Рик Риордан - Перси Джексон и море Чудовищ

– Прости, мама, – сказал я ей. – Больше я не буду тебя пугать.

– Не давай таких обещаний, Перси. Ты прекрасно знаешь: дальше будет только хуже.

Она попыталась произнести это как ни в чем не бывало, но я понял, что она уже заранее боится за меня.

Я хотел что-то сказать, как-то ее успокоить, но знал: она права. Я – полукровка и всегда буду совершать поступки, которые будут ее пугать. И чем старше я стану, тем страшнее будут опасности.

– Я мог бы приехать домой на какое-то время, – предложил я.

– Нет-нет. Оставайся в лагере. Занимайся. Делай то, что должен делать. Но ты же приедешь домой на будущий учебный год?

– Да, конечно. Эээ… если найдется школа, в которую меня примут.

– О, мы что-нибудь найдем, дорогой, – вздохнула моя мама. – Какое-нибудь место, где нас еще не знают…

Что же касается Тайсона, обитатели лагеря относились к нему как к герою. Я был бы рад, если бы он и дальше оставался моим соседом по домику, но вечером того же дня, когда мы сидели на песчаной дюне и смотрели на пролив Лонг-Айленд, он сообщил мне такое, к чему я оказался совершенно не готов.

– Вчера ночью мне приснился папочка, – сказал он. – Он хочет, чтобы я приехал.

Сначала я подумал, что он шутит, вот только шутить Тайсон не умел.

– Посейдон подал тебе весть во сне?

Тайсон кивнул:

– Хочет, чтобы я провел остаток лета под водой. Учился работать в кузницах циклопов. Он назвал это прак…

– Практикой?

– Да.

Я переваривал удивительную новость. Признаю, я чувствовал некоторую долю ревности. Меня Посейдон никогда не приглашал в подводное царство. Но потом я подумал… Тайсон уходит? Вот так просто?

– Когда ты уезжаешь? – спросил я.

– Сейчас.

– Сейчас? Вот прямо сию минуту?

– Да.

Я посмотрел на волны пролива Лонг-Айленд. Закат окрашивал воду красным.

– Я рад за тебя, здоровяк, – наконец сказал я. – Правда.

– Трудно покидать моего нового брата, – дрожащим голосом пожаловался малыш-циклоп. – Но я хочу делать разные вещи своими руками. Оружие для лагеря. Оно тебе понадобится.

К сожалению, я знал, что он прав. Руно не решит все проблемы лагеря. Лука по-прежнему где-то поблизости, собирает армию на борту «Царевны Андромеды». Кронос все так же восстанавливается в своем золотом гробу. Рано или поздно нам придется с ними сразиться.

– Ты сделаешь самое лучшее в мире оружие, – заверил я Тайсона, гордо поднимая руку с подарочными часами. – Держу пари, они еще и точное время показывают.

Тайсон засопел.

– Братья помогают друг другу.

– Ты мой брат, – кивнул я. – В этом нет никаких сомнений.

Тайсон с таким жаром похлопал меня по спине, что я ткнулся носом в песок. Потом он вытер слезу со щеки и встал.

– Пусть щит хорошо тебе послужит.

– Так и будет, здоровяк.

– Когда-нибудь я спасу тебе жизнь.

Он произнес это таким будничным тоном, что я невольно задумался: может быть, его глаз способен видеть будущее?

Юный циклоп двинулся по пляжу к воде и свистнул. Среди волн вынырнул Радуга, морской конек. Я смотрел, как они вдвоем уплывают в царство Посейдона.

Когда они исчезли из виду, я посмотрел на свои новые часы. Нажал кнопку, и щит развернулся во всю ширину. На бронзовой поверхности красовались кованые сцены в древнегреческом стиле: по ним можно было проследить все наше путешествие. Вот Аннабет поражает ножом лестригона-вышибалу, вот я сражаюсь с бронзовыми быками на Холме полукровок, Тайсон верхом на Радуге едет к «Царевне Андромеде», «Бирмингем» дает залп из всех орудий по Харибде. Я провел рукой по картинке, на которой Тайсон одной рукой сражается с гидрой, а другой высоко поднимает коробку с монстро-пончиками.

Я ничего не мог с собой поделать: мне было грустно. Конечно, Тайсон прекрасно проведет время в океане. Но я уже скучал по нему: по его страсти к лошадям, по его умению починить колесницу и голыми руками сплющить металл или завязать узлом любого негодяя. Мне не хватало даже его громоподобного храпа на соседней кровати всю ночь напролет.

– Эй, Перси.

Я обернулся.

На вершине песчаной дюны стояли Аннабет и Гроувер. Наверное, мне в глаза попал песок, потому что я часто заморгал.

– Тайсон… – сказал я им. – Ему пришлось…

– Мы знаем, – мягко произнесла Аннабет. – Нам рассказал Хирон.

– Кузницы циклопов, – поежился Гроувер. – Я слышал, в местных кафешках ужасно кормят! Там даже не подают энчиладу [20] вообще .

Аннабет протянула мне руку.

– Пошли, Рыбьи Мозги. Пора ужинать.

И мы втроем вернулись в обеденный павильон – только втроем, как в старые добрые времена.

Той ночью бушевала гроза, но она обошла лагерь стороной, как обычно поступали все грозы. Молнии озаряли горизонт, волны бились о берег, но в нашу долину не упало ни капли дождя. Нас защищала сила руна, укрепившая наши волшебные границы.

И все же спал я беспокойно. Мне слышался издевательский голос Кроноса из глубин Тартара: «Слепой Полифем сидит в своей пещере, думая, что одержал великую победу. Ты настолько же слеп?» Темноту заполнил холодный смех титана.

Потом мой сон изменился. Я вместе с Тайсоном поплыл на морское дно, во дворец Посейдона. Я оказался в блистающем зале, наполненном голубым светом, пол был выложен жемчужинами. А на троне, сделанном из кораллов, восседал мой отец, одетый как простой рыбак – в шорты цвета хаки и выгоревшую на солнце футболку. Я посмотрел на его загорелое, обветренное лицо, заглянул в ярко-зеленые глаза, и он произнес три слова: «СОБЕРИСЬ С ДУХОМ».

Я проснулся, как от толчка.

В дверь кто-то барабанил. Вбежал Гроувер, даже не дожидаясь, когда ему откроют.

– Перси! – заикаясь, выпалил он. – Аннабет… на холме… она…

По выражению его лица я понял: стряслось что-то ужасное. Этой ночью Аннабет стояла в дозоре, охраняя руно. Неужели что-то случилось…

Я вывалился из кровати, кровь заледенела у меня в жилах. Пока я натягивал на себя какую-то одежду – первое, что подвернулось под руку, – Гроувер все пытался закончить предложение, но слишком сильно заикался и никак не мог отдышаться.

– Она лежит там… просто лежит там…

Я выбежал из домика и помчался через центральный двор, Гроувер бежал следом. Рассвет только-только занимался, но, кажется, весь лагерь стоял на ушах. Кто-то что-то кричал. Произошло что-то невероятное. Несколько обитателей лагеря уже бежали к холму: сатиры, нимфы и герои в пижамах пополам с доспехами.

Послышался стук копыт: нас галопом нагнал Хирон, вид у него был мрачный.

– Это правда? – спросил он у Гроувера.

Сатир только кивнул, как будто его только что стукнули мешком по голове.

Я хотел было спросить, что происходит, но Хирон сгреб меня под мышки и легко забросил себе на спину. Вместе мы молнией взлетели на Холм полукровок, на вершине которого уже собиралась небольшая толпа.