Рик Риордан - Перси Джексон и море Чудовищ

Теперь мы поравнялись. Сзади нагоняла Кларисса, стараясь наверстать упущенное время.

– Увидимся, Перси! – проорал Бекендорф. – Держи подарок на прощанье!

И он зашвырнул в нашу повозку кожаный мешочек. Эта гадость тут же словно прилипла к полу, из нее повалил зеленый дым.

– Греческий огонь! – завопила Аннабет.

Я выругался: про действие греческого огня ходили легенды. Выходило, что у нас осталось секунд десять, а потом эта штука рванет.

– Избавься от него! – прокричала Аннабет, но я не мог этого сделать. Колесница Гефеста все еще была неподалеку – ребята хотели дождаться последней секунды, чтобы своими глазами посмотреть, как их «подарочек» разнесет нас вдребезги. Бекендорф продолжал меня атаковать. Если я отвлекусь, чтобы нагнуться, Аннабет ранят мечом, и мы разобьемся.

Я попытался отпихнуть мешочек ногой, но он прилип намертво.

И тут я вспомнил о часах.

Уж не знаю, как я сумел извернуться, но мне удалось ударить по кнопке секундомера. В ту же секунду часы начали изменяться. Они растянулись, металлический обод, вращаясь по спирали, начал расти, как затвор устаревшего фотоаппарата, кожаный ремешок оборачивался вокруг моего предплечья до тех пор, пока у меня в руках не оказался боевой щит четырех футов шириной, изнутри покрытый мягкой кожей, а снаружи – отполированной бронзой, с чеканным рисунком, рассматривать который мне было некогда.

Я понял только одно: Тайсон только что меня спас. Я поднял меч, и клинок Бекендорфа, звякнув об него, разлетелся на куски.

– Что? – закричал он. – Как…

Больше он ничего не успел добавить, потому что я сбил его с ног своим новым щитом, так что он вылетел из колесницы, приземлившись в мягкую грязь.

Я уже хотел было рубануть оставшегося возницу, когда Аннабет заорала: «Перси!»

Греческий огонь плевался искрами. Я подцепил мешочек кончиком клинка и, держа меч, как лопату, выбросил «подарочек». Зажигательная бомба передислоцировалась и упала в колесницу Гефеста, под ноги вознице. Тот взвизгнул.

И совершенно правильно использовал ту долю секунды, что у него осталась. Он ласточкой вылетел из повозки, а та накренилась и взорвалась зеленым пламенем. Металлических коней, по всей видимости, закоротило. Они развернулись и потащили пылающую колесницу обратно, прямо на Клариссу и братьев Стоуллов, так что тем пришлось срочно уходить в сторону, чтобы избежать столкновения.

Аннабет натянула вожжи, мы повернули в последний раз. Я вцепился в бортик, уверенный, что уж сейчас-то мы опрокинемся, но девочке удалось выровнять повозку. Аннабет подхлестнула лошадей, и мы пересекли финишную черту. Толпа взорвалась аплодисментами.

Как только колесница остановилась, нас окружили друзья. Они начали скандировать наши имена, но Аннабет завопила:

– Подождите! Послушайте! Чествовать нужно не только нас одних!

Толпа не желала успокаиваться, но Аннабет умудрилась перекричать всеобщий рев.

– У нас ничего бы не получилось, если бы нам кое-кто не помог! Мы не смогли бы ни выиграть эту гонку, ни добыть руно, ни спасти Гроувера, мы ничего бы не смогли! Нам много раз спасал жизнь Тайсон! Он…

– Мой брат! – сказал я так громко, чтобы слышали все. – Тайсон мой младший брат.

Тайсон залился румянцем. Толпа одобрительно заулюлюкала. Аннабет чмокнула меня в щеку. Народ завопил еще громче, но подумать об этом я не успел, потому что все дети Афины подняли нас на руки и потащили к помосту для победителей, где уже стоял Хирон, готовый вручать лавровые венки.

Это утро было одним из самых счастливых за все время моего пребывания в лагере. Что лишний раз доказывает невеселую истину: никогда не знаешь, когда твой мир разлетится на кусочки.

Гроувер объявил, что сможет провести с нами остаток лета, а потом снова отправится на поиски Пана. Его начальники из Совета козлоногих старейшин, узнав, что он не дал себя убить и расчистил путь для последующих искателей, остались под таким впечатлением, что даровали ему двухмесячный отпуск и новый набор тростниковых свирелей. Единственная плохая новость: Гроувер наяривал на этих свирелях весь день напролет, а его умение играть отнюдь не улучшилось. Он исполнял композицию «Уай. Эм. Си. Эй.» [19], и кустики клубники начали сходить с ума, их усики обвивались вокруг наших ног, как будто хотели задушить. Полагаю, я не мог их винить.

Гроувер сказал, что теперь, когда мы рядом, он может разорвать нашу мысленную связь, но я ответил, что предпочел бы оставить все как есть, если он, конечно, не против.

Сатир отложил свои дудочки и уставился на меня во все глаза.

– Но… если я попаду в беду, ты окажешься в опасности, Перси! Ты можешь умереть!

– Если ты снова попадешь в беду, я хочу об этом знать. Я снова приду тебе на помощь, супермен. Ни на что другое я не согласен.

Приятель покраснел, но в конце концов согласился не разрывать мысленную связь. И вновь над клубничными полями полилась «Уай. Эм. Си. Эй.»; не нужно было владеть телепатией, чтобы сообразить, что думают по этому поводу растения.

Позже, на занятии по стрельбе из лука, Хирон отвел меня в сторонку и рассказал, что утряс все проблемы с подготовительной школой Меривезер. С меня сняли обвинение в поджоге спортзала, и полиция меня больше не разыскивала.

– Как вам это удалось? – спросил я.

У Хирона появился хитрый блеск в глазах.

– Я просто предположил, что смертные в тот день видели что-то другое – взрыв отопительного котла, например, в котором ты, разумеется, не виноват.

– Вы просто сказали это и они купились?

– Я немного похимичил с волшебным туманом. Когда-нибудь, когда ты будешь готов, я и тебя научу, как это делается.

– Значит… я могу вернуться в Меривезер на будущий год?

Хирон поднял брови.

– О нет, они все равно тебя исключили. Ваш директор, мистер Бонсай, сказал, что у тебя… как же он выразился?.. нехорошая карма, которая нарушает образовательную ауру школы. Но зато ты снова в ладах с законом, и это очень порадовало твою маму. О, кстати, о твоей матери…

Он отстегнул от колчана чехол с мобильным телефоном и протянул мне.

– Давно пора ей позвонить.

Начало разговора в основном состояло из гневного монолога в духе: «Перси-Джексон-о-чем-ты-только-думал-ты-хоть-представляешь-как-я-волновалась-сбежал-в-лагерь-без-разрешения-отправляешься-на-опасные-поиски-и-пугаешь-меня-до-смерти».

Но наконец мама сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

– Ну, ладно, не принимай это близко к сердцу. Я просто рада, что ты в безопасности.

Вот это мне ужасно нравится в моей маме. Она совершенно не умеет сердиться. Пытается, но по натуре она невероятно добрая.