Надежда Гарнык - Лисье время [litres]

Мама попыталась примирительно обнять Лялю, как она сделала после ссоры из-за Медузика, но Ляля отстранилась и сказала:

– Мы бедные, бедные! У нас нет ни Лулу, ни Медузика, ни машины.

Мама изменилась в лице, бросила сигарету в пепельницу, ничего не ответила и ушла в комнату к бабушке. Из пепельницы вился вонючий дымок, Ляля завороженно смотрела на его нервный, неустойчивый, метущийся пластичный столбик. Ляля почувствовала впервые в жизни, что победила маму, что мама растеряна и расстроена. И Ляле не было маму жалко. Почему она должна терпеть? Сколько можно терпеть такую жизнь без желанной куклы?!

На следующий день мама не взяла Лялю в гости к тёте Свете и тёте Стелле. Зато вечером к тёте Гале взяла – у тёти Гали не было детей, которые ходили бы с Лялей в одну группу, у тёти Гали можно было курить во всех комнатах, и с этой некрасивой, даже страшной дикой женщиной мама Ляли разговаривала дольше всего, а Ляля наслаждалась валянием на лисьем покрывале и подслушиванием – взрослые были уверены, что Ляля играет со шкурами и лобиками [25], с когтями-амулетами и когтями-браслетами – тётя Галя делала теперь ещё и сувениры… А может, амулеты добавили ей лисьего слуха – ухо-то после вчерашнего настоящий локатор, – бабушка так сказала, когда мазала страшно ноющее ухо специальной мазью, оставшейся ещё после лис.

– Будешь покупать? – голос тёти Гали.

– Придётся.

– Господи! Такая бредятина, эти куклы.

– А цена, Галь! Цену ты видела?

– Могу представить.

– Пластмасса китайская. Я в магазине видела пупсика, у него между ног дыра, а там ещё пупсик, маленький, – нормально?

– Это что. Я когда к дочке Стелки ходила, шубку они мне заказали, ты, кстати, не хо? А, ну да, у тебя Зинов…

– Так что с дочкой Стелки? – нетерпеливо перебила мама.

– Так в магазине игрушка с двумя лицами.

– Как так?

– Элементарно. Спереди лицо и сзади лицо, на затылке лицо. Двуликий Янус.

– Инь-Ян?

– Ты всё знаешь. Пупсик так и назывался. Ну а ты купи девочке куклу, и так без отца, жалко.

– А я без отца росла… Разве вы меня жалели, Галь.

– Ну он у тебя был. И потом, с такой мамой, извини, никакие отцы не нужны. Ты ж не пацан.

– Я и маму редко видела! А бабушку вообще ни разу.

– Я, что ль, своих видела? Или Стелка? Тоже мои вкалывали, теперь вот на даче, тут не могут – аллергия на старости лет, мех не выносят… Да что там говорить, другая жизнь была. Без этих кукол китайских…

– Говорят, они не китайские, настоящие родные, поэтому и цена. Бесит жутко. Но Ляля должна успокоиться. Ты понимаешь: на неё было страшно смотреть. Неуверенная, забитая. Прям как я в своём саду…

– Ну ты-то уж, Зо, забитой никогда не была.

– Ты меня по саду не знала. Я как вспомню… Смотрю на неё – то же, один в один. Ну а что поделать? Порчу вкус. Надо, чтобы они приняли её в свою стаю. Травят и дети, и воспитатели – нормально? Ты как считаешь?

– В стаю, безусловно, надо, иначе пиши пропало – затравят, загрызут.

– Ну вот и я…

Кресло (Ляля, чтобы лучше слышать, перебралась с пола в кресло) предательски заскрипело – раздался щелчок дверного замочка, это тётя Галя закрыла дверь на кухню. Ляля расслабленно развалилась в кресле и удивлённо осмотрела огромное покрывало со стороны, как бы сверху. Много-много лисьих шкур, с мордами, ушами, лапами, но без когтей, составляли это покрывало. Стая… Это покрывало вполне себе – стая лис, хоть лисы и одиночки, но всё-таки иногда сплачиваются. Раньше бегали по полю. А последней, очень морозной, голодной обледенелой зимой стали бродить во дворах в поисках еды, по двое у одной помойки – делят территорию.

Стая! – осенило Лялю. Ну конечно, в тот страшный вечер, когда они с бабушкой возвращались из поликлиники, была стая, нет – две стаи: собак, а потом лис. Агрессивные собаки, живущие на стоянке и в гаражах, чуть не сожрали Лялю с бабушкой в тот год, когда год мыши должен был в скором времени меняться на быка. Алёна прикрыла глаза, вспоминая. Ходили в поликлинику за справкой, выписываться, тихо-мирно проходили гаражи. Стояло самое противное время, когда совсем скоро зима, но снег ещё не выпал и не освещал дорогу белизной. Собаки появились не вдруг, возникла из сумерек сначала одна вихрастая собачка – бабушка остановилась. Тем временем из ворот гаражей выбежали ещё собаки, обступили, стали лаять – бабушка взяла Лялю на руки. Бабушка вела себя уверенно, не делая резких движений, отогнала собак, разговаривала, как с настоящими людьми-разбойниками, просила разойтись, но стая отошла и выжидала. Положив голову на плечо бабушки, Ляля увидела за её спиной ещё собак. Собаки окружали!

– Не кричи, должен сторож их забрать, – шепнула бабушка Ляле и подбросила, пытаясь удержать выше: бабушка её еле удерживала. Собакам бабушка сказала: – Что же вы, солнышки? Кто же это ворота не закрыл?

Ляля чувствовала, как сползает, у бабушки трясутся руки – ей не по силам была такая долгая ноша. Ляля обхватила руками бабушкину шею и висела из последних сил, носки сапожек бились по бабушкиным коленям. Бабушка продвигалась осторожным шагом, пытаясь обойти заслон собак правее, но стая (Ляля видела из-за плеча бабушки) перебегала по левому флангу назад, двигалась за ними – они целились напасть сзади. Тёмная дорога, совсем рядом светится забор больницы… Вернуться бы туда! Но нет. Путь отрезан. Ляля зажмурилась… И тут раздалось тявканье. Хриплое, страшное. И собаки, те, что покрупней, драпанули, побежали к воротам гаражей! Но мелкие собаки остались – они глупые и крикливые. Одна, маленькая и плешивая, подпрыгнула как мячик, всё-таки укусила бабушку. Вторая рычала, злилась, начала суетиться, крутиться, хватая Лялю за сапожок, – Ляля почувствовала укол, как от прививки, в пятку. Руки бабушки ослабли совсем, а может, бабушка поняла, что опасность миновала. Да! Лис бабушка увидела раньше внучки. Ляля стояла на асфальте, заслонённая бабушкиным меховым рукавом, а собака вилась, наскакивала на этот рукав. Тень! Ещё тень. Визг, скуление! Лисы! Целая стая лис! Они разорвали собаку в клочья, на глазах у Ляли её не стало. Маленькая и плешивая поняла наконец, что опасность смертельная, дала дёру, но её настигли в три, нет, в пять прыжков. Её разорвали, как когда-то они с Настей мягкую игрушку-змею: Настя отнимала – Ляля не отпускала… Ляля видела: из маленькой и плешивой стало как бы две собаки: передняя рвалась вперёд, а задняя волочилась. Мгновение – и собаки не стало. За стеной гаража слышались жалостливое скуление и пьяные окрики сторожа:

– Ах вы, стервы! Людей пугаете?! Вот я вас. Вы гаражи должны сторожить. Га-ражи, а не убегать! Вот я вам!

Лисы стояли вдоль забора, они почти слились с ним. Они были зловещи, они молчали, изредка потявкивая. Бабушка засуетилась, повернула обратно к больнице: