Рик Риордан - Перси Джексон и проклятие титана

– Ах, та девочка, которую вы потеряли? Хм. Понятия не имею.

Я постарался не злиться. Я понимал, что богам трудно принимать смертных всерьез, даже полукровок. Слишком мало мы живем по сравнению с богами.

– А как насчет чудовища, которое искала Артемида? – спросил я. – Вы не знаете, кто это?

– Нет, – ответил Аполлон. – Но знаю, кто может это знать. Если не отыщете чудовище к тому времени, как доберетесь до Сан-Франциско, найдите Нерея, Морского Старца. У него долгая память и острый глаз. Ему дарованы знания, которые порой бывают сокрыты даже от моего оракула.

– Но оракул-то ваш! – возразил я. – Вы что, не можете объяснить, что означает его пророчество?

Аполлон вздохнул:

– Ты бы еще художника попросил объяснить, что означает его картина, или поэта, что означают его стихи. Это уничтожит саму идею. Смысл становится ясен лишь в ходе поисков…

– Короче, вы не знаете.

Аполлон посмотрел на часы:

– Ох, времени-то сколько! Ну, я побежал. Перси, боюсь, я больше не могу рисковать, помогая вам, но не забывай того, что я говорил! Непременно поспи! А когда вернешься, жду от тебя хорошего хокку о вашем походе.

Я хотел возразить, что вовсе не устал и отродясь не сочинял хокку, но Аполлон щелкнул пальцами, и я почувствовал, как глаза у меня закрываются.

Во сне я был кем-то другим. На мне была старомодная греческая туника – мне изрядно поддувало снизу – и кожаные сандалии со шнурками. Шкура Немейского льва висела у меня на плечах, точно плащ, и я куда-то бежал – меня тянула за руку девушка.

– Скорей! – говорила она. Было слишком темно, чтобы разглядеть ее лицо, но в ее голосе слышался страх. – Он нас найдет!

Была ночь. Над головой сияли миллионы звезд. Мы бежали по высокой траве, в воздухе висел пьянящий аромат тысяч разных цветов. Это был роскошный сад, однако девушка тащила меня через него, как будто мы вот-вот погибнем.

– Я не боюсь! – попытался сказать я девушке.

– И напрасно! – ответила она, волоча меня вперед. Ее длинные черные волосы, заплетенные в косу, ниспадали по спине. Шелковые одежды слабо светились в сиянии звезд.

Мы взбежали вверх по склону холма. Она затащила меня за терновый куст, и мы рухнули на землю, тяжело дыша. Я не знал, чего так боится девушка. Сад выглядел таким мирным! А я чувствовал себя сильным. Куда сильнее, чем когда-либо прежде.

– Незачем так бежать, – сказал я ей. Мой голос звучал ниже и куда увереннее прежнего. – Я одолел тысячи чудовищ голыми руками.

– Только не его! – сказала девушка. – Ладон слишком силен. Ступай в обход, на гору, к моему отцу. Это единственный путь.

Боль в ее голосе удивила меня. Она действительно тревожилась, как будто я ей был небезразличен.

– Не доверяю я твоему отцу.

– Доверять ему не следует, – согласилась девушка. – Тебе придется его обмануть. Но взять добычу силой ты все равно не сможешь. Ты погибнешь.

Я хмыкнул:

– Так отчего бы тебе не помочь мне, красавица?

– Я… я боюсь. Ладон меня остановит. И сестры, если они все узнают… они отрекутся от меня.

– Ну, значит, ничего другого не остается.

Я встал и потер руки.

– Постой! – сказала девушка.

Она, казалось, пыталась принять мучительное решение. Потом подняла руки и дрожащими пальцами вынула из волос длинную белую шпильку.

– Если тебе придется сражаться, возьми это. Ее дала мне моя мать, Плейона. Она была дочерью океана, и в этой вещи таится его мощь. Сила моего бессмертия.

Девушка дыхнула на шпильку, и та слабо засветилась. В свете звезд она переливалась полированным перламутром.

– Возьми, – сказала она. – Сделай из нее оружие.

Я расхохотался:

– Из булавки-то? Разве Ладона этим убьешь, красавица?

– Может, и не убьешь, – согласилась она. – Но это все, что я могу тебе предложить, раз уж ты такой упрямый.

Голос девушки заставил мое сердце смягчиться. Я протянул руку, взял булавку, и она выросла и отяжелела у меня в руке. И вот я уже держал знакомый бронзовый меч.

– Баланс хороший, – сказал я. – Хотя я предпочитаю сражаться голыми руками. Как же зовется этот клинок?

– Анаклузмос, – грустно ответила девушка. – Поток, что внезапно подхватывает и уносит тебя прочь, в открытое море.

Не успел я поблагодарить ее, как послышался топот, шелест травы, шипение, как из проколотой шины, и девушка воскликнула:

– Поздно! Он здесь!

Я резко сел на водительском сиденье «Ламборгини». Гроувер тряс меня за локоть.

– Перси! – говорил он. – Уже утро! Поезд стоит. Идем!

Я тряхнул головой, прогоняя сон. Талия, Зоя и Бьянка уже подняли завесу из сетки. Снаружи виднелись заснеженные горы, поросшие соснами, и алое солнце, встающее между двух вершин.

Я выудил из кармана свою ручку и уставился на нее. Анаклузмос. Древнегреческое слово, означающее «Стремнина». Выглядела она теперь иначе, но я не сомневался, что это тот самый клинок, который я видел во сне.

И еще кое в чем я не сомневался. Девушка, которую я видел во сне, была Зоя Ночная Тень.

Мы очутились на окраине небольшого горнолыжного поселка, гнездящегося на склоне горы. Дорожный знак гласил: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КЛАУДКРОФТ, ШТАТ НЬЮ-МЕХИКО». Воздух был холодный и разреженный. На крышах домиков громоздились сугробы, точно такие же сугробы, только грязные, громоздились вдоль обочин. Высокие сосны бросали на долину непроглядно-черные тени, хотя утро было солнечное.

Даже в своем пальто из львиной шкуры я продрог к тому времени, как мы дошли до главной улицы, которая была в полумиле от железной дороги. По пути я рассказал Гроуверу про свой вчерашний разговор с Аполлоном – про то, что он велел мне отыскать в Сан-Франциско Нерея.

Гроуверу явно было не по себе.

– Да, это, наверно, здорово… Только туда еще добраться бы надо.

Я старался не падать духом, думая о том, что нас ждет. Мне не хотелось вгонять Гроувера в панику, но я знал, что мы ограничены еще одним крайним сроком – не считая того, что нам надо вовремя освободить Артемиду, чтобы она успела на совет богов. Генерал ведь говорил, что Аннабет оставят в живых лишь до зимнего солнцестояния. А солнцестояние в пятницу, всего через четыре дня. И он еще что-то говорил насчет жертвоприношения. Мне совсем не понравилось, как это звучало.

Мы остановились в центре поселка. Отсюда он был виден практически весь: школа, кучка сувенирных магазинчиков и кафешек, несколько коттеджей для горнолыжников и продуктовый магазин.

– Круто, – сказала Талия, озираясь по сторонам. – Автостанции нет. Такси нет. Проката машин нет. Отсюда никак не выберешься.

– Зато кофейня есть! – сказал Гроувер.

– Да, – согласилась Зоя. – Кофе – это хорошо.

– И выпечка! – мечтательно сказал Гроувер. – И вощеная бумага…