Артемий Лукьяненко - Лето на Цеоде

– И что, появлялись смельчаки, готовые бросить ему вызов? Или он рыцарей… как еду приманивал?

– В смысле? – не понял Элионор. – Я же говорю: он вегетарианец! Он занимался торговлей!

– Торговать принцессами? – я хмыкнул. – Думаю, это был хит сезона!

– Верно! – обрадовался Элионор. – Он продавал принцесс: по семь возов брокколи за штуку. Если же ему удавалось стащить пару принцесс или даже троих, как однажды случилось, то тогда устраивал акции: «Покупайте одну принцессу за четырнадцать возов брокколи, плюс одна в подарок».

– Это не акция, – заметил я. – Это жульничество!

– И снова наезд, – вздохнул дракон. – Какое же это жульничество? Он продает двух принцесс за четырнадцать возов! Все честно! Ничего ты, юноша, в торговле не смыслишь.

– Ну, допустим, – кивнула Ин. – А что дальше?

– Дальше? – Элионор замялся. – Ну… все принцессы кончились, похищать их по второму разу как-то неприлично. И ему пришлось выкрадывать принцев и уносить их в глухие дебри, а потом ждать, пока за ними явятся их мамы.

Инмара хихикнула:

– Удачно?

– Эм-м… – Дракон переступил с ноги на ногу. – Ну их матери-то сами когда-то были принцессами, которых он похищал. Поэтому они знали, что драконы по большей части – торговцы, а зная это, они сторговывались с братом аж до трех с половиной возов! Грабеж!.. Приведу пример: у короля нашего, Его Величества Аскольда, есть жена, которая когда-то была такой «принцессой в башне» и которую продали, представьте себе, за два воза морковки !

– То есть здесь на троне сидят два воза морковки?

– Я к этому и вел, – кивнул Элионор. – Потом и с принцами стало плохо: их матери наотрез отказались платить, поскольку знали, что опасность их детям не грозит. А ведь брату приходилось кормить этих рыцарей, развлекать, а самым маленьким даже менять подгузники! А теперь вернемся к тебе, юная волшебница. Мой брат, скорее всего, увидел, как ты колдуешь, и подумал, что неплохо было бы продать сразу и принцессу, и волшебницу. А за такой «сет», сама понимаешь, он бы выторговал не менее двадцати возов брокколи!

Ин смутилась:

– Но я же не принцесса!

– А-а… – Дракон махнул крылом. – Кто вас разберет! Как вас, девчонок, послушать, так каждая девочка – принцесса.

Мы немного помолчали. На этот раз тишину прервала Инмара.

– Вукузё, мне так стыдно за то, что я хотела тебя погубить, – Ин виновато глянула на меня. – А ты меня и от разбойников спас, и… и когда узнал обо мне правду, то отказался утопить. Это… благородно.

Я покраснел:

– Да пустяки.

– Нет, не пустяки, – улыбнулась Инмара. – Это подвиг, прямо как с рыцарями. Но почему ты отказался от победы? Ведь Элионор сказал правду: я – единственная наследница своего рода. Так почему?

Я вздохнул и посмотрел на Элионора в поисках поддержки. Дракон расплылся в улыбке, прищурился и утвердительно кивнул: мол, давай! Я перевел дух и ответил:

– Да потому, что ты… классная и… – Я снова глянул на Элионора. Он многозначительно приподнял бровь, всем лицом, если можно так назвать драконью морду, показывая: «Не то». Я повернулся к Инмаре и выпалил на одном дыхании:

– Ты мне нравишься.

– Правда?.. – Ин опустила глаза.

– Да! – Я кивнул. – Правда!

Потом мы тихо сидели вместе, наслаждаясь теплой летней ночью. Ближе к утру Ин спросила Элионора, не знает ли он, где находится черный портал, и дракон показал нам нужное направление.

Мы обнялись, и дракон, расчувствовавшись, даже подарил нам по одной своей чешуйке, признавшись, что как раз линяет. Они были удивительно легкими и одновременно очень прочными. По совету Элионора я взял розовато-оранжевую, а Инмара – синевато-лиловую. Честно говоря, нам понравились другие, но дракон, ухмыляясь, настоятельно посоветовал взять именно эти: «Они вам лучше всего подходят!» А когда дракон ухмыляется тебе в лицо, спорить с ним как-то совсем не хочется! Инмара достала из рюкзака два шнурка, и мы повесили чешуйки себе на шею, подобно нашим старым амулетам. Элионор предложил нам вернуться и не забыть прихватить с собой его брата, хотя имени его он так и не назвал, – видно, у драконов к этому особое отношение.

Мы отправились в путь. Элионор заверил, что дорога займет пару часов, и мы не стали терять времени понапрасну.

Через час мы вышли к речушке, на берегу которой увидели аккуратный деревянный домик. Бревна его были украшены замысловатой резьбой, изображениями разных животных, а на окнах стояли глиняные горшочки с цветами. Когда мы проходили мимо ограды, то заметили старичка, возившегося в огороде. Как оказалось, это был местный лесник – седой, подслеповатый на левый глаз и глуховатый на оба уха. Он назвался Палесом и вежливо пригласил в гости «двух столь очаровательных девочек». Я не стал огорчать дедулю, тем более что мы не могли отказаться от такого заманчивого предложения, так как не спали всю ночь и давно не ели! А сторож угостил нас жарким с зайчатиной (сам делал), борщом с зайчатиной (сам делал) и пирожками с зайчатиной (внук навещал и привез от дочки гостинец).

Мы наелись и сразу почувствовали себя лучше. Ин сказала старику, что она знаменитая волшебница и обязательно вознаградит его за гостеприимство. Старик сразу почему-то забеспокоился и забормотал, что путники тут нечасто ходят и он всем рад. Даже принес из подпола кувшин с квасом, вкусным, но каким-то горьковатым. Мы неохотно собрались уходить, но старик стал умолять «благородных волшебниц» оказать ему честь и отдохнуть после тяжкой дороги. Мы с Ин переглянулись, и она кивнула: мол, честный человек, не бойся. И мы (с большим облегчением) заснули на мягких тюфяках, набитых свежей соломой…

Проснулся я от песни и в полусонном состоянии навострил уши. Услышал я вот что:

Я приподнял голову и обнаружил, что связан по рукам и ногам и лежу в телеге, запряженной осликом. Инмары рядом не было. На козлах сидел селянин и продолжал горланить эту нескладную варварскую песню. Это был молодой мужчина с рыжей бороденкой и кудрявыми спутанными волосами.

– Что за дела? – возмутился я. – А ну развяжите меня немедленно!

Нет, я все понимаю, когда на тебя нападают разбойники и связывают по рукам и ногам – это хотя бы логично! Но когда тебя во сне связывает милый полуслепой старичок – это настоящее свинство!

Крестьянин в страхе обернулся и взвизгнул.

– Господи помилуй! Очнулся! – Мужчина припустил ослика еще быстрее, хотя непонятно, чего он этим хотел достичь.