Шандор Тот - Второе рождение Жолта Керекеша

Вот тут-то Беата и просчиталась — Тибор снова попал в колею верного времени. По лицу его разбежались хмурые морщины, и он обратился к Керекешу:

— Тамаш, не верь, что в такой поздний час Дани выпустят из дома на улицу. Вчера я разговаривал с его матерью, и должен тебе сказать, что Дани такой свободы не предоставляют…

— Разумеется, — сказал Керекеш, любуясь розово-белым личиком Беаты.

— В каком это смысле? — спросил Тибор.

— В каком я сказал.

— Тамаш, я удивлен. Мальчик бродит допоздна неизвестно где и вовсе не с Дани. Если бы с Дани, куда ни шло. Дани прекрасно воспитанный, совершенно нормальный мальчик…

Тишина. Магда включила фен. Беата следила за лицом Керекеша. Он пристально и задумчиво смотрел на светлый круг, который отбрасывала лампа. Беата, пожалуй, знала, о чем думал отец.

Он думал о том, что Дани нормальный воспитанный мальчик, а вот Жолт…

Беата выключила жужжащий фен и с непривычной резкостью вдруг заявила:

— Дани всегда ходит вместе с Жоли. Даже когда его не пускают.

— Вот как? — сказал Керекеш, с усилием овладев лицом, чтоб не дать ему расплыться в улыбку.

— С чего ты это взяла? Он тебе это сказал? — спросила Магда, ободряюще обнимая Беату за плечи.

— Конечно! — с горячностью сказала Беата. — С Жоли все пойдут. Кто угодно.

— Ну да! — презрительно сказал Тибор. — Потому он и бродит с собакой один.

— Не потому. А потому что со всяким Жоли ходить не станет!

— Вы мальчика страшно избаловали! Слышишь, Тамаш? — возвестил Тибор, тыча в воздух костлявым указательным пальцем. — Мальчик хороший и умный, тут ничего не скажешь, но воспитывать его надо тверже. Да, тверже.

Магда придумывала предлог, как выпроводить Тибора прежде, чем муж утратит терпение. Но ото оказалось невозможным — Тибор умолкать не желал.

— Вы говорили, что мальчик болен. А по-моему, Тамаш, твой друг доктор Амбруш несет невесть что. Мальчик говорит прекрасно! Вот на днях он стал меня обучать стихам, и я чуть не сломал язык. Я их уже не помню… погодите… Ну вот: «Ехал грек через реку…»

Все засмеялись.

А Беата продолжала:

— Бесценный мальчик, — нерешительно оглядываясь, вдруг сказал Тибор. — Привет, милая, — махнул он Беате, — спокойной ночи!

Он пошел к двери, устало волоча ноги и растроганным голосом отклоняя предложение Магды прислать для массажа Жолта, как только он вернется.

— Да я совсем не желаю массажа, — говорил Тибор.

Магда проводила старика в его комнату, потом отвела в детскую Беату.

— Ложись спать, Беата.

— Я лягу, но спать пока что не буду.

Керекеш погасил свою электропушку.

Магда вернулась и попыталась завязать непринужденный разговор:

— Тибор просто чудак и день ото дня становится все рассеяннее.

Керекеш поморщился и промолчал.

— Беате десять лет, и она прекрасно все понимает, — продолжала Магда.

— Ах, Беата пристрастна. Критическое отношение и обожание просто несовместимы.

— Но она, без сомнения, знает, за что любит Жолта, — сказала, маневрируя, Магда.

— Мы говорим не о Беате. Мы всегда говорим только о Жолте. Тебе это еще не надоело?

— Мне — нет.

Несколько минут оба молчали. Керекеш стоял перед книжной полкой.

Он взял книгу, в нерешительности ее раскрыл, потом резко захлопнул.

— Все вздор!

Магда поняла, что спора не миновать.

— Пока Амбруш забавлялся тестами, я искал. Искал и наконец нашел. У мальчика определенно скачущее давление, — сказал Керекеш.

— Прежде ты никогда об этом не говорил.

— Не говорил, потому что стабилизировал давление. Но я еще не знаю, симптом это или уже заболевание.

— А… что он означает? Амбруш…

— Амбруш! Тот, у кого прыгает давление, болен. И его надо лечить, а не копаться в его душе.

— Я хотела сказать, что Амбруш добился потрясающих результатов.

— Прекрасно. Допустим, что это так. Два месяца назад расстройство речи исчезло.

— Не только расстройство речи…

— Да, да. Мальчик стал мягче. Прекратились его отвратительные выходки. Но ведь он и в школу не ходит. Так что все это чепуха. Директор школы, спросившая так театрально: «Мы Жолта лишим коллектива?!», в конечном счете оказалась права. Вопрос был поставлен высокопарно, тем не менее директор права. Психоневролог Амбруш прекрасный, но он всегда слегка заблуждался…

Магда молча кусала губы. Керекеш с возрастающим раздражением видел, что жену убедить не удалось.

На лбу у него заблестели капельки пота, и он сердито продолжал:

— Не спорю, Амбруш как личность оказывает на мальчика благотворное влияние. Но все остальное — блеф. Знаешь ли ты, что, когда Фери сообщил мне свои премудрые выводы относительно Жолта, мне понадобилось все мое самообладание, чтобы сдержаться, не выйти из себя? Тринадцать лет я слежу за каждым движением сына, и вдруг на сцену выходит великий чародей и ошеломляет меня несколькими банальностями, которые он выкопал из своих тестов. То, что он мне сказал, не было для меня откровением. Мальчик декоцентрирован. Грандиозно! Открытие Америки! Он жаден до нового, любознателен, но объекты его любознательности постоянно меняются. Очередное открытие Америки. Я вежливо сказал Амбрушу, что я весь внимание. Следующее откровение: расстройство речи, возникшее у него в три года, результат того, что он якобы не смог безболезненно пережить распад семьи. Еще бы! Такое вообще нелегко пережить, даже любому взрослому человеку. Он шепнул мне, что Жолт страдает отцовским комплексом. Под этим, очевидно, следует понимать, что мальчик боится меня и моих к нему требований и старается это как-то уравновесить. Потрясающее открытие, сплошь новизна и свежесть. Когда же он отдал приказ свести мои аналитические беседы с сыном до минимума, у меня появилось желание поздравить его. Что может быть нелепее всего этого! Ведь Жолт осатанел именно тогда, когда я почти перестал с ним разговаривать… Почему ты молчишь? Ну скажи что-нибудь!

— Получается вот что, — медленно проговорила Магда, — все, что ты знал, Амбруш узнал через мальчика.

— Я должен этому верить?

— Ты должен этому радоваться.

— Милая, чему же я должен радоваться? Его трюкам? Надеюсь, он сумел узнать через мальчика, что мое настойчивое требование не провалиться по математике исходит не от меня одного.

— Возможно, Амбрушу удалось и это.

— Смешно!

— Тамаш… спорить с тобой сейчас трудновато… но тут, по-моему, дело в другом. Мне кажется, что главное состоит в подходе Амбруша. Именно подход Амбруша и есть та неведомая сила, которая, очевидно, и обладает особой властью над мальчиком. Возможно, какой-то магической властью. А ты возмущен, что эта власть не твоя.