Берли Доэрти - Дети улиц

– Так где твой билет?

Сэм беспомощно уставился на него.

– Он мне не дал.

– Сэм, вот он! – крикнула Эмили и умолкла, закрыв рот рукой; она обернулась в ужасе, пытаясь предупредить Сэма, потому что Робин, конечно, пришел, но с ним были двое мужчин в высоких шляпах. Девочка тут же поняла, что это были надсмотрщики, Крикк и Гримшоу. Робин показал на Сэма, и Крикк взревел от ярости. Он перешел на бег, стащил Сэма со ступеней кареты, тряся его, словно собака пойманного кролика.

– Пытался сбежать? Думал, сможешь улизнуть от меня? – Крикк пнул Сэма по ноге, а Гримшоу схватил его за руки, и мужчины прижали мальчика к земле.

– Отправляемся! – крикнул кучер, и лошади забили копытами, заржали и тронулись с места.

Крикк и Гримшоу стояли, склонившись над Сэмом, прижатым к земле, поэтому они не увидели того, что увидела Эмили; не видели, как добрый и отзывчивый Робин плавно вскочил на подножку кареты и уселся рядом с кучером, самодовольно ухмыляясь. Он медленно, царственным жестом поднял руку и снял с головы кепку в знак прощания.

Эмили колотила Крикка по спине кулачками, пытаясь заставить его перестать пинать Сэма, пока он не хлестнул ее плетью и не опрокинул на землю. Всхлипывая, она побежала обратно к лужайке, где по-прежнему играла музыка и танцевали танцоры, схватила за руку Мириам.

– Зови на помощь! – с трудом переводя дух, попросила она. – Сэм ранен.

Вернувшись обратно к городскому перекрестку, она обнаружила, что Сэм лежит на земле практически без сознания. Крикк стоял над ним, видимо, предполагая, что он снова попытается подняться и сбежать. Гримшоу держался в стороне, высматривая Робина. Двое мальчиков постарше отнесли Сэма в повозку, уложили на солому. Остальные ученики проделали весь путь обратно на Бликдейлскую фабрику в мрачном молчании, слишком напуганные, чтобы вести себя самым обычным образом.

По возвращении в дом, где жили ученики, миссис Клеггинс вымыла Эмили лицо вонючими тряпками, смоченными в травах.

– Ты солгала мне насчет денег. Будешь работать бесплатно следующие три месяца, – мрачно заявила она ей. – Но я тебя предупреждала, девочка. Не связывайся с Крикком. Я тебе говорила.

– Я не могла просто стоять и смотреть, как он пинает Сэма, – попыталась сказать Эмили, но говорить было настолько больно, что слова превратились в бессмысленное бормотание.

– Твое милое личико придет в норму, если ты это пытаешься сказать, – заявила миссис Клеггинс. – Это тебе, конечно, здесь очень поможет.

Спустя несколько недель пошли слухи, что Робина поймали вскоре после прибытия в Лондон и вернули обратно в Бликдейл. В тот день на фабрике поднялось настоящее оживление. Под стук станков девочки бесшумно передавали друг другу сообщения, и постепенно все пересказали и поняли всю историю. Робина Смолла поймали в Лондоне. Кто его поймал? Конечно, Крикк. Но зачем ездить за ним? Зачем возвращать? Зачем суетиться?

– И где же он? – поинтересовалась Эмили. – Это его нужно было побить, а не бедного Сэма.

– Он не виноват, что Крикк так избил Сэма, – заявила Дульсия.

– Говорят, его привезли обратно ночью, связанного, с кляпом во рту, и заперли в подвале вместе с крысами! – сказала Мэри.

– Ну и поделом ему, – мрачно проворчала Лиззи. – Надеюсь, крысы обглодают ему пальцы.

– Полагаю, он получит по заслугам, – сказала одна из учениц постарше. – Я его никогда не любила.

– Тогда ты будешь в одиночестве, – объявила Мэри. – Я бы вышла за него замуж, если бы, конечно, он предложил. Ничего не могу с собой поделать.

– Я тоже, – сказала Мириам. – Когда он улыбается мне, я просто таю, честно вам говорю.

Прошли недели, и все только об этом и говорили. Что случилось с Робином? Где он теперь? Жив ли еще? Если его привезли обратно, то почему он не работает, как остальные? Они высматривали его каждый день, ожидая, что он войдет своей развязной походкой, улыбнется девочкам головокружительной улыбкой, станет смеяться и шутить с остальными мальчиками.

– Они поняли, что без меня им никак, – сказал бы он.

А потом, незадолго до Рождества, он появился, еще более худой и бледный, чем обычно, молчаливый призрак былого себя. Он ни с кем не разговаривал, никому не улыбался, ходил на работу и обратно вместе со всеми остальными, работал, пока не начинала отваливаться спина и ноги не теряли чувствительности, кашлял всю ночь, до ощущения, что легкие вот-вот взорвутся: точно так же, как все остальные.

Сэму пришлось гораздо хуже. Одну ногу ему сломали, и кости сместились. Он хромал и шаркал, словно старик, и постоянно испытывал боль. Вскоре ему разрешили не вставать с постели, пока заживала нога, и он пробовал играть на своей деревянной флейте, а когда поправился в достаточной степени, чтобы приступить к работе, то все время прятал ее под рубашкой. Играл на ней по дороге на фабрику и обратно, в свободное время в воскресенье. Эмили слышала, как он дудит в тени под деревьями, и эти звуки напоминали ей пение птиц. Он обещал Эмили, что на Рождество будет играть перед всеми. После великолепного рождественского ужина, состоявшего из каши с мясом, он робко достал флейту и встал, собираясь сыграть. Миссис Клеггинс удивленно взглянула на него, затем коротко кивнула. Поначалу он все время улыбался и не мог толком играть, но затем, когда почувствовал себя немного увереннее, то сыграл нужные звуки не только в правильном порядке, но и в правильном ритме, с правильной скоростью. Получилась настоящая мелодия.

– О, я знаю эту мелодию! – сказала миссис Клеггинс. – Когда я работала на фабрике, мы под нее стучали башмаками. Не то чтобы нам нужна была музыка, под которую можно было бы танцевать. Мы просто имитировали звуки, которые издают машины.

– О, пожалуйста, миссис Клеггинс. Станцуйте сейчас! – захлопала в ладоши Бесс.

– Еще чего! – фыркнула женщина. – Верните служанке свои миски, да побыстрее.

– О, но сейчас же Рождество! – взмолилась Бесс.

И вдруг музыка словно бы взяла верх над миссис Клеггинс. Она стала, глядя прямо перед собой, держа руки вдоль туловища, и ботинки ее вдруг застучали по полу: топ, топ, топ, тук-тук, тук-тук, тук-тук – похоже на перестук прядильных машин, быстро, ритмично, настойчиво: тук-тук, тук-тук, тук. Все встали, пытаясь понять, что делают ноги. Бесс потянула Лиззи, заставив ее встать со скамьи и выйти в проход. Затем, когда Сэм заиграл быстрее, они тоже принялись танцевать в своих башмаках. Ноги миссис Клеггинс взлетали, ударялись друг о друга, чепец сбился набок, румяные щеки раскраснелись больше обычного: Сэм играл одну и ту же мелодию, снова и снова, потому что другой не знал, правда, никто не обращал на это внимания. Все подхватили танец, насвистывая, похлопывая в ладоши, подпрыгивая, стуча башмаками, повторяя звуки, которые слышали каждый рабочий день, оживляя их. Все, кроме Робина Смолла. Он сидел, обхватив голову руками, а когда поднял взгляд, на лице его не было смеха, не было радости от музыки, не было даже его знаменитого презрения. Казалось, он не видит и не слышит ничего, глубоко погрузившись в свои мысли.