Берли Доэрти - Дети улиц

– Нет. Говорит, что ему нужно сначала кое-что закончить здесь. Он так добр, Эмили. Я знаю, что он тебе не очень нравится, но сейчас он действительно хочет помочь мне выбраться отсюда, прежде чем Крикк снова доберется до меня. И он говорит, что точно сможет найти для меня место в экипаже, если я достану денег. Пожалуйста, поедем со мной.

Эмили вздохнула.

– Нет, Сэм. Без Лиззи я не поеду.

– Но, Эмили! – взвыл он. – Мы будем свободны! Лиззи пока побудет здесь. Мы заработаем немного денег и вернемся за ней…

– Нет, – отрезала Эмили. – Я отдам тебе все, что есть. Можешь забирать. Тратить здесь все равно не на что. Но я никуда не поеду без Лиззи.

И она развернулась и побежала прочь. Ей казалось, что она бежит по паутине, разрывая на ходу ее нити.

– Подумай над этим! – крикнул ей вслед Сэм.

Она переживала из-за этого весь день, размышляя о шансе навеки уйти с фабрики, бросить это ужасное место и снова начать жизнь в Лондоне. Это может сработать. Она может найти где-нибудь дом, может найти работу в Большом доме, сможет позвать Лиззи последовать за ней. Но что, если это не сработает, и ей придется жить на улицах, спать в сточных канавах, без еды, без дома, без ничего? Без Лиззи. Даже на Бликдейлской фабрике лучше, чем такая жизнь. А как же Джим, оставшийся совсем один в Лондоне? Может быть, все же поехать с Сэмом и попытаться найти его, помочь ему? Он слишком мал, чтобы оставаться одному.

Однако, что бы она ни решила, девочка понимала, что Сэм преисполнен решимости уйти и ничего из того, что она скажет, не заставит его передумать. Он хочет воспользоваться шансом, и она должна помочь ему, потому что обещала. По пути с фабрики в тот вечер, пока Лиззи и Бесс болтали о том, какие интересные вещи могут произойти на ярмарке, она волновалась о том, как достать деньги для Сэма. Он встретился с ней взглядом, когда она садилась ужинать, и его взгляд был настолько встревоженным, в нем было столько мольбы, что она поняла: не помочь ему нельзя! Тот день, когда Крикк побил его, был худшим днем в его жизни, так он сказал ей. Робин Смолл обещал помочь ему отомстить, а побег наверняка лучше, чем месть. Однако девочка совершенно не представляла себе, как достать деньги. Она дождалась пятницы, во время чая он не сводил с нее взгляда, полного надежды. Она отодвинула от себя миску; на душе скребли кошки. Как только миссис Клеггинс отправилась в свою комнату пить чай, Эмили проскользнула за ней. Нервно постучала в двери. Услышала, как звякнула тарелка, зазвенели столовые приборы, а затем раздался голос:

– Кто там?

– Это я, миссис Клеггинс, Эмили Джарвис. – Она так крепко стиснула кулаки, что почувствовала, как ногти впиваются в ладони.

– Неужели нельзя оставить меня в покое? – Раздосадованная миссис Клеггинс распахнула дверь. Эмили увидела удобное кресло, яркий огонь в камине, тарелку, доверху наполненную мясом с подливой, и в животе заурчало. Миссис Клеггинс захлопнула дверь у нее перед носом, встала, уперев руки в бока. – Что тебе? Что?

– Миссис Клеггинс, пожалуйста, можно мне получить зарплату, чтобы взять с собой завтра на ярмарку?

– Что происходит? Один из учеников тоже просил денег. Вы должны откладывать их на тот случай, когда вам понадобится новая рабочая одежда и башмаки. Их не нужно тратить на ярмарках.

Эмили еще сильнее вонзила ногти в ладони.

– Пожалуйста, миссис Клеггинс, я хочу купить подарок для сестры. Еще я хочу послать деньги брату. Это мои деньги, миссис Клеггинс, и я тяжело работала, чуть не сломала себе спину, ползая под станками целый день. А рабочая одежда все еще слишком велика на меня, потому что за то время, что я провела здесь, я сильно похудела, так что до зимы я из нее не вырасту, и… – Она больше ничего не могла придумать. – Это мои деньги.

Миссис Клеггинс обладала вспыльчивым характером и была остра на язык, но чувство справедливости у нее тоже присутствовало. Кроме того, ужин остывал.

– Что твое, то твое, – сказала она. – Подожди, – и она снова приоткрыла дверь, выпуская запах ароматного рагу, на миг окутавшего Эмили, пока женщина ходила в комнату. Затем она вернулась, держа в руках маленький мешочек. – Вот. Это не все, что ты заработала. Тебе может понадобиться заплатить доктору, если ты заболеешь, ты же понимаешь это, правда? Возьми это, но не трать деньги слишком поспешно и меня больше не дергай. – Дверь захлопнулась.

Эмили почувствовала монетки сквозь тряпку, но девочке не хотелось смотреть на них, пересчитывать. Она побежала обратно в классную комнату и отдала Сэму, не глядя на него, просто вложила в ладонь и бегом вернулась к Лиззи. Она обняла сестру, и Лиззи удивленно поглядела на нее.

– Что случилось, Эмили? – спросила она. – Ты вся побелела.

– Ничего, – сказала Эмили. – Просто волнуюсь за Джима, вот и все. Переживаю, что с ним стало, он совсем один в Лондоне. А у нас, по крайней мере, есть мы.

В ночь перед ярмаркой почти никто не спал, и впервые за все время ученики встали и оделись до того, как прозвенел утренний колокол. Небо уже посветлело. Дети выбежали на улицу, дожидаясь повозок. На Сэма Эмили старалась не смотреть. Она не хотела испортить себе день прощанием с ним.

– А там будут ленты? – спросила Лиззи. – Я бы хотела ленточки для волос. Ты купишь мне, Эмили?

Эмили покачала головой.

– Не знаю, – ответила она. – Там будет столько всего, на что можно потратить деньги, я думаю.

Наконец на дороге показались две повозки. Все девочки уселись в одну, вместе с Хозяюшкой, а все мальчики – в другую. Для Крикка и двух других надсмотрщиков, а также для миссис Клеггинс прибыли кареты. Последней с места тронулась карета, принадлежащая семейству Блэкторн, запряженная двумя здоровыми лошадьми, украшенными по такому случаю покачивающимися красными помпонами, привязанными к упряжи. Хозяин фабрики и его жена произведут фурор в Баксфорде. Дорога была ужасной, повозки подпрыгивали на выбоинах, но никто не жаловался. Они не жаловались бы, даже если бы дождь лил как из ведра, но дождя не было, весь день светило солнце. Подъехав ближе к городу Баксфорду, они услышали трубы и барабаны выступавших на ярмарке музыкантов, увидели людскую толчею, услышали громкие повизгивания довольных детей, крики продавцов кексов и кофе, выкрики артистов. Здесь были ларьки с горячей картошкой, ларьки с гороховым пудингом, липким инжиром, скачки управляемых паром роскошных деревянных лошадей с позвякивающими колокольчиками и цветными уздечками. Это была великолепная, захватывающая, увлекательная какофония звуков: «Спешите видеть Мохнатую Мэри! Смотрите на чудовищных близнецов! Спешите видеть гиганта Джимми!»

– О, как жаль, что с нами нет Джима, – сказала Лиззи. – Ему бы понравилось, правда, Эмили?