Росс Уэлфорд - Путешествие во времени с хомяком [litres]

Мне нравится слушать рассуждения дедушки Байрона, но иногда они становятся слишком мудрёными. Я словно продираюсь сквозь глухую чащу слов в поисках полянки смысла. Сейчас он видит, что я уже сбит с толку.

– Я знаю, чем ты занимаешься, Ал. Я не дурачок. Похоже, идея о том, что я считаю всех вокруг глупыми, витает в воздухе.

– Я никогда такого и не говорил, – я выбираю позицию защиты, и дедушка это понимает.

– Не надо хитрить со мной, мой юный друг. Я пытаюсь тебе помочь. Моя книга, которую ты так и не прочитал, была дана тебе в помощь.

Я с обидой отвечаю:

– Прости. Я старался, но дело в том, что её…

– Сложно читать? Будь уверен. Но не так сложно, как понять, почему ты готов рискнуть всем ради нелепой авантюры своего отца.

Я не свожу глаз с дедушки Байрона и не знаю, что сказать в ответ. Конечно, я понимаю, к чему он клонит, и мне это очень не нравится. Я чувствую, что меня загнали в угол: дедушка спокоен и, безусловно, прав. Нет смысла спорить с тем, что это действительно нелепая авантюра. В лучшем случае – просто очень опасная. Терпеть не могу, когда взрослые так делают. Мне остаётся только одно – я попробую переломить ход спора, перейдя в наступление. Сердито глядя на дедушку, я спрашиваю:

– Ты прочёл моё письмо, да? То, что написал мне папа?

Не отвечая прямо, он подходит к кухонному столу и садится напротив меня:

– Одна из самых трудных вещей в жизни, Ал, – это принять то, что причиняет боль, осознать это, пережить и продолжить свой путь. И нет, я не читал твоё письмо. Но предположу, что оно связано с исследованиями твоего отца в области, как бы это назвать получше, путешествий во времени?

– Даже если так, то что?

– Только то, что ты волен следовать зову своего сердца. Но это не всегда самое мудрое решение.

– А что, если бы у меня был шанс спасти папу от смерти, а? Ты не хотел бы этого? – от обиды я повышаю голос, но дедушка Байрон сидит с невозмутимым видом, и это ещё больше злит меня. Он лишь качает головой и говорит:

– Смерть, Ал, – это не конец. Как говорится в «Шри Кальпане»: «Живи настолько полной жизнью, чтобы смерти, пришедшей как вор под покровом ночи, было уже нечего у тебя украсть».

– То есть мне просто ничего не делать? Получив такую возможность, просто ничего не делать? Ты вообще слышишь себя? Ты сидишь здесь и изливаешь эту так называемую мудрость, будто ты, будто ты… Йода или вроде того. А папа всё так же мёртв – и ты не хочешь ничего с этим делать!

У меня горят щёки и дрожит голос, но я не плачу. (Слёзы придут потом.)

Дедушка Байрон только задумчиво моргает и тянется к своей драгоценной книге:

– Но ты не можешь отменить то, что уже произошло, Ал. Тебе кажется, что можешь, но это не так. Тебе кажется, что ты можешь изменить свой мир, вернувшись в прошлое и исправив его, но так ты просто создаёшь другой мир и живёшь в нём вместо прежнего. Сбежать от реальности не значит изменить её.

– Хорошо, пусть так – я хочу сбежать.

– Не делай этого, Ал. Это не принесёт тебе счастья.

– Как же так? Как так? – я едва могу говорить, так я зол. – Ты даже не хочешь снова увидеть папу?

– Но я могу, Ал, когда…

– Когда что? Когда медитируешь, так? Тогда ты можешь представить его? Можешь подумать о нём? Боже ты мой, и я могу это сделать. Все могут это сделать! Но увидеть его по-настоящему? Неужели ты бы этого не хотел? Знаешь, а я его уже видел. Ясно тебе? Уже видел. И увижу ещё.

– Не делай этого, Ал. Пожалуйста, ради всего святого. Просто. Остановись. Ты играешь с вещами, которых… которых…

– Которых что? Которых я не понимаю? А ты всё понимаешь, о великий мудрейший индийский мистик? С меня хватит. Ты и эта твоя «Шри Кальпана» – просто тарабарщина для тех, кто не может справиться с реальной жинью. Забери свою книгу. Забирай и уходи сам.

Дедушка Байрон больше ничего не говорит. И это последнее, что говорю ему я. По его лицу видно, как сильно он обижен: он берёт старую книгу и молча выходит из дома. Я слышу, как его мопед со скрипом заводится и тарахтит по улице. Но – если хотите знать – я не плачу и сейчас. Я лихорадочно думаю, что мне теперь делать.

Я задумываюсь об этом и понимаю, что возможности безграничны. Только представьте, каких несчастий можно избежать и сколько бедствий предотвратить, если только набраться смелости отправиться назад в прошлое и совершить правильные поступки.

Я забавляюсь разными сценариями:

1. Я мог бы убить Гитлера. Не могу поверить, что раньше это никому не приходило в голову (всё-таки, наверное, приходило). Я мог бы перенестись в 20 апреля 1889 года в Австрию и убить маленького Адольфа Гитлера: он родился в этот день в городке под названием Браунау-ам-Инн в гостинице «Поммер». (Знаю: выглядит так, будто я специально изучал этот вопрос.) Разве не прекрасная идея? Вот только я не уверен, что смог бы убить младенца – даже зная, что он вырастет в Адольфа Гитлера и будет повинен в смертях миллионов. Как бы я сделал это? Я бы внезапно возник, например, в столовой, подошёл к портье и спросил: «Где тут у вас малыш Гитлер?» Допустим, я бы понял ответ на немецком и меня бы не успели схватить испуганные постояльцы – а что делать дальше? Вбежать в комнату с криком: «Умри, будущий кровожадный диктатор!» и вонзить в младенца острый нож, который я прихватил в столовой? Нет. Я не смог бы этого сделать. И что сказала бы мама малыша? Я бы не смог скрыться, меня бы задержали и повесили. А жестяной таз машины времени так и остался бы стоять в австрийской столовой XIX века.

2. Остановить Первую мировую войну. Ладно, это попроще. Говорят, что начало Первой мировой войне положил стрелок-одиночка Гаврило Принцип – он застрелил австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и запустил этим цепную реакцию событий. Хорошо, я мог бы отправиться туда, где это случилось 28 июня 1914 года – к магазину «Деликатесы Шиллера» в Сараеве. Я бы встал рядом с Принципом в дверном проёме, дождался, пока он достанет пистолет, и толкнул его руку – чтобы он промахнулся. Но что если бы он попал в кого-то другого? Или направил пистолет на меня?

3. Считается, что Первая мировая война привела ко Второй, которой иначе бы не случилось, и мне даже не пришлось бы убивать Гитлера. Но папа говорил, что компьютерные технологии шагнули далеко вперёд, когда мы планировали бомбардировку Германии (или, наоборот, защищались от немецких бомбардировок – этого я точно не помню) и занимались дешифровкой секретных немецких сообщений. Выходит, не случись Второй мировой войны – могло бы и не быть компьютеров, а без компьютера папа не создал бы свою машину времени. Так что всё это неоднозначно.

4. Вот хороший вариант. Я могу отправиться на неделю назад и купить лотерейный билет, уже зная выигрышный номер. Потом получу наличные и вернусь с ними обратно сказочно богатым. А знаете, это звучит неплохо. Единственная загвоздка в том, что мне не продадут лотерейный билет из-за возраста; и снова встаёт вопрос с доппельгангерами. Но эту идею стоит запомнить.