Росс Уэлфорд - Путешествие во времени с хомяком [litres]

Они правда собираются это сделать.

Макка склоняет голову набок и сверлит меня своими круглыми поросячьими глазами. Он не сдвигается с места.

– Кто. Чёрт возьми. Ты такой?

Как вы понимаете, ответ на этот вопрос я ещё не продумал. Так что приходится импровизировать.

– Кошка. Это моя кошка, ну, то есть… гм… моей бабушки. Моей бабули. Это бабушкина кошка. Я вышел искать её, – я стараюсь подбирать слова из диалекта джорди. Мне нужно склонить Макку на свою сторону, и это может помочь.

Кажется, Макка задумался. Одно дело – стрелять из пневматики в ничейную кошку, а потом поджигать её. Совсем другое – когда внук предполагаемой хозяйки этой кошки стоит прямо перед тобой. Даже мораль может быть относительной.

Глаза Макки сузились до щёлочек. Я вовсе не уверен в его моральных качествах.

– Она нарушила границы и бегала по моему саду. Там полно кошачьих какашек. Мой младший брат Стоуки вляпался в них голыми ногами, – он хочет доказать, что все последующие пытки были лишь справедливым наказанием.

– Слушай, мне очень жаль. Как насчёт, – я запинаюсь, понимая, что рискую, однако мне ясно и то, что горе моей воображаемой бабушки не особо трогает Макки. – Как насчёт обмена?

Я достаю телефон из кармана и держу на ладони. Все ребята смотрят на него с любопытством. Макка – его руки всё так же сложены на груди – бросает мне:

– Карманный калькулятор? Зачем он мне нужен?

– Это не просто карманный калькулятор. У него ещё есть встроенная камера! Смотри, – я направляю телефон на Макку. – Улыбнись, – говорю я, и как ни странно, он действительно улыбается. Улыбка фальшивая: его глаза остаются холодными, но уголки губ всё-таки поднимаются. Я показываю мальчикам фото на экране – под тихий гул одобрения.

(Кстати, нужно заметить, что у меня плохой телефон – кнопочный и всё такое и я не могу сделать звонок, потому что:

1. В 1984 году ещё нет вышек и сетей для мобильных телефонов.

2. Мобильный в 1984 году есть только у меня, так что кому бы я позвонил?

На секунду я задумываюсь, получится ли позвонить через пространство-время маме или кому-то другому. Это было бы круто. Но связи здесь, конечно, нет. В любом случае, эти ребята и такого не видели.)

Я делаю ещё одно фото – на этот раз селфи с собой и мальчиком Чау. Я показываю Макке, на какую кнопку нажимать и как потом открывать фотографии. Он вертит телефон в руках – и явно впечатлён.

– Обмен, да? Эта штука в обмен на полумёртвую кошку?

Я киваю.

– Что ты будешь с ней делать?

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Наверное, отнесу бабушке.

Макка злобно на меня смотрит.

– Одно слово. Хоть одно слово об этом – и с тобой, мой друг, будет покончено.

Вот в это я верю. Он прячет мой телефон в карман и говорит остальным ребятам:

– Пойдём. Пусть этот лузер разбирается с бабушкиной кошкой.

Он отходит от меня, и все идут за ним.

А я остаюсь с кошкой – и даже не представляю, что мне с ней теперь делать.

Я стою в замешательстве. Мне становится так жалко бедную кошку, что неожиданно для самого себя я начинаю плакать. Она ещё жива и свернулась в клубок в коробке. Я слышу сзади шорох и оборачиваюсь, но успеваю заметить лишь скользнувшую тень. На берегу стоит перевёрнутая рыбацкая лодка – кто-то укрылся за ней.

Мне следует вести себя более осмотрительно, но тот, кто сам прячется, вряд ли опасен.

– Эй? – говорю я тихо. – Кто там?

Ответа нет. Тогда я обхожу лодку, чтобы посмотреть с другой стороны. Спиной ко мне на корточках сидит мальчик в синей атласной куртке. Тот, которого называли Чау. Не поворачиваясь, он говорит:

– Я не хотел. Честно. Они заставили меня. Макка и остальные.

Я смотрю на мальчика и понимаю, что это его высокий девчачий голос я слышал раньше.

Он медленно распрямляется и встаёт ко мне лицом. У него красные мокрые глаза, и он всё ещё немного зажат: словно боится, что я его ударю или скажу что-то обидное.

– Это тебя называли Чау? – спрашиваю я. Он кивает: резким коротким движением головы.

И тогда я понимаю.

Можно было бы догадаться и по другим признакам: более тёмный цвет кожи, высокий голос – но я узнаю его именно по характерному короткому кивку. В этот момент я мог бы театрально упасть в обморок на песок или ещё что-то в этом духе. Знаете, броситься к нему, заключить в объятия и прокричать:

– Папа! Мой папа! – как девочка в финале фильма «Дети дороги» [33] «Дети дороги» (англ. The Railway Children) – английский кинофильм 1970 года, снятый по повести детской писательницы и поэтессы Эдит Несбит. .

Это было бы, конечно, очень странно – и, самое главное, я ничего такого не чувствую. Однажды в газете я прочитал об одной даме, которая вместе с мужем перевернулась на лодке. Так вот: когда она поняла, что её муж мёртв, то постаралась не утонуть сама и сохраняла полное спокойствие – даже начала планировать его похороны.

У меня похожие ощущения, но свой следующий вопрос я всё равно задаю почти шёпотом:

– Ты… Пай Чаудхари?

– Откуда ты знаешь?

Это не тот вопрос, на который я могу сразу ответить. Сначала нужно придумать что-то убедительное – а думать ещё и об этом я сейчас никак не могу. Мой мозг пытается осознать новую информацию: этот худощавый темнокожий мальчик в синей атласной куртке – мой собственный папа. Тот, кто целовал меня на ночь и рассказывал мне истории из детства (кстати, в них не было ни слова о полумёртвой кошке). Я стою в полном ступоре, уставившись на него, пока он не повторяет:

– Откуда ты знаешь моё имя?

Усилием воли я беру себя в руки и выхожу из оцепенения. Не отвечая на вопрос, я стараюсь отвлечь его:

– Постой. Это они возвращаются? – и смотрю на семью, которая идёт по склону. Слабая уловка, но она срабатывает. Пай быстро нагибается и с опаской выглядывает из-за лодки:

– Нет. Не они. Так откуда…

– Слушай, что нам делать с этой бедной кошкой?

Мы смотрим на неё. Я вижу, что она дышит: её пятнистая шёрстка поднимается и опускается. При этом она немного хрипит, а на дне коробки собирается лужица крови.

Я отдал свой мобильный телефон этому психу не для того, чтобы просто стоять и смотреть, как кошка умирает у меня на глазах.

– Мистер Фрейзер, – говорит Пай, – он ветеринар, – с этими словами он наклоняется и берёт коробку: – Пойдём к нему.

Я не знал, что мистер Фрейзер был ветеринаром. В моём времени он старый пенсионер.

Пай медленно шагает по сухому песку с тяжёлой коробкой в руках, а я иду сзади и могу хорошо его рассмотреть. При каждом выдохе он издаёт едва слышные звуки, будто немного пыхтит от напряжения. Я не помню, чтобы так делал мой папа, но звуки удивительно знакомые. Шаг, пых , шаг, пых – я наблюдаю, слушаю и вдруг понимаю, почему мне это знакомо: я делаю то же самое. То, что он так похож на меня, даже когда просто дышит , немного выбивает меня из колеи. Я говорю ему: