Эмили Родда - Всё о волшебной стране Тилоаре

— Правильно, — вставила Меран. — А Малышка говорит то же самое, что повторяла последние несколько лет. Чем старше она становится, тем сильнее ее печаль. Ей скучно расти без ровесников. Она похожа на Аилсу, такая же непоседливая и отчаянная.

— И у нее, в отличие от меня, нет снов о доме, — заметила Аилса. Взгляд ее блестящих глаз скользнул по Жасмин, Лифу и Барде. — Я благодарна странникам за то, что они потревожили мой покой, — добавила она. — Я снова почувствовала, что живу.

Гренн выпрямился. Его выцветшие, полные тоски глаза глядели на гору. Солнце уже закатилось. Наконец он заговорил.

— Вы правы, — нехотя признал он. — И если так суждено, пусть так и будет. Я только прошу вас быть осторожными, не рисковать и вернуться к нам как можно скорей.

— Так и будет, — заверила его Аилса. Она с улыбкой огляделась по сторонам. — Сегодня я лишь немного отопью из родника, тогда мой сон будет чуток. Утром я разбужу остальных. Нужно отправиться в путь еще до рассвета.

Этой ночью Лиф снова видел сон. Он подготовился к нему заранее, сконцентрировав мысли на отце и матери, пока пил сладкую ледяную воду. «Если они мертвы, лучше мне об этом узнать сразу, — сказал он самому себе. — А если живы, это единственный шанс узнать, где они».

Когда он уже занял место для ночлега, мысль о том, что он сейчас увидит, стала невыносимой, Лиф был необычайно молчалив и напряжен. Он ничего не сказал Барде и Жасмин, но те поняли, о чем думает их друг, и тоже притихли, лишь пожелав ему доброй ночи. Лиф был благодарен им за это. Он должен сам узнать правду, и разговоры тут ни к чему.

Какое-то время он боролся со сном. Просто лежал, глядя в небо. Но наконец истома, вызванная волшебной водой, взяла верх.

В этот раз он сразу увидел то, что хотел и чего боялся.

Сначала ощутил сильный запах — запах сырости и гнили. Откуда-то доносились звуки — стоны и крики, приглушенные, подхваченные эхом. Было темно.

«Я в могиле», — с ужасом подумал Лиф. Но когда его глаза привыкли к мраку, он увидел, что стоит посреди темницы. Одинокая сгорбленная фигура сидела в углу на полу.

Это был его отец.

Забыв, что он очутился здесь только душой, Лиф позвал его, подбежал и схватил за руку. Пальцы прошли сквозь плоть. Отец продолжал сидеть молча, ничего не слыша и не видя, поглощенный тяжелыми думами. Горячие слезы выступили у Лифа на глаза, он снова позвал отца. На этот раз тот поднял голову. Он глядел прямо на сына, на лбу залегли морщины.

— Да, папа, это я! — закричал Лиф. — Услышь меня! Что произошло? Где мы? Где мама?..

Но отец снова тяжело вздохнул и склонил голову.

— Сон, — еле слышно пробормотал он.

— Нет, не сон! — воскликнул Лиф. — Я здесь! Папа…

Отец поднял глаза. В замочной скважине повернулся ключ. Когда дверь отворилась, Лиф отскочил в сторону. На пороге стояли трое — высокий худощавый человек в длинных одеждах в сопровождении Стражей, освещающих фонарями ему дорогу. На одно мгновение Лиф решил, что его крики были услышаны. Но тут же стало понятно, что незнакомцы не видят его, так же как и отец.

— Итак, это ты, Джарред! — Человек в длинных одеждах взял у стража фонарь и медленно вышел на середину темницы. Свет упал на его лицо, обозначив острые черты, выпирающие скулы и тонкие губы.

— Прандин! — выдохнул отец Лифа.

Сердце мальчика бешено застучало. Прандин? Советник короля Эндона, тайный слуга Повелителя Теней. Но он мертв. Это точно…

Человек усмехнулся.

— Нет, кузнец, — вымолвил он. — Тот, чье имя было Прандин, выпал из окна дворцовой башни шестнадцать лет назад, в день, когда Господин захватил королевство. Прандин был глупцом или неудачником. Впрочем, возможно, ты знаешь о его гибели больше моего.

— Я ничего не знаю.

— Посмотрим. Но когда умирает один, его место занимает другой. Господину нравится это лицо. Он повторил его во мне. Я Фэло.

— Где моя жена?

Лиф затаил дыхание. Фэло ответил не сразу.

— Хочешь узнать? Возможно, я скажу тебе, если ты ответишь на мои вопросы.

— Какие вопросы? Почему вы привели нас сюда? Мы не сделали ничего дурного.

Фэло повернулся к страже, дежурившей у дверей.

— Оставьте нас! — приказал он. — Я лично допрошу заключенного.

Стражи поклонились и немедленно удалились.

Как только дверь затворилась, Фэло вытащил что-то из кармана. Эта была маленькая голубая книжка.

«Волшебный Пояс Тилоары» — книга, которую Джарред разыскал в дворцовой библиотеке. Книга, которую Лиф сам не раз читал, из которой он так много узнал о могуществе Пояса и волшебных камней.

Лифу было противно видеть ее в руках врага. Как ему хотелось вырвать ее, спасти отца от унижений. Но он был бессилен. Все, что он мог, — это просто стоять и смотреть.

— Книгу нашли в твоем доме, Джарред, — произнес Фэло. — Как она там оказалась?

— Я не помню.

— Я подскажу тебе. Нам известно, что она хранилась в библиотеке здесь, во дворце.

— Мальчиком я жил при дворе. Возможно, я взял ее с собой. Столько лет прошло. Я позабыл.

Фэло поглаживал книгу тонкими костлявыми пальцами. Жестокая улыбка не сходила с его губ.

— Господин уверен, что ты обманываешь нас, Джарред, — сказал он. — Он полагает, что ты сохранил верность другу детства, этому глупцу Эндону, и помог ему и его жене, носящей под сердцем отродье королевской крови, сбежать.

Отец Лифа покачал головой.

— Эндон считал, что я предатель, — тихо произнес он. — Он никогда не обратился бы ко мне за помощью, а я, в свою очередь, не пришел бы ему на выручку.

— Мы тоже так думали раньше. Но теперь наша уверенность поколеблена. Странные вещи происходят в королевстве, кузнец. И это не нравится Господину.

Лиф увидел, как в потухших глазах отца вспыхнул огонек надежды. Мальчик посмотрел на Фэло. Заметил ли тот эту перемену?

Заметил. И когда заговорил снова, в его голосе звучал лед.

— Некие союзники, представляющие ценность для Господина, уничтожены. Некие сокровища, также представляющие для него ценность, похищены. Мы подозреваем, что король Эндон до сих пор жив. Мы подозреваем, что он предпринимает последние бесполезные попытки вернуть власть. Что ты знаешь об этом?

— Ничего. Как и все в Тиле, я думал, что Эндона нет в живых. Так нам говорили.

— Разумеется. — Фэло замолчал. Затем склонился к пленнику, так что его лицо, освещенное фонарем, оказалось совсем близко. — Где твой сын, Джарред? — рявкнул он.

Во рту у Лифа пересохло. Он не сводил глаз с отца. Его сердце едва не разорвалось от боли, когда он увидел глубокие морщины, порожденные страданием, тоской и усталостью, избороздившие родное, так похожее на его собственное лицо.