они вышли на Стефана? Кто им сказал?

Дед подозрительно смотрит на меня. Он молчит, но я знаю, о чем он думает.

— Нет, — говорит ему Ба. — У нас был серьезный разговор. Это не Карл.

— Хорошо, — выдохнув, кивает дед. — Отлично. Скорее всего, Стефана будут запугивать, а потом отпустят домой. Утром он будет здесь.

— Ты правда так думаешь? — спрашиваю.

— Конечно, — отвечает дед, только, судя по голосу, сам он в это не верит.

Из-за тревог и страха никто не может уснуть. Ближе к утру заползаю к маме в кровать. Она гладит меня по волосам, мы молча лежим, погрузившись в печальные мысли. У меня из головы не идет штаб гестапо — серое здание на берегу реки. Перед глазами стоит ухмылка Вольфа и брат, которого затаскивают туда, швыряют в сырой темный подвал, и с лязгом захлопывается дверь.

Поутру первым делом дед с мамой едут выяснять, что со Стефаном. После всего, что я успел навоображать, до самого их возвращения бегаю из угла в угол. Наконец дед влетает в кухню, на ходу срывая с рубашки значок НСДАП.

— Варвары! — ругается он, швыряя значок на стол.

— Что случилось? — спрашивает Ба.

— Ничего нам не сказали. Будто мы говорим на разных языках.

— Вообще ничего? — переспрашивает бабушка.

— Вообще ничего. — Мама садится на стул и берет значок деда. — Надень обратно. Я устала терять членов семьи.

Взрослые обсуждают ситуацию по кругу, пока им не надоедает повторять одно и то же. Тогда все идут заниматься повседневными делами, но в доме стоит жуткое напряжение. Будто мы сидим на бомбе, и она может в любую минуту рвануть. Нам хочется знать, как дела у Стефана, но в то же время мы боимся правды.

Поднимаюсь к себе в спальню. Фюрер строго смотрит на меня с обложки «Майн кампф», лежащей на комоде.

— Это все ты виноват, — говорю.

Фюрер молчит. Его взгляд пронзает меня, будто Гитлер собственной персоной явился в комнате.

— Ненавижу тебя. — Переворачиваю книгу фюрером вниз. — Ненавижу тебя.

Снизу доносится бормотание голосов, шум домашних дел, мои готовят обед, но тут хлопает входная дверь. Выглядываю в окошко. Дед идет по улице. Наверное, снова отправился в штаб, вдруг на этот раз получится что-то выяснить.

Смотрю на дом Лизы. Хорошо бы она пришла ко мне. Я помахал ей, когда она шла в школу, а теперь придется мучительно ждать, пока она будет возвращаться. Я бы вышел на улицу, но не готов бродить в одиночестве. Мне надо рассказать ей обо всем, что случилось. Мы познакомились совсем недавно, но кажется, что Лиза — единственный человек, с кем можно поделиться.

После школы Лиза идет прямиком ко мне. Я весь день просидел дома, думая обо всем, что стряслось с мамой и Стефаном, и о вчерашнем разговоре с бабушкой, так что идея прокатиться на велике за город приводит меня в восторг.

— В школе ходят всякие слухи, — говорит Лиза, накручивая педали. — Говорят, вчера кого-то забрали в гестапо. За что именно, неизвестно. Вроде их поймали на помощи беглому узнику, а Илсе говорит, они…

— Забрали Стефана, — взрываюсь словами я. — Стефана и Яну. Они с другими ребятами раскладывали листовки по почтовым ящикам. Те самые листовки, сброшенные самолетами.

— Так они «Пираты эдельвейса»?

— Да. Я пошел за ними, нас заметили гитлерюгендовцы, я не смог предупредить вовремя и…

— Погоди, погоди. Его поймали при тебе?

— Да. Точнее, нет. Ну… это я во всем виноват.

Мы едем вперед, и я рассказываю Лизе все подробности вчерашней ночи: как крался в кромешной темноте, как брат раскладывал что-то по ящикам, как нас гнали и как мы прятались, как домой заявился Вольф, а Стефан успел вернуться, но Вольф нашел листовку у меня в книге.

Лиза молча выслушивает всю историю.

Вскоре дома кончаются. У нас в Кельне ехать пришлось бы гораздо дальше. Там улицы тянутся бесконечно, а по пути нам бы встретились зенитки, баррикады из мешков с песком, нацистские флаги на стенах. А здесь будто сохранилась нормальная жизнь.

Словно нет никакой войны.

Мы выруливаем на кладбище, заезжаем в прохладную тень церкви, и я показываю Лизе, где мы с Яной прятались вчера ночью. Кажется, что это было давным-давно.

Потом мы катим по берегу реки и останавливаемся напротив серого здания. С тех пор как Вольф забрал Стефана, я постоянно вижу его в кошмарах.

Штаб гестапо.

На первом этаже — тяжелая дверь, утопленная в стену, по бокам — сводчатые окна. На втором этаже — пять окон, закрытых ставнями. Слева от здания раскинулся газон, огороженный кустами и деревьями. Ворота в колючей изгороди распахнуты, рядом с дорожкой, ведущей к зданию, вялым платочком обвис нацистский флаг.

От этого зрелища у меня мурашки идут по коже и волосы становятся дыбом. Гоню из головы образ брата, скорчившегося на полу где-то в недрах этой мрачной постройки.

— Думаешь, Стефан там? — не удержавшись, шепчу я.

— Вот бы узнать.

— Может, подойти и спросить? — Отчаянно хочется выяснить, что с братом все в порядке, но едва ли мне хватит смелости постучать в дверь.

— Не стоит, только хуже сделаешь, — советует Лиза. — Пусть этим занимается твой дед.