Лара Уильямсон - Мальчик по имени Хоуп

– Лучше бы ты сняла этот халат, пока мама не застукала, – отвечаю я. – Сложно будет объяснить, что ты делала в доме Большого Дейва перед самым пожаром… – Я пристально смотрю на сестру и добавляю: – Можешь не благодарить.

На этот раз Грейс выглядит так, будто я только что влепил ей пощечину. Похоже, я перениндзил ниндзю. Медленно, очень медленно, она развязывает халат, сворачивает его и кладет обратно в шкаф:

– Ладно, тут ты прав. Но не моя вина, что свеча упала. Если бы «Кэролайн 1973» не проводила время с Большим Дейвом, ничего бы этого не случилось. И так или иначе, хватит уже про пожар. Никто не умер, и нам по-прежнему надо рассказать маме правду.

– Пожалуйста, давай попозже, – умоляю я. – Давай посидим внизу и подумаем, что делать дальше. Я даже могу налить тебе сок.

Грейс подозрительно щурится, но я расплываюсь в широчайшей улыбке, и она кивает. Пред могучим разумом Дэна Хоупа враги пасуют. Ну, или почти сдаются: Грейс говорит, что если я плюну в сок, то она придет ко мне в комнату, пока я буду спать, и сбреет мне брови.

– Обещаю, что не буду плевать, – делая честное лицо, говорю я.

Удивительно, что я все-таки забыл это сделать. И еще более удивительно то, что подмешать толченую таблетку фолиевой кислоты в напиток оказалось очень просто. Грейс ничего не узнает, но с этой минуты она станет счастливой и здоровой.

– Вот, держи, – говорю я, когда сестра заходит на кухню. – Свежевыжатый апельсиновый сок, разве не чудесно?

Я протягиваю ей стакан.

– Чем вы тут занимаетесь? – спрашивает мама, заглядывая на кухню.

– Ничем, – отвечаю я, вставая в самую святую позу, на какую способен (я вспомнил постер святого Алоизия Гонзаги на стене Джо). Оказалось, не так уж просто возводить очи горе, когда пытаешься присматривать за сестрой.

Грейс делает глоток и морщится. Потом глотает еще разок, а я притворяюсь, что не замечаю ее кашля. Когда игнорировать кашель уже невозможно, мама спрашивает:

– Что случилось?

– Это все сок, мам. В нем какой-то песок.

Мама достает упаковку с соком из холодильника и проверяет срок годности:

– Нет, еще свежий. Может, это из-за мякоти? Так на пачке написано. Смотри: «Сок с мякотью».

Мама постукивает по картону ногтем, а потом убирает коробку с соком обратно в холодильник.

– Только мякоть на вкус обычно не похожа на подстилку из птичьей клетки. – Грейс со звоном ставит стакан на стол.

Я не успеваю остановить маму, и она делает глупость. Подойдя к столу, она берет стакан и выпивает его в один глоток.

– На вкус вроде ничего, – неуверенно заявляет она и несколько раз прокашливается. – Хотя да, и правда как песок.

Похоже, я отравил собственную мать.

Отрава (отравить). Пункт: 1) разрушающее вещество; 2) при проглатывании может вызвать проблемы со здоровьем; 3) дать яд человеку или животному; 4) добавлять яд в чью-либо еду или питье; 5) оказывать вредоносное действие на другого человека

Прошлой ночью я почти не спал: целыми часами прислушивался к маминому храпу, чтобы убедиться, что она не умерла. В час ночи я даже встал, на цыпочках сошел вниз, нашел словарь и принес его в спальню, чтобы прочесть определение слова «отравить». Наверное, я заснул над книгой, потому что проснулся в высохшей луже слюны и со словом «отрава», отпечатавшимся на щеке. Я пытался его смыть, но оно пристало намертво. Когда утром мама проходит в кухню и наливает себе чаю, я встречаю ее словами:

– Ты жива.

– Да, пока жива, – смеется мама. – Так легко вы от меня не отделаетесь.

Я давлюсь хлопьями, и Грейс хлопает меня по спине:

– Я только что спасла тебя от неминуемой смерти в лапах кукурузных хлопьев. Не думай, что ты мне теперь чем-то обязан. Но если уж тебе захочется меня отблагодарить, то я недавно видела в магазине розовые щипчики для бровей. Можешь купить мне в подарок.

– Ты что, журналов не читаешь? Кустистые брови снова в моде!

– Я бы читала, если бы могла отобрать журнальчики у своего братца.

Я собираюсь ответить какой-нибудь колкостью, но меня перебивает мама:

– Какая увлекательная дискуссия! Я бы хотела остаться и вставить свои несколько слов в вашу беседу, но через час мне надо быть у доктора.

Мама допивает чай и ставит чашку на стол.

Ну вот и все. Мама ведь только что сказала, что ей нужно к врачу. Мало того что она и так уже давно на ладан дышит, я еще чуть не прикончил ее вчера двумя таблетками фолиевой кислоты.

– Возвращайтесь из школы пораньше, поболтаем еще. – В глазах у мамы блестят слезы. Может, это симптом отравления? – Но не допрашивайте меня. Если я расскажу вам сейчас, то мне придется вас убить. – Мама чуть не хрюкает от смеха. Видимо, таблетки довели ее до истерики. – Ну ладно, а теперь мне пора бежать, а то еще опоздаю. Ведите себя хорошо, а если не можете, то ведите себя идеально. И вот еще, Дэн, я не уверена, получится ли у тебя это, пока ты не сотрешь слово «трава» со щеки.

Мама уходит. Я вытираю щеку рукавом и спрашиваю у Ниндзи-Грейс, что, по ее мнению, случилось:

– Ты ведь не думаешь, что ее отравили, правда?

У Грейс к подбородку прилипла пара хлопьев, и от этого она похожа на ведьму. Я ей не говорю, потому что не хочу лишать себя последней радости сегодняшнего дня.

– О Господи, дай мне сил. – Грейс щурится. – Слушай, просто выкинь эти детективы, которые ты вечно читаешь, и попробуй жить в реальном мире. Наверное, у мамы просто проблемы по-женски.

Я не спрашиваю, что это за проблемы такие, потому что мне хватает своих собственных, которые «по-мужски». И самая главная – это отравление женщины с проблемами.

К тому времени, как мама выходит из дому и скрывается за углом, я встаю из-за стола, хватаю рюкзак и говорю Грейс, что уже восемь тридцать пять и поэтому я пошел в школу. Когда я захлопываю за собой дверь, сестра все еще орет, что я никогда не прихожу в школу вовремя.

Мама сворачивает за угол; я ныряю за куст бирючины. К счастью, она меня еще не заметила. Не видит она меня и тогда, когда идет по переулку к «Ирландии», а я ныряю за мусорные контейнеры и за заборы. Я крадусь по теням аллеи, похожий на мамину тень, более стройную, более привлекательную, чем она сама. Время от времени мама оборачивается, но я такой шустрый, что меня не подловить.

Роял-Принцесс – это огромная университетская больница в пяти километрах к востоку, и от «Ирландии» она очень далеко. Отсюда даже 237-й автобус, который идет к больнице, не поймаешь. Мама останавливается, поправляет ручку сумки и двигается вниз по Карнейшн-роуд; я бы сказал, что она направляется к дому Большого Дейва. Пока что она меня так и не заметила. Она сворачивает на улицу Большого Дейва. Я сижу на корточках в саду и слышу, как дальше по улице звенит дверной звонок. Я всплываю на поверхность и тут же ныряю обратно.