Шандор Тот - Второе рождение Жолта Керекеша

— Папа может нас ненадолго оставить, — сказал он.

Отец кивнул и быстро, бесшумно исчез.

Кроме общей слабости, никаких болевых ощущений у Жолта не было. А то, что отца отослали, ему определенно доставило удовольствие: пусть побудет за дверью. Здесь обойдутся и без него. Это было сказано очень ясно.

— Садись, Жолт!

Жолт не двинулся с места. И вообще он не был уверен, что останется в этой покрашенной в белый и желтый цвета комнате, лицом к лицу с этим улыбчивым, ласковым доктором. Вообще-то он был даже разочарован, особенно обстановкой кабинета, но разочарование было приятным. Ведь он ожидал другого. Он думал, что врач будет сдержанный, сухой, узкоглазый, такой, как его отец, и он усадит его в отвратительное черное кресло, засунет его голову в специальное приспособление, чтобы придержать подбородок, потом влезет к нему чем-нибудь в горло и станет там ковыряться; или же его будут вращать на этом черном вертящемся кресле, и везде будут руки, инструменты, лекарства… Потом выключат свет, и на черной стене загорится красная лампочка. Но ничего даже похожего не было. Его ввели в белую просторную комнату с магнитофоном в углу и справа, что его особенно удивило, с застекленным шкафом, уставленным разноцветными кубиками, коробками, куклами, пластмассовыми игрушками… А сам Амбруш нисколько не походил на Керекеша, у него были широко распахнутые, как у Беаты, глаза, только не голубые, а золотисто-карие, и в них было легко смотреть.

— Если не хочешь, можешь и не садиться. Можешь даже ходить, — сказал ему Амбруш.

Жолт сразу сел.

— Правильно, — сказал Амбруш и засмеялся.

«Ловко взял он меня на пушку», — с досадой подумал Жолт. Ему ведь был предоставлен выбор: сидеть, стоять или ходить. И в любом случае все равно приказание будет выполнено. Жолт твердо решил молчать и отвечать лишь тогда, когда к чему-нибудь можно будет придраться.

Амбруш сразу взял быка за рога:

— Знаешь ли ты, почему тебя ко мне привели, Жолт?

— Потому что я заикаюсь, — небрежно ответил Жолт.

— Не совсем… — начал Амбруш.

— Значит, отчасти, — быстро перебил его Жолт.

Но эффекта не получилось. Жолт и сам почувствовал, что фейерверк остроумия не удался; Амбруш на эту потугу откликнулся своим фыркающим благодушным смехом и продолжал задавать вопросы. Беседа кружилась, как кассета магнитофона и Амбруш словно включал свои двойные улыбки.

— Кого ты больше всех любишь, Жолт?

— Зебулона.

— Ничего удивительного. Возможно, и я свою собаку люблю больше всех. Но я не посмел бы сказать это с такой категоричностью.

— А я смею, — резко взмахнув рукой, сказал Жолт.

— Иногда мне кажется, что у моей собаки Сиси есть душа. Примитивная, правда, но все же душа.

— Какой она породы? — спросил Жолт.

— Такса.

— Такса не собака.

— А что?

— Собачка.

— Понятно.

— Собаки начинаются с легавой.

— Ты знаешь свою собаку, Жолт?

— Конечно!

— Расскажи о ней. Какая она?

Жолт надул губы. Этот «двухголовый» врач заставляет его говорить. Врачу желательно знать, заикаемся мы или нет. При этой мысли Жолт в основании языка сразу почувствовал знакомый спазм.

— Разумеется, если ты хочешь… А если не хочешь…

— Хочу, — бросил со злостью Жолт.

— Можешь ли ты дать своей собаке характеристику?

— Могу.

— Отлично. Какая собака Зебулон?

— Смелая.

— Откуда ты знаешь?

— Откуда? Знал же я, когда она была робкой.

— Прекрасно! Ты хочешь со мной поиграть?

— В футбол?

— Можно в блошки. Но сначала поиграем в вопросы-ответы, если ты, конечно, не возражаешь. Дело в том, что я хочу кое-что о тебе узнать. Я от тебя этого не скрываю, потому что ты все равно догадаешься сам.

Жолт размышлял.

— А для чего это нужно?

— Я уже сказал.

— Из-за заикания?

— Нет. К заиканию это отношения не имеет.

Жолт снова нахмурился. И здесь, наверно, какой-то подвох.

— Не надо! — сказал он грубо.

Амбруш откинулся на спинку кресла. Несокрушимая улыбка, освещавшая его лоб, освободила горло Жолта от напряжения. «А он ведь совсем не злой», — подумал мальчик с некоторым разочарованием.

— В конце я, конечно, тебе объясню, для чего это нужно, — сказал Амбруш.

— В конце чего?

— Игры.

— Ладно, — согласился Жолт.

Амбруш неторопливо поднялся и положил на стол кучу коробок. Снимая с них крышки, он, как показалось Жолту, напускал на себя слишком большую таинственность.

От подозрения, что его заманят в ловушку, Жолт не избавился. Тем не менее скованность, напряжение покидали его надолго. А когда они возвращались, он пытался высечь в себе искру злости: не-ет, Амбруш вовсе не друг отца, про это они, конечно, наврали. Будь он другом, он бы к ним приходил и Жолт запомнил бы его шишковатый голый череп; такой череп никогда не забудешь. Значит, Амбруш у них не бывал. Только из-за него, из-за Жолта, они сейчас притворились друзьями. Так думал Жолт, но долго сердиться не мог. Злость его испарялась молниеносно, и секрет этого был чрезвычайно прост: как бы резко ни отвечал он Амбрушу, как бы грубо ни высказывал свои мысли, большелобый врач лишь одобрительно улыбался; он не только его ни разу не осадил, но даже явно хотел, чтобы Жолт оставался самим собой.

К концу первой встречи злость в душе Жолта вспыхнула еще один раз — когда они добрались до игры в вопросы-ответы. Все, что происходило до этого, — если не считать того сверхстранного обстоятельства, что врач просто играет с ним, Жолтом Керекешем, задавая вопросы на сообразительность, словно нет у него иных, более значительных дел! — было, по правде сказать, интересно. Амбруш дал Жолту фотографии каких-то странных мужчин и женщин, истории которых были смешаны, перепутаны, и надо было сложить их в логическом порядке. Одна фотография изображала субъекта с физиономией типичного гангстера, и Жолт долго подозревал, что это закоренелый убийца, который пытается спрятать в машине расчлененную им на части жертву. Но оказалось, что этот человек привез в подарок ребенку куклу. Потом надо было собрать руки — составные их части были сделаны из белого дерева, а пальцы почему-то отсутствовали, — и Амбруш следил по часам, сколько времени потратит на это Жолт. Почему руки без пальцев? Амбруш в ответ лишь улыбнулся. Потом из разноцветных частей Жолт складывал какие-то глупые рожи — забава совершенно дурацкая, но именно потому интересная. Игра в вопросы-ответы поначалу шла тоже отлично: пришлось думать над такими вещами, над которыми прежде Жолт никогда не задумывался. Почему глухой от рождения человек становится еще и немым? Или: как ориентироваться, если ты заблудился в лесу?

Затем Амбруш спросил, где находится остров Целебес. Вот тут-то Жолт обозлился.