Рик Риордан - Перси Джексон и проклятие титана

Талия вздохнула:

– Ну ладно. Пожалуй, вы вдвоем сходите и купите нам поесть. А мы с Перси и Бьянкой зайдем в продуктовый. Может, там подскажут, что делать.

Мы договорились через пятнадцать минут встретиться у входа в продуктовый. Бьянке, похоже, не очень-то хотелось идти с нами, но она все же пошла.

В магазине мы узнали много важного о Клаудкрофте: снега мало, кататься нельзя, в магазине продаются резиновые крысы по доллару за штуку, а простого способа отсюда уехать нет, только на своей машине.

– Можете вызвать такси из Аламогордо, – неуверенно посоветовал продавец. – Это внизу, у подножия гор. Но оно будет сюда ехать не меньше часа. И стоить это будет несколько сотен долларов.

Продавец выглядел таким одиноким, что я купил у него резиновую крысу. Потом мы вышли на улицу и встали на крыльце.

– Замечательно! – буркнула Талия. – Пойду прогуляюсь по улице, вдруг в других магазинчиках что-нибудь посоветуют.

– Но продавец же сказал…

– Знаю, знаю, – ответила она. – Но я все равно проверю.

Я ее отпустил. По себе знаю, каково это, когда тебе не сидится на месте. У всех полукровок проблемы с дефицитом внимания, потому что мы все прирожденные бойцы. Мы не можем просто стоять и ждать. Кроме того, у меня было ощущение, что Талия до сих пор расстроена из-за нашего вчерашнего разговора про Луку.

Мы с Бьянкой остались вдвоем. Нам было неловко. Ну, то есть… мне и так-то всегда было не очень уютно разговаривать с девчонками один на один, а с Бьянкой я вообще никогда наедине не оставался. И я не знал, о чем с ней разговаривать, тем более теперь, когда она стала Охотницей и все такое.

– Славная крыска, – сказала она наконец.

Я посадил крысу на перила. Может, благодаря ей торговля пойдет лучше…

– Ну, это… и как тебе в Охотницах? – спросил я.

Она поджала губы:

– А ты все еще злишься, что я к ним присоединилась, да?

– Не-а. Главное, чтобы это… ну… чтоб тебе было хорошо.

– Я не уверена, что слово «хорошо» тут уместно теперь, когда владычица Артемида пропала. Но быть Охотницей действительно круто. Я сделалась как-то спокойнее. И все вокруг как будто замедлилось. Думаю, это бессмертие так действует.

Я уставился на Бьянку, пытаясь на глаз определить, что изменилось. Она действительно выглядела уверенней, чем раньше, более безмятежной. Она больше не прятала лицо под зеленой шапкой. Волосы у нее были зачесаны назад, и, разговаривая, она смотрела мне в глаза. Я внезапно содрогнулся, осознав, что и пятьсот, и тысячу лет спустя Бьянка ди Анджело останется точно такой же, как сегодня. Я уже давным-давно умру, а она, быть может, будет точно так же разговаривать с каким-нибудь другим полукровкой и по-прежнему будет выглядеть двенадцатилетней девочкой.

– Нико не понял моего решения, – пробормотала Бьянка. И посмотрела на меня, словно хотела, чтобы я ей сказал, что все в порядке.

– Да все с ним будет нормально, – заверил я. – В лагерь полукровок приходит много детей. Аннабет же нормально прижилась.

Бьянка кивнула:

– Надеюсь, мы ее найдем. Аннабет, в смысле. Ей повезло, что у нее есть такой друг, как ты.

– Ага, и много ей с того проку…

– Не вини себя, Перси. Ты рисковал жизнью, чтобы спасти нас с братом. В смысле, это был действительно отважный поступок. Если бы я не познакомилась с тобой, я бы, может, и не решилась оставить Нико в лагере. Я подумала: если там такие люди, как ты, значит, с Нико будет все нормально. Ты хороший парень.

Комплимент застал меня врасплох.

– Но я же сшиб тебя с ног тогда, при захвате флага!

Она расхохоталась:

– Ну ладно! Если не считать этого, то ты хороший.

В двухстах метрах от нас Гроувер с Зоей вышли из кофейни, нагруженные стаканчиками и пакетами с выпечкой. А мне почему-то пока не хотелось, чтобы они возвращались. Это звучит странно, но я осознал, что мне нравится разговаривать с Бьянкой. Она довольно приятная девочка. Во всяком случае, общаться с ней куда проще, чем с Зоей Ночной Тенью.

– А в чем там дело у вас с Нико? – спросил я у нее. – Где вы учились до Вестовера?

Она нахмурилась:

– По-моему, в каком-то пансионе в Вашингтоне… Но мне кажется, что это было давным-давно.

– А с родителями вы никогда не жили? Ну, в смысле, с вашим смертным папой или мамой?

– Нам говорили, что наши родители умерли. На наше имя был открыт банковский счет. Там, видимо, уйма денег. Время от времени приезжал адвокат, узнать, как у нас дела. А потом нам с Нико пришлось уйти из той школы.

– Почему?

Бьянка нахмурилась:

– Мы должны были куда-то поехать… Я помню, это было важно. Мы долго-долго путешествовали. Потом несколько недель прожили в том отеле. А потом… не знаю. Однажды пришел другой адвокат и увел нас оттуда. Он сказал, что нам пора ехать. И повез нас обратно на восток, в Вашингтон. Потом на север, в штат Мэн. И мы стали учиться в Вестовере.

Очень странная история. С другой стороны, они же полукровки. У нас всегда все шиворот-навыворот.

– То есть ты практически всю жизнь воспитывала Нико сама? – спросил я. – Вы всегда были вдвоем?

Она кивнула.

– Вот почему мне так хотелось сделаться Охотницей! Ну, в смысле, я понимаю, это эгоистично, но мне хотелось жить своей жизнью, иметь своих собственных друзей. Не пойми меня неправильно: я люблю Нико, но я просто хотела попробовать, каково это – не быть старшей сестрой двадцать четыре часа в сутки.

Я вспомнил прошлое лето и как я себя чувствовал, когда обнаружил, что у меня есть младший брат-циклоп. Я понимал, что имеет в виду Бьянка.

– Зоя, похоже, тебе доверяет, – сказал я. – Слушай, а о чем вы говорили тогда – про какую-то опасность, связанную с походом?

– Когда это?

– Ну, вчера утром, в павильоне, – сказал я прежде, чем спохватился. – Что-то насчет генерала…

Она помрачнела:

– Откуда ты… Ах да, шапка-невидимка! Ты подслушивал, да?

– Нет! Ну, то есть на самом деле нет. Я просто…

От необходимости объясняться меня спасло то, что подошли Зоя и Гроувер с напитками и выпечкой. Нам с Бьянкой принесли горячий шоколад. Себе они взяли кофе. Мне достался черничный кекс, и кекс был такой вкусный, что мне почти удавалось игнорировать гневный взгляд Бьянки.

– Надо использовать выслеживающее заклятие, – сказала Зоя. – Гроувер, у тебя желуди еще остались?

– М-м, – ответил Гроувер. Он жевал кекс с отрубями, прямо с оберткой. – Думаю, да. Мне надо только…

Он застыл.

Я собирался спросить, что случилось, как вдруг на нас повеяло теплом, будто весенний ветерок заблудился и залетел сюда, в зиму. Свежий ветерок с ароматом полевых цветов и солнца. И что-то еще – будто голос, который пытался что-то сказать. Предупредить о чем-то.

– Гроувер, твой стаканчик! – ахнула Зоя.

Гроувер выронил стаканчик, разрисованный птичками. И вдруг птички отделились от картона и разлетелись прочь: стайка крохотных голубков. Моя резиновая крыса пискнула. Она пробежала по перилам и шмыгнула в кусты: настоящая шерсть, настоящие усики…