Илья Москвин - Форвард — в защиту

Утром заспанный Юра старательно считал мелочь. Негусто. И вдруг прямо над ухом:

— А ну-ка стой! Ты зачем здесь фигурироваешь?

Строгий голос. Оглянулся Юра — из газетного киоска высунулось смеющееся, подмигивающее лицо. Ну и ну. Отлегло.

— Здоров был, дядь Вась.

— Ну что, нашёл Юрку?

— Ищу, дядя Вась, ищу.

— В соломе?

— Чего в соломе?

— Ищешь, говорю, в соломе?

— Почему это?

— А вот смотри, — сказал дядя Вася и вытащил из Юриных волос соломинку. Потом другую.

— А это… — начал было Юра.

— Ну, чего это?

— Как чего? Бабке помогал крышу чинить.

— Какую ж такую допотопную крышу? — изумился дядя Вася.

А тут ещё Юра сестёр увидел. Ольга Николаевна с сумкой и бидоном — значит, за продуктами, а Капа просто так. Увидели Юру — и к нему. Такие большие, а Юра почему-то их очень интересует. С одного бока киоск с дядей Васей, с другого сёстры приближаются. Сейчас все втроём допрашивать начнут.

Подошли.

Капа как бы в задумчивости достала у Юры из-под воротника ещё одну соломинку. А Ольга Николаевна сказала:

— Ты мне не поможешь? Я зайду в магазин, а ты постой за молоком.

Вскоре она вернулась, они взяли молоко и молча пошли в сторону дачи.

— Откуда ты дядю Васю знаешь? — начала она свой допрос.

— А по рыбному делу, — равнодушно соврал Юра сквозь зубы.

Юры Иксова мать замолчала. И вдруг:

— Я, кажется, знаю, зачем ты приехал.

Это не вопрос. Это просто фраза. На неё можно и промолчать. Нет, не умела эта женщина допрашивать — наверно, сама волновалась.

— Ты когда уезжаешь?

Всего-то!..

— Сегодня вечером, — ответил Юра раздражённо, досадуя на робость Ольги Николаевны: наделала делов, а теперь и не знает, что сказать.

— Сегодня вечером, — повторил он ожесточённо, помедлил и вдарил: — И уеду не один. — Остановился и с вызовом посмотрел на неё.

— С тёзкой? — только и сказала она.

— Ну, — твёрдо ответил Юра.

Ольга Николаевна во все глаза смотрела на него.

— Ты один всё это задумал? — спросила нерешительно.

— Да! — вдруг закричал Юра. — Да! Один! Что, думаете, кто послал? Не дождётесь!

Она осторожно выговорила:

— А может, ты что-нибудь перепутал? Не туда заехал…

— Туда, — ответил он жёстко, почти презрительно. — Я приехал за сыном Терновского. Константина Петровича Терновского.

Произнося эти слова, он как будто сбрасывал с души камень за камнем. И, наверно, сбрасывал их на её душу.

Их догнала Капа. Она бесцеремонно отсортировала Юру от сестры.

— Ольга, иди домой. Тётушка, ты мне нужен. Пошли!..Значит, никто тебя не посылал, сам приехал? — задиристо спрашивала Капа, не замедляя шаг.

— Представь себе, — отвечал Юра тоже задиристо и тоже на быстром ходу. Ему уже казалось, что он идёт с каким-нибудь своим сверстником, и они того гляди перейдут на бег, чтобы успеть к очередной телесерии.

Но нет, он шёл со взрослой женщиной — с очаровательной Капой, как сказала бы, например, образованная Матильда.

И именно это очаровательное обстоятельство вдруг взбесило Юру. Плевать он хотел на все эти «Ромео и Джульетты», «айлавью» и «рандеву» — таким нарочито случайным набором слов он привык мысленно называть бесконечные перепевы о любви и красоте. И то, что все эти слова были нерусские, ещё более утверждало Юрину отстранённость от подобных явлений. Тёмные это были явления и враждебные — они почему-то всегда соседствовали с изменой, ссорами и предательством, губили хороших людей. В лучшем случае они только отягощали, засоряли жизнь или, сосредоточившись вот в такой «красивой», «очаровательной», «восхитительной», «обворожительной» Капе, заставляли Юру вдруг краснеть или растягивали его плотно сжатый мужественный рот в нескладную, конфузливую улыбку. А он так хотел быть сильным и не хотел быть мямлей. А ЮАГ в этом был с ним заодно.

Но Капа ничего этого не знала.

— Ой ли? — лукаво сощурилась она. — Так уж никто и не посылал?

Юра почувствовал, что его рот, становясь неуправляемым, начинает расплываться то ли в виноватую, то ли в смущённую, то ли ещё в какую-нибудь «нежную» улыбку. И он, не помня себя, закричал:

— Сам! Сам! Понимаете?!! Сам!!! — Он услышал со стороны свой голос, звучавший резко, высоко и истерично, в приятном предчувствии срыва, при котором всё дозволено: — Сам!!! Так вашей сестре и передайте. Слышите?!! У Кости полно невест… Его все уважают… Он лауреат… У него всего навалом… У него… Плевал он на таких… У него невеста — Таня Енакиева, чемпионка по художественной гимнастике… Слыхали?.. Он ненавидит предательство. Вы поняли?

И вдруг замолчал, насмерть напуганный своим бредовым выступлением (а про Енакиеву — стыд-то какой!). Странно было и то, что Капа тоже молчала. При её-то бойкости…

— Как же вы хотите поехать? — наконец спросила она. — Ведь билет покупают заранее.

— У меня знакомый проводник. Его рейс в 21.35 с Курского вокзала, — немного оторопев от её заботливого тона, ответил Юра.

И тут Капа сказала мягко:

— Пойдём к нам. Не бойся, всё будет по-твоему.

Но тут же чего-то испугалась:

— Нет, знаешь, встретимся… Встретитесь, — поправилась она, — здесь, у газетного киоска, в 20.00. В 20.09 будет электричка.

Строго посмотрела на Юру и повторила:

— В 20.00.

Открыла сумку, достала десять рублей.

— Это приказ. Сейчас сядешь на электричку, доедешь до следующей станции. Там отличное кафе. Позавтракаешь, пообедаешь и так далее. Рядом «Промтовары». Купишь плавки — и на озеро. Там пляж лучше морского. Отдыхай. А в 20.00 — у киоска… Да! — Она усмехнулась. — Не падай в обморок, если вечером будут какие-нибудь неожиданности.

Сказала это, крепко обняла Юру за плечи и быстро ушла.

А Юра с деньгами в руках остался стоять. Стоял и ещё, наверно, с минуту ошарашено и глупо улыбался. «Как в кино», — думал он. — «Сплошное рандеву». Но неожиданно вздрогнул и бросился за Капой.

Вон она, рыжая, — уже далеко впереди. «А, может, не надо? — забормотал не отстававший ЮАГ. — Капа хорошая. Она от души». «Разберёмся потом», — отмахивался Юра…

Вчера его плотно накормили, как какого-нибудь сироту несчастного. Потом соломинку из-под воротника вытащили — знаем, мол, где ты, правдолюб, ночевал, хоть и заливал про какую-то дачу. А теперь вот и десятку дали — поешь, голодненький, холодненький, бездомненький. Купи себе чего-нибудь. Отдыхай…

Нет, раз уже тебя «засветили», то тогда так: в стогу — так в стогу. Зайцем — так зайцем. Голодный — так голодный. Без денег — так без денег.

Догнать, догнать, хоть дух вон!

И вот они — удивлённые глаза полуобернувшейся Капы. И вот они — чеканные Юрины слова:

— Как договорились, в 20.00. А десять рэ — это, наверно, вы по ошибке…

И почему она сказала — не падай в обморок?..