Артемий Лукьяненко - Лето на Цеоде

– Ты была на Земле?

Рунмарион возмутился:

– Да ты чего?!

Ин облегченно выдохнула. Я заметил это и еще больше утвердился в своем решении.

– Нет, ни разу.

– Побывай! – посоветовал я. – Удивительная, прекрасная планета. Природа у вас очень красивая, зато у нас есть огромные города.

– Ты на Земле родился? – уточнила Ин.

– Ага!

Потом мы поиграли в прятки. А в два часа Адаль позвала всех обедать.

– Ин, тебя это тоже касается!

– Большое спасибо, но я…

– Это не обсуждается, – отрезала Адаль.

Ин послушно кивнула. Мы вошли в дом и уселись за стол.

– Амаричка, – хихикнул Рунмарион, – покорми кошечку!

Амари подошла к маме:

– А можно мне корм Марципана?

– Ты хочешь его попробовать? – удивилась Адаль.

– Нет, – успокоила ее Амари, – я буду кормить котика!

Мама посмотрела на дочь как на храбрейшего человека:

– Ты уверена? Ну, ладно.

Она достала пакетик с кормом и протянула его Амари. Та осторожно шагнула к подушке, на которой разлегся кот.

– Уважаемый Марципан!

– Мяу? – Кот мигом поднялся на ноги.

– Я принесла вам корм в знак примирения!

Амари насыпала корм в миску и протянула питомцу.

– Мяу? – удивился кот. Подошел к миске, придирчиво осмотрел еду, понюхал, пошевелил лапой.

До этого он смотрел на девочку как на опасного шутника, но теперь был благодарен – и аккуратно, со всей кошачьей вежливостью съел свое блюдо.

– Мяу!

Амари немного испугалась, но ответила:

– Не за что!

Кот подошел к стулу Амари и поднял голову. Я понял, чего хочет кот, и подсказал:

– Он предлагает себя погладить!

– Я догадалась, но боюсь! – прошептала Амари. – Цапанёт еще!

Она все же протянула руку и дотронулась до мягкой шерсти.

– Даже не помню, когда в последний раз его гладила! – изумилась Амари.

– Вот видишь! Он на самом деле прекрасный питомец и веселый друг!

Страх прошел. Амари опустилась на коленки и прижалась к Марципану.

– Извини нас, котик!

– Мяу…

В этот момент в комнату влетел Флинт. Трепеща крыльями, он уселся прямо на спину Марципана и прокричал:

– Пятнадцать попугаев на кормушку с зерном! Чик-чирик – и поилка с водой!

Ин ахнула и прижала ладони к лицу.

– Не бойся, – сказал я. – Это мой попугай, Марципан его знает и не обидит.

Марципан и в самом деле только посмотрел на Флинта снисходительно и тут же перестал обращать внимание.

– Это… это мой попугай… – ответила Ин. – Я его научила этим стихам! Он улетел месяц назад. Я его назвала…

– Флинт? – спросил я.

– Флинт! – подтвердила Ин, с восторгом глядя на меня.

Волнистик, услышав свое имя, вспорхнул и сел Ин на плечо. После чего с достоинством сказал:

– Ин красивая девочка!

Я почувствовал, что краснею.

Но, к счастью, Ин сама залилась краской и воскликнула:

– Флинт, как не стыдно все повторять! Я же шутила!

– Но ты и в самом деле красивая, – сказала Амари. – Без шуток. А как вы теперь поделите попугая?

Она покрутила в руках амулет. День клонился к вечеру. Горизонт налился алым светом заходящего солнца, словно спелое яблоко. Ин отдыхала на ступеньках крыльца от дневного зноя. Приятный ветерок легонько ласкал ее разгоряченное лицо.

– Все нормально? – Отец уселся рядом с Ин.

– Да, – кивнула она. – Представляешь, папа, Флинт нашелся! Он теперь у Вука живет.

– Не захотел возвращаться?

– Нет. Ничего, все нормально.

Где-то застрекотал кузнечик.

– Что-то мне так не кажется… – задумчиво сказал отец.

– Видно, да?

Он улыбнулся:

– Что произошло?

Она покраснела.

– В общем, мы играли в «тайну или влияние».

– Знаю такую. Мы в детстве играли в нее. Только тогда она называлась «правда или действие».

– Амари задавала Вуку вопросы, типа: «Кто тебе нравится?»

Отец улыбнулся:

– Все ясно.

Ин вздрогнула:

– Что ясно?

– Он тебе нравится, – сказал папа.

Ин возмущенно вскрикнула:

– Неправда!

Отец кивнул:

– Хорошо, неправда. Продолжай!

– Так вот, Вук сказал, что ему нравится шатенка с глазами цвета яшмы… Какого цвета у меня глаза, а?

Отец рассмеялся:

– То есть тебя волнует, кто ему нравится?

– Да, немного, – опустив глаза, ответила Ин.

Папа подумал и сказал:

– Знаешь, ты можешь пригласить его завтра на завтрак.

– Правда? Спасибо! – Ин поцеловала папу в щеку и кинулась к телефону.

Отец сидел на деревянных ступеньках и улыбался, покачивая головой. Солнце коснулось горизонта и окрасило вечернее небо в светло-розовый. Аромат полевых цветов придавал этому вечеру особую красоту.

На следующее утро мы с Амари и Рунмарионом отправились к Ин. Она пригласила нас позавтракать вместе, и мы согласились. Ночью шел дождь. Это не был серый скучный осенний ливень. Это был светлый летний дождик, под которым хочется бегать и ловить капли ртом. Я люблю такую погоду, ведь после дождя все лесные ароматы усиливаются и утончаются. Мы шли сквозь утренний лес, наполненный ароматом сосновой хвои, свежей травы и чистой воды.

– Волшебство, – воскликнул я.

– Чудеса, – прошептала Амари.

– Как же хочется спать, – зевнул Рунмарион.

Амари бросила на брата снисходительный взгляд и покачала головой.

Мы дошли до дома Ин и остановились у калитки.

– Ин! – позвала Амари.

– Амари! – Дверь открылась, и на порог выбежала Ин.

Она сияла от радости:

– Проходите-проходите!

Рунмарион открыл калитку и вошел в уютный садик. Следом – Амари. Я стоял на месте. Мой взгляд приковала статуя. Та самая, из валунов. Я внимательно вглядывался в этого колосса и нервничал. Глыбы нависали над нами, словно грозя в любой момент обрушиться.

– Вук! – позвала Ин.

Я смотрел на скульптуру и все больше пугался. Отвлечься от нее оказалось непросто – пришлось напрячь все силы.

– Идем, пирожки стынут! – рассмеялась Ин.

– Ага.

Я сделал шаг к калитке – и повалился на землю. Ноги отнялись.

– Вук! – испугалась Ин. – Что с тобой?

Я был напуган не меньше ее, но сумел встать на удивление легко.

– Все нормально, – заверил я, но, когда снова попробовал войти в сад, опять рухнул на траву.

По мне как будто прошел ток. Ноги наотрез отказывались идти дальше.

– Да что за подстава! – возмутился я. – Я хочу позавтракать!

Ин не на шутку испугалась и подошла ко мне.

– Помочь?

Она нагнулась, чтобы поднять меня на ноги, и коснулась плеча. Боль вонзилась в меня, словно ужалила медуза. Чтобы хоть как-то справиться с ней, я вцепился в траву, с корнем выдирая ее из земли. Плечо нестерпимо кололо и жгло. Ин отшатнулась и присела у забора. Она тоже судорожно сжимала покрасневшую ладонь. Боль была острая, режущая и беспощадно проникающая. Мышцы свело, а в глазах помутнело… Мы сидели на траве и скрежетали зубами.